Смерть в рассрочку - Татьяна Моспан

Когда её увели, Ирина бросилась к отчиму и разрыдалась. Она помнила слова врача, что клиентку нельзя кодировать, сердце может не выдержать.

Ночью Ирине казалось, что это её сердце не выдержит.

— Ничего, ничего, все будет нормально, — шептала она и вытирала слезы.

Так раньше мать говорила.

Ничего не будет нормально, поняла она, когда отчим сказал, что надо ехать в гости. Их уже несколько раз приглашали, он не может отказаться.

Они не говорили на эту тему, но Ирина поняла, что Сергей Львович и сам не рад, что падчерица приглянулась Мастинскому. Как там говорится? Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь…

Отчим раньше, до того как стал состоятельным господином, преподавал в техникуме и был человеком начитанным.

Он извиняющимся тоном говорил с Ирэн, и она была ему за это благодарна. В гости? Да пожалуйста!

Пока ехали по Ярославскому шоссе, Ирина безразлично смотрела в окно, думая о своем.

Даже в колонии она не чувствовала себя под таким надзором, как сейчас. Там было плохо, но плохо всем. И там была относительная свобода. Не требовалось постоянно тщательно следить за выражением собственного лица. Она могла позволить себе хмуриться, как бы говоря: да, мне плохо, и пошли вы все… Сейчас этого делать было нельзя.

В колонии она была сильная. Сейчас вынуждена подчиняться чужой воле. И это было невыносимо!

Там она искупала вину, потому что провинилась перед обществом. А за что её загоняли в стойло сейчас?

А что потом? Она не хотела думать об этом.

Сначала она была равнодушна к Мастинскому, потом он стал неприятен, сейчас она ненавидела его.

Порой ей казалось, что отчим догадывается, какие мысли бродят у неё в голове. Они ни разу не разговаривали на эту тему.

Ирэн вспомнила Балина с его колючей бородкой, которая сразу вызвала в ней отвращение. Чисто выбритый Мастинский был гораздо противнее. Она знала точно, что не сможет с ним… Не сможет, и все.

Отчим говорит, что он очень умный. Неужели не догадывается, какие чувства она испытывает к нему?

Он считает её сдержанной. Какой идиот! Ее корчит изнутри, когда он дотрагивается до нее.

И этот лысый будет её мужем?! Никогда и ни к кому она не испытывала такой неприязни. Ее волю грубо ломали, и она не могла с этим смириться.

Ирэн очнулась, когда проехали Мытищи. Вид за окном изменился. По обеим сторонам дороги стоял заснеженный лес.

— Скоро приедем, — оглянулся Мастинский. — Устала, Ирэна?

— Нет, — она покачала головой и сказала, чтобы хоть что-то сказать: — Красиво как в лесу.

Отчим едва заметно усмехнулся, уж он-то знал характер своей падчерицы. Она лучше молчать будет, чем восхищаться, как другие девчонки: ах это, ах то…

Сергей Львович ничего хорошего от затеи Мастинского не ждал, но делал вид, что всем доволен. А куда деваться?!

— Посмотришь, как замечательно там, куда едем, — отозвался Борис Ефимович на слова Сайгиной. — Сосны, воздух…

— Сосны — это хорошо, — машинально ответила Ирэн.

Лена сказала, что она очень бледненькая, ей надо побольше гулять. Интересно, а мать там будут выпускать на прогулки?

От этой мысли на глаза набежали слезы.

Она заметила, что Мастинский наблюдает за ней в зеркало, и отвернулась к окну.

Она увидела, как рыжий комочек прыгнул с ветки прямо на дорогу.

— Белка, смотрите! — закричала Ирэн, и глаза её посветлели.

Водитель притормозил.

Ирэна выскочила из машины и осторожно стала приближаться к лесному зверьку.

Белка не испугалась. Она нахально перебегала с места на место и любопытными глазками смотрела на людей.

За Ириной наблюдала не только белка. Все, кто был в машине, не отрывали взгляда от Сайгиной.

Мастинский думал, как введет эту девчонку в свой круг. Ее молодость и красота произведут впечатление. А уж он постарается одеть её так, что все рты откроют от удивления.

Ирэн, заметив оценивающий взгляд жениха, смутилась и шагнула к машине.

— Поехали.

Белка разочарованно смотрела им вслед: хоть бы орешком угостили…

Лицо Ирины опять стало непроницаемым. Счастливая белка, думала она, живет в свое удовольствие.

Они быстро доехали до дачного поселка.

Увидев особняк, Ирэн удивленно подняла брови. Ничего себе, домишко!

— Проходите!

Мастинский сиял, как медный грош. Он видел, какое впечатление произвел на гостью дом. Именно на такую реакцию он и рассчитывал. Не дурочка же она в конце концов!

Он провел Ирину по всем комнатам, показывая, где что находится. Она с любопытством разглядывала обстановку. Хорошо устроился, ничего не скажешь. Впервые ей пришлось бывать в таком богатом особняке.

Ирина, как в музее, рассматривала картины, вывешенные в холле. Одни ей понравились, другие нет. Роскошь, царящую вокруг, она воспринимала отстраненно. Зачем ей все это видеть? Она здесь жить не собирается.

Мастинский, видно, думал иначе.

Ирина вспомнила посаженных на цепь овчарок, которые охраняли дом. Стало тоскливо. Он и её тоже хочет на цепь посадить.

Ужинали они в огромной столовой. Такие залы только в кино можно было увидеть.

— Будьте за хозяйку, Ирэн, — попросил Борис Ефимович.

Сердце девушки сжалось. Зачем она согласилась приехать сюда?

После ужина она захотела погулять по поселку.

Мастинский огорчился.

— Я, к сожалению, не смогу составить тебе компанию, у нас с Сергеем Львовичем деловой разговор.

— Я одна похожу, — обрадовалась она.

— Нет, так не годится, — выразил неудовольствие Борис Ефимович.

— Стас с тобой погуляет, — приказал он.

Уставший водитель, не выказывая ни малейшего удивления, потащился с Ириной на прогулку.

У неё внутри закипала злость. Все оказалось гораздо хуже, чем она думала. Золотая клетка? Нет, это не для нее.

Прогулка потеряла всю прелесть.

Они быстро возвратились. Стас остался поболтать внизу с охранником, а Ирина поднялась на второй этаж.

Отчим сидел в гостиной и смотрел телевизор. Она заглянула к нему и неслышно удалилась. Разговаривать ни с кем не хотелось.

Она решила пройти в библиотеку, помнила, что та расположена по левую сторону от лестницы, сразу за малой гостиной.

Подойдя к двери, она остановилась.

Из соседней комнаты доносился голос Мастинского. Там находился его кабинет. Из-за неплотно прикрытой двери все было слышно довольно отчетливо.

Ирина хотела вернуться в гостиную к отчиму, но вдруг замерла на месте.

Она испуганно оглянулась.

В холле второго этажа никого не было. Стас до сих пор болтал с охранником, Сергей Львович прилип к телевизору, лишь она одна стояла возле кабинета хозяина виллы и слушала, слушала…

Мастинский разговаривал с кем-то по телефону и давал указания. Его резкий голос, не терпящий возражений, звучал для Ирины как набат. Она уловила знакомую фамилию. Вот, и ещё раз…

У неё перехватило дыхание. Кажется, она поняла, о чем шла речь. Ирэн, шатаясь, вернулась в гостиную, где сидел отчим, и шлепнулась в кресло.

— Нагулялась? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да!

Она едва заставила себя выговорить эти простые слова. На это у неё ушли все силы.

Она взяла себя в руки. Никто не должен заметить, в каком состоянии она находится.

Ирина, застыв в кресле, прикидывала, когда они сегодня вернутся домой. Поздно, очень поздно!..

Она в изнеможении закрыла глаза. Только бы Лена была дома!

Глава 26

Вечером, когда вернулась в Москву, Ирэн пыталась дозвониться Елене, но все было напрасно. Телефон молчал.

Она звонила и рано утром на следующий день, но Калинина не брала трубку.

— Что же случилось? — твердила Сайгина. — Куда она подевалась? Оставалась единственная возможность — с утра поймать Елену в редакции.

Калинина никуда не пропала. Она находилась за городом на выездном семинаре, который проводил в подмосковном доме отдыха некий богатый Фонд, но Сайгина об этом не знала.

Участники мероприятия планировали задержаться здесь и на следующий день.

Вечером, когда Ирэн, вернувшись из клязьминского особняка Мастинского, названивала журналистке, та находилась в конференцзале и слушала далекие от жизни рассуждения дамочки из Фонда.

Калинина злилась и своими репликами сбивала выступавшую с толку. После окончания семинара Лена со своим приятелем Алексеем вышли подышать зимним воздухом.

— Лен, ну что ты такая грустная? — Алексей взял её за руку. — Посмотри, какая красота вокруг!

Территорию дома отдыха окружал лес, не настоящий, конечно, тропинки протоптали, как в парке, но поздним вечером этого было не видно. Фонари, выстроенные вдоль дорожек, как солдаты, роняли таинственный свет. Народ, приехавший на семинар, оттягивался в номерах. Гуляла только одна пара: Лена и Алексей.