Богохульство - Дуглас Престон

– …Бог в проклятой машине… Волконский съехал в овраг… – произнес высокий голос.

– …Разглагольствовать – только терять время… – ворчливо ответил низкий.

Разговор продолжился еще тише. Оттого, что Эдди ничего не слышал, ему казалось, он вот-вот сойдет с ума. Психолог и его собеседник остановились под фонарем в конце подъездной дороги. Эдди набрался смелости и подбежал ближе. Более высокий из разговаривавших выглядел раздраженным и как будто хотел избавиться от второго. Теперь их голоса звучали отчетливее.

– …Выдает такие вещи, которые в уста Бога никто никогда не вкладывал. Все это – чистой воды бредни «нью эйдж». «Все, что есть во вселенной, все, что происходит, – это просто мои раздумья». Где это слыхано? Странно, что на эту дешевую удочку попался Эдельштайн… Впрочем, он же математик. Ему положено быть со странностями. Нормальные люди не держат в доме гремучих змей… – Человек с высоким голосом говорил все громче, будто боялся, что собеседник вот-вот махнет на него рукой и уйдет.

Тот повернулся так, что Эдди увидел его лицо и узнал в нем охранника. Последний тихо сказал что-то вроде «пройдусь, проверю окрестности, и на боковую». Они пожали друг другу руки. Психолог направился к своему дому, а охранник внимательно посмотрел в одну сторону, потом в другую, где высились тополя, по-видимому, решая, откуда начинать проверку.

Пожалуйста, Господи, пожалуйста! Сердце Эдди билось так неистово, что в висках оглушительно пульсировала кровь. На его счастье, охранник двинулся в противоположную сторону. Расс же, ступая предельно осторожно, чтобы под ногами не хрустели ветки, устремился через рощу к темной тропе, ведущей прочь из долины.

Издать ребячески-победный вопль он позволил себе, лишь когда ехал назад по Дагуэй. Ему удалось раздобыть именно то, что требовалось Спейтсу. В Вирджинии была уже ночь, однако Эдди намеревался разбудить преподобного и немедленно сообщить ему все, о чем он узнал. По такому случаю тот будет только рад прервать сон. Да, будет даже рад.

Глава 37

В пятницу утром Нельсон Бегей стоял, подпирая косяк, у входа в здание правления и наблюдал за наездниками, которые явились самыми первыми. Пыль, поднятая копытами, кружила тут и там золотистыми облаками. Всадники, позвякивая шпорами и похрустывая старой выделанной кожей, разгружали и переседлывали лошадей. Конь Бегея, Холод, полностью готовый к поездке на гору, стоял в тени единственного в округе живого кедра и жевал траву. В том, что засохли почти все хвойные деревья, Бегей с удовольствием обвинил бы Bilagaana, однако не мог поспорить с телевизионщиками, заявлявшими в выпусках новостей, что их погубила засуха да жуки-короеды.

К Бегею подошла предводительница Мария Атситти.

– Неплохо, – заметила она, окидывая взглядом собравшихся.

– Даже лучше, чем я думал. Поедешь с нами?

Атситти засмеялась.

– Вы готовы пустить в ход любой трюк, лишь бы увести меня с рабочего места.

– Где твоя лошадь?

– Ты, что, с ума сошел? Я поеду на машине.

Бегей снова взглянул на демонстрантов. Их лошади в основном были неказистые, неподкованные и тощие, и лишь три – две кобылы с ранчо и арабский скакун – радовали глаз. Сцена напомнила Бегею дом дяди Сильверса, который научил племянника проводить Благословение пути и вместе с тем был безумным наездником. Он принимал участие в родео в Санта-Фе и Амарилло до тех пор, пока не повредил спину. А потом держал у себя массу лошадей, на которых катались дети. В ту пору Бегей и научился уверенно сидеть в седле, тогда же познал и массу других всаднических хитростей…

Он покачал головой. Казалось, с тех времен минула целая вечность. Дяди Сильверса давно не было в живых, старые традиции отмирали, а нынешние дети не могли ни ездить верхом, ни говорить на родном языке. Поэтому-то дядя Сильверс и передал искусство проводить Благословение пути именно Бегею – он, как никто, знал навахо.

Сегодняшняя поездка должна была стать не только выступлением против проекта «Изабелла». Она обещала приблизить людей к той жизни, которую они так быстро утрачивали, вернуть их к своим традициям, языку, земле, доказать им, что судьба каждого в его собственных руках.

Перед зданием правления остановился древний пикап с прикрепленным к нему непомерно большим фургоном для скота. Из кабины с гиканьем выпрыгнул высокий тощий парень в рубашке с отрезанными рукавами. Вскинув костлявую руку и еще раз радостно вскрикнув, он пошел выводить лошадь.

– И Уилли Беченти тут, – произнесла Атситти.

– Без него никуда.

Уже оседланный жеребец Уилли вышел в пыль. Беченти привязал его к кронштейну крепления.

– Он готов ринуться в бой, – сказала Атситти.

– Вижу.

– Тебя это не пугает?

Бегей на мгновение-другое задумался. Уилли был заводным, но добрым и, когда не пил, чертовски выносливым. Пьянствовать во время демонстрации строго запрещалось – Бегей собирался незамедлительно ввести это правило.

– Если хочет поехать, пусть едет.

– Не дай Бог, натворит дел, – пробормотала Мария.

– Не натворит. Вчера я разговаривал с парочкой ученых. Никто не собирается поднимать шум.

– С кем из них ты беседовал? – поинтересовалась Атситти.

– С тем, что называет себя антропологом, Фордом, и женщиной по фамилии Мерсер, заместительницей руководителя.

Атситти кивнула.

– Я с ними тоже разговаривала.

Проходящая мимо жительница Блю-Гэп спросила:

– А вы уверены, что стоит затевать эту демонстрацию всадников?

– Когда устроим, тогда и поймем, стоит или не стоит. Верно?

Глава 38

Кен Долби взглянул на часы. Шесть вечера. Он вновь повернулся к экрану и проверил температуру неисправного магнита. Она оставалась почти прежней и была вполне допустимой. «Изабелла» работала должным образом. Мощность подняли до восьмидесяти процентов.

На дворе стоял прекрасный для запуска вечер. Когда «Изабелла» потребляла такое огромное количество энергии, даже незначительная помеха – разряд молнии, перегоревший трансформатор, провисшие провода на линии электропередачи – могла вызвать сбой. Сегодня же погода радовала – нигде по всему юго-западу не предвиделось ни гроз, ни сильного ветра.

Долби казалось, что именно сегодня решатся все их проблемы и «Изабелла», наконец, покажет себя во всей своей красе.

– Кен, прибавь до восьмидесяти пяти, – попросил Хазелиус. Он сидел посередине центра в своем кожаном кресле.

Долби взглянул на Сен-Винсента, который следил за потоками энергии. Тот вскинул руки с поднятыми большими пальцами и подмигнул.

– Понял.

Кен чувствовал почти неощутимую вибрацию, создаваемую мощным энерготоком. Пучки протонов и антипротонов, что на немыслимой скорости циркулировали в противоположных направлениях, еще не сталкивались друг с другом. Для этого следовало увеличить мощность до девяноста процентов. А потом, шаг за шагом, дойти и до ста.