Не любовью единой (Новеллы о женских судьбах) - Ольга Воронцова

"Есть в селе Покровском благочестивый Григорий. Как Святому Серафиму, как Илье Пророку, дано ему затворять небо - и засуха падает на землю, пока не велит он раскрыться небесам и пролить живительный дождь", - рассказывал владыко царю и царице. О рекомендации Феофана вспомнили, когда в очередной раз стало плохо цесаревичу.

Алексей случайно порезался в саду, рана была небольшой, но кровь не могли остановить шесть дней. Мальчик угасал буквально на глазах.

Старец не заставил себя ждать. В комнату царевича он зашел без стука. Большой немытый русский мужик.

- Где больной? - спросил он громовым голосом.

Императрица стояла на коленях около кровати сына.

- А сидеть, как вы, совсем не нужно - ни наследнику пользы, ни вам здоровья, - сделал ей замечание Распутин.

Государыня поначалу опешила от такого обращения. Никто не смел вести себя настолько нагло. "Если не поможет, духа его не будет в Петербурге", молниеносно пронеслось в голове.

- Вы зря во мне сомневаетесь, матушка, - сказал вдруг Распутин. Ежели не был бы уверен, что хватит силенок, так не приходил бы.

Императрица побледнела. Как, он читает мысли?

- Вы не пужайтесь. На все воля Божия. И на болезнь царевича, и на мое провидение. Только вот просьба есть, оставьте меня с Алексей Николаичем в комнате. У нас есть о чем покалякать.

Все вышли, но недалеко. Царица осталась у приоткрытой двери и совсем не по-царски, а по-матерински подглядывала и напряженно прислушивалась к тому, что происходит в комнате ее сына. Распутин подошел к мальчику, перекрестил его, что-то тихо бормотал минут двадцать, а потом вышел из комнаты со словами: "Дитя спасено!"

Надо ли говорить, какое впечатление это чудесное исцеление произвело на царицу. Отныне она искренне уверовала в чудодейственность молитв святого старца. А связующим звеном между царицей и Григорием Распутиным стала Анна Вырубова.

* * *

Анну привлекала в Распутине его необычная, по ее мнению, сила духа. А кроме того, на душу ей сразу легла та разновидность хлыстовщины, которую исповедовал Распутин. Он говорил ей, что очиститься от грехов можно, лишь сняв с себя блудные страсти. Григорий рассказывал ей: "В пятнадцать лет в моем селе в летнюю пору, когда солнышко грело, а птицы пели райские песни, я мечтал о Боге. Душа моя рвалась вдаль. Не раз, мечтая, я плакал и сам не знал, откуда слезы и зачем они. Так прошла моя юность. В каком-то созерцании, в каком-то сне... И потом, когда жизнь коснулась, дотронулась до меня, я бежал куда-нибудь в угол и тайно молился. Не удовлетворен был я, на многое ответа не находил, и грустно было".

Молодой здоровой женщине, лишенной физической любви, ничего более подходящего и придумать было нельзя. "Что-то есть в этом человеке, что заставляет прислушиваться к его слову. Он мудрее мудрых, сильнее сильных. В нем все от Бога. Ибо он поистине - святой пророк", - записала Анна в своем дневнике. Этим Анна Вырубова, кстати, отличалась от большинства других поклонниц старца из высшего света. Тех как раз, наоборот, привлекал клубничный привкус покаяния, предлагаемого могучим русским мужиком из Сибири. Сам Распутин, вероятно, сразу распознал, что от него требуется и в случае сексуально озабоченных светских дам, и в случае Вырубовой, причем с Анной Вырубовой ему было гораздо проще.

Звонок из Царского Села на квартиру Распутина: царевич Алексей страдает, у него болит ухо, он не спит.

- Давай-ка его сюда, - вздыхает по телефону старец и уже совсем ласково подошедшему к телефону мальчику говорит: - Что, Алешенька, полуношничаешь? Ничего не болит, ушко у тебя уже не болит, говорю я тебе. Спи.

Через пятнадцать минут - ответный звонок из Царского: ухо не болит, он спит.

Очень часто императрица говорила Вырубовой:

- Кроме тебя и старца, во всей большой России нет ни одного человека, который был бы мне искренне предан.

Царицу много раз предупреждали, что негоже ей, самодержице российской, иметь дело с мужиком-шарлатаном. Даже ее первая любовь германский император Вильгельм прислал ей гневное письмо, в котором стыдил тем, что "это общение равняет ее с толпой". "Берегитесь. Помните, что величие царей - залог силы", - предупреждал он.

- Никогда никто не смеет вмешиваться в нашу жизнь! - злилась императрица.

А Распутин подливал масла в огонь:

- Ты не слушай своих министров. И родичей не слушай, они хотят выслужиться...

А вот это уже ложилось на душу и самому царю. Премьер-министр Столыпин в ультимативной форме потребовал удаления Распутина из Петербурга. Николай прочел его записку, не сказал ни слова и попросил Столыпина перейти к текущим делам. Против Распутина выступил дядя царя великий князь Николай Николаевич, который на потеху всему высшему свету отлупил свою жену за то, что она якшается со старцем. Но дело было не в амурных похождениях жены Николая Николаевича, а в том, что "сильного" дядю многие при дворе прочили на престол вместо "слабого" племянника. В итоге сибирский мужик оказался сильнее и премьера Петра Столыпина, и великого князя Николая Николаевича.

* * *

По мере того как влияние Распутина на царицу росло, вокруг святого старца образовался тоже своего рода "двор". Чуя поживу и перспективы сделать карьеру, к старцу потянулись проходимцы и титулованные особы. Простому мужику, волею случая взлетевшему так высоко, не могло это не льстить. Несколько раз он просил императрицу за своих протеже, и его просьбы уваживались. О Распутине пошел слух, что он все может. Но по мере увеличения числа просьб у Распутина возникли трудности: в Зимний дворец он вообще был не вхож и в царскосельскую резиденцию царей заходил только изредка. Григорию нужен был постоянный ходатай в царской семье по его делам, и фрейлина Вырубова подходила на эту роль идеально.

Потом она, конечно, будет отрицать это, а после, под нажимом, все-таки признается, что играла только роль "почтового ящика" для записочек святого старца, встречаясь с ним на нейтральной территории в квартирах петербургской знати. Но, как бы там ни было, волей-неволей Анна Вырубова начала исподволь разбираться в политических интригах того времени. Разумеется, разбиралась она в них однобоко - только с точки зрения придворной дамы, с реальным раскладом политических сил в стране она была не знакома и не могла быть знакома. О новых министрах, которых царь тасовал, как колоду карт, она судила чисто по-женски: такой-то симпатичен и обходителен, а такой-то хам и мужлан. Главным для Анны был мир и спокойствие в царской семье, этот мир и спокойствие зависели прежде всего от здоровья наследника, а молитвы святого старца Григория явно помогали мальчику, когда обычные врачи, даже профессора и академики, умывали руки.

Несомненно, Анна Вырубова знала и видела очень много. И при дворе она играла далеко не последнюю роль. "Мне завидовали, меня любили. Правдивому человеку там трудно жить, масса зависти, клеветы. А я была проста, так что эти двенадцать лет, кроме горя, ничего не видела", - написала она в своем дневнике. И сомневаться в искренности ее слов насчет зависти и клеветы, записанных ею в дневнике, нет никаких оснований. Зато есть все основания думать, что лучшая подруга вовсе не была такой простушкой, какой хотела казаться даже самой себе.

* * *

В последнее лето перед войной царская семья отдыхала в своем имении в Крыму, в Гурзуфе. До наших дней сохранились фотографии тех дней, они были в альбоме царевны Ольги. На одной из фотографий изображен Николай II, ныряющий в море. Придворный фотограф запечатлел обнаженного царя со спины. Николай хорошо сложен, у него идеальная тренированная фигура с широкими плечами и узкими бедрами. В своем мешковатом полковничьем мундире он производил совсем другое впечатление на окружающих.

Вероятно, настоящего мужчину в царе Анна Вырубова рассмотрела именно там, во время морских купаний в Гурзуфе. Это не будет слишком большим допущением, особенно если учесть, что других мужчин обнаженными она не могла видеть, не считая, конечно, ее полоумного мужа. Что произошло между царем и фрейлиной царицы в Крыму, мы не знаем, единственное указание на какие-то недоразумения в царской семье можно найти в письме царицы Николаю, написанном много времени спустя и, что самое интересное, в связи с ее недовольством фрейлиной Вырубовой.

В 1914 году началась Первая мировая война. Дни до объявления войны были ужасны. Николай считал войну неизбежной и утешал себя тем, что она укрепит монархию, что после нее Россия станет могучей. В это же время пришла телеграмма от Распутина из Сибири, где он умолял "не затевать войну, что с войной будет конец России, ни папы, ни мамы не останется".

О том, что объявлена всеобщая мобилизация, императрица узнала от Анны. Она начала спорить, кричать, а потом пошла к государю, и они долго на повышенных тонах выясняли отношения. Государыня плакала, убеждая мужа не ввязываться в конфликт и надеясь, что войны можно избежать. Когда стало ясно, что война уже свершившийся факт и мобилизацию не остановить, она бросилась на кушетку и разрыдалась: "У нас война, и я ничего не знаю!"