Третий дневник сновидений. - Керстин Гир

Генри не дал ему договорить:

- Я знаю, ты всё ещё веришь в здравый рассудок Анабель, которую можно освободить от безумных фантазий, если привести ей несомненные доказательства. Я в это не верю. - Он посмотрел на ноги и тихо продолжил: - Я до сих пор вижу её в той яме на кладбище с кинжалом в руке, когда она собиралась перерезать Лив сонную артерию... - Секунду он помолчал, потом поднял голову и посмотрел на Грейсона: - Что Анабель делает во сне, мне, в общем, безразлич- но, но я бы чувствовал себя гораздо уверенней, если бы она опять оказалась в психушке.

Грейсон покачал головой:

- Я забрался уже далеко, нельзя останавливаться.

- А что, если Анабель нельзя вылечить? - Генри скрестил на груди руки.

И до меня впервые дошло, что во всей этой истории для Грейсона было важно не поддержать Анабель против Артура, для него речь шла больше о собственном спасении. Генри знал Грейсона лучше, чем я, он давно это понял.

Какое-то время оба смотрели друг другу в глаза.

- Думаю, попытаться стоит, - сказал Грейсон. - К тому же это единственное, что я могу сделать. Вы можете разработать план Б. Чтобы план В не вступил в силу.

- А что это за план В? - поинтересовалась я.

Генри с Грейсоном быстро переглянулись.

- План В заключается в том, чтобы покончить с Артуром прежде, чем он покончит с нами, - пробормотал Грейсон, и Генри что-то проворчал.

Я переводила взгляд с одного на другого. Чего-то они всё-таки недоговаривали.

- А что такое на самом деле сказал этот проклятый Артур? - попыталась я узнать последний раз, когда Генри потом прощался со мной у дверей. Надо бы прошептать это ему в ухо, потому что Флоранс в двух метрах от нас что-то искала в шкафу и никак не могла найти. - Если вы хотите меня пожалеть, то надо.

- Нет, я знаю, у тебя нервы как проволока. - Генри поцеловал меня, что Флоранс тотчас отметила покашливанием, хотя вообще-то смотрела в шкаф.

- Этот дурак Артур испортил нам всё настроение. Нельзя ли нам поговорить о чём-тo другом, о приближающейся субботе? - Шепнул Генри. - Я отправлю мать, Мило и Эми в аэропорт, весь дом будет принадлежать нам. - Его дыхание щекотало мне кожу за ухом. - Не могу тебе передать, как я радуюсь этому. Потом, клянусь, я позабочусь, чтобы ты забыла Артура и всю эту гадость.

Да, уж это наверняка, если здание воздвигнутой мной лжи обрушится на меня. Генри не заметил, как я замерла в его руках, потому что в этот момент Флоранс, торжествуя, подняла ароматный пакетик и воскликнула:

- Так я и знала!

Встретив вопрошающий взгляд Генри, она что-то ему сказала, но я не разобрала ни слова - слишком боялась предстоящей субботы. (Так до сих пор и не узнала, что было в этом ароматном пакетике). Генри поцеловал меня на прощание и вытолкал за дверь, где мне вдруг стало ясно: этой ночью я снова должна отыскать Матта, и на этот раз я не позволю своему подсознанию запаковать меня в ужасное бельё колбасного цвета. Теперь я должна со всем справиться.

Матту виделись его сумасшедшие полёты, когда я вошла в его сон. Но не было никакого симулятора полётов, только салон заполненного двухпалубного аэробуса, десять мест в ряду, по три у окон и четыре в середине. Вид из окна и тихий гул моторов давали понять, что мы летим высоко над облаками. И Матт был не пилотом, а пассажиром. Я увидела его впереди, на сиденье у прохода, где он (на этот раз праздно расслабившись, с отросшей за неделю ще- тиной) листал газету. Его красная дверь сновидений располагалась рядом с дверью туалета, и, несмотря на яркий красный цвет, вполне подходила к этому месту. Если, по крайней мере, не смотреть на неё в упор, как Матт.

Чтобы сделать эту дверь первым, что я увидела в этом сне, я заставила исчезнуть толстую женщину, сидевшую у прохода в среднем ряду, как раз за Маттом, и незаметно заняла её место. Ага! Матту, значит, снилось, что он летит в самолёте и решает кроссворд. Ну, почему нет? Мне целую ночь снилось, как я вожусь с книжной полкой. Ничего плохого ждать не приходилось, даже если я для начала почему- то оказалась в переполненном самолёте. Местоположение ничего не меняло. Лучше всего мне, наверно, было бы оказаться в форме стюардессы и самой предложить ему бокал шампанского. Банально, да, но во сне Матт ничему бы не помешал.

Поскольку стюардесса как раз появилась со своей тележкой в проходе, а Матт всё ещё смотрел в газету, размышлять не было времени. Не прошло и секунды, как я уже толкала тележку, немного гордясь тем, что перемены никто не заметил. Я была несомненно лучше стюардессы, которую заставила исчезнуть. Не только потому, что на мне было примерно на четверть кило меньше макияжа, - я немного улучшила униформу. Юбка теперь была короче, блузка - с более глубоким вырезом и тесней прилегала. Если так модно, значит, правильно. Содержание продуктов на тележке я расширила, добавила в шампанское кубик льда, который обычно подавался лишь пассажирам бизнес-класса, и, прежде чем подойти к Матту и наклониться к нему, проверила вырез на блузке: видно в нём кружево тёмно-синего бюстгальтера, а не панцирное бельё колбасной расцветки.

- Бокал шампанского, сэр? - пропела я и выдала самую очаровательную из своих улыбок. - Или, может, что-то из нашей изысканной коллекции виски? - добавила я, но он ответил не сразу. - У нас есть двадцатипятилетний, выдержанный в дубовой бочке. Не желаете?

Матт жестом поманил меня и показал на сиденье рядом с собой, а палец прижал к губам:

-Тс-с, не говорите, не обращайте на себя внимания, просто послушайте меня. Речь о жизни и смерти.

Я уставилась на него вытаращенными глазами. Похоже, он меня не узнал.

- В этом самолёте находятся террористы, - продолжал он. - Они вооружены, и у них есть, наверно, взрывчатка.

- Но это исключено, - зашептала я в ответ и на секунду забыла, что вообще не сопровождаю полёт. - У нас очень строгая служба безопасности, и...

Матт невольно покачал головой:

- Службу безопасности можно подкупить, спорить об этом поздно. Смотрите! - Он вырвал страницу из газеты, и я увидела, что он вовсе не решал кроссворд, просто отмечал цифры и буквы. - Вот это номера кресел, где сидят террористы, которых я уже сумел определить. Шестеро в этом салоне. Но можно предположить, что они есть и на верхней палубе. Их задача - информировать капитана. Очень надеюсь, что на борту найдётся не один воздушный маршал.

- А-a... Немного напряжённо я взяла у него листок и свернула его в трубочку.

В такого рода снах я не особенно ориентировалась. Когда показывали фильм, где террористы захватывают самолёт, я либо дремала, либо его выключала. Я, правда, знала, что под конец самолёт спасает чаще всего не воздушный маршал (или хотя бы все, кто остался в живых), а храбрец в штатском - отставной полицейский или получивший недавно травму агент ФБР, оказавшийся в самолёте совершенно случайно. Часто это была ещё храбрая стюардесса, которая сама в себя не верила и была либо вышвырнута из самолёта, либо истекала кровью от раны. Я, может, охотней превратилась бы в беременную женщину, у которой навер- няка начнутся преждевременные роды и в разгар хаоса на свет появится ребёнок, - она чаще всего остаётся жива...