Загнанная в силки - Юлия Михайловна Герман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жизнь текла медленно. В какие-то моменты я не могла справиться с болью, терзающей меня сутки напролет. Любила его и ненавидела. Ненавидела и любила. Изводила себя думами о том о ком сама себе запрещала думать. Вот такой замкнутый круг.
Если бы не мальчишки мои, то не знаю, как смогла бы держаться на плаву. Только их вопросы о Роберте сбивали меня с нужного настроя. Наверное они и Паше рассказали, что мамин друг больше не приходит. Потому что даже после полученного развода, он стал смелее что ли и мягче ко мне. Приходил к нам чаще, оставался на ужин. Радовалась, что мы с ним научились мирно сосуществовать и спокойно общаться. Все же детям здоровое общение родителей шло только на пользу.
Пашу взяли куда-то на подработку, даже невзирая на криминальное прошлое. Правда теперь он занимался тем, чем думал никогда не станет. Программировал 1С для какого-то старого приятеля, не побоявшегося дать шанс другу. О встрече с Мариной я ему не рассказывала, как и не объясняла причин нашего расставания с Робертом. Его больше не касалась моя личная жизнь. А он старался тщательно притворяться, будто ему плевать на отсутствие в моей жизни другого мужчины. Так и жила.
– Улечка, – подошел ко мне после столовой, финансовый директор Аркадий Павлович. – У меня к тебе вопрос личного характера.
Смутившись смотрела на чуть полноватого с залысинами мужчину, не понимая о чем может идти речь.
– У меня друг расширяет бизнес. И приезжают на переговоры иностранцы. Я рассказал о тебе. Теперь он просит у меня твои контакты. Ты не против, если я ему твой номер дам?
– Даже не знаю, Аркадий Павлович. В будни я вряд ли смогу чем-то помочь вашему другу. Я все время на заводе.
– Говорит, что на выходных прилетают, – промокнул блестящий лоб платком мужчина.
– Какая тематика бизнеса вашего друга? Если он составляет конкуренцию заводу, то я сразу откажусь.
– Сельскохозяйственная. Удобрения, семена, химия.
– Поняла, – деньги все же не помешают. – Пусть ваш друг позвонит мне, обсудим возможность сотрудничества.
– Замечательно, Улечка! Спасибо большое, выручила, – с широкой улыбкой на лице, ушел прочь мужчина, сразу же позвонив кому-то.
Позже, мне перезвонил незнакомый номер. Мужчина представился Алексеем Владимировичем и уже в субботу я вместе с ним встречали шведов. Переговоры прошли за два дня. Договорились о поставке продукции в Европу, подписали договор. По завершении сделки, мне должен был прийти хороший бонус на карту. И даже после его получения, Алексей, а он попросил называть себя именно так, захотел поблагодарить меня лично. Отказывала мужчине, но он оказался особенно настойчив, сказав, что нужно передать что-то из рук в руки, в качестве благодарности.
Забрал после работы и отвез в модный ресторан. Общаться с Алексеем легко и интересно, он не переступал грани дозволенного, обсуждали его бизнес, возможности расширения бизнеса и он получил разрешение пригласить меня для сотрудничества еще раз. Накормил вкусным ужином, подарил бессрочный сертификат на продукцию, вручил пакет товаров для дома собственного производства и огромный букет белых роз.
Покидала ресторан в хорошем настроении. На душе стало спокойно и радостно. Но стоило перешагнуть порог ресторана и выйти на крыльцо, как от легкости не осталось и следа. Напротив меня стоял Роберт и сверлил яростным взглядом. Столько злости и отвращения в его глазах, что мне стало страшно. Чувствовала, как от лица схлынула кровь.
– Роберт Альбертович, – пролепетала, успокаивая забившееся быстрее о грудную клетку сердце.
Скульптурные губы изогнулись в презрительной усмешке. Окинул меня надменным взором и ни сказав ни слова, вошел в ресторан. Оставляя в полной растерянности и твердым ощущением будто меня только что окатили помоями. Теперь я почувствовала, что и для него наша история наконец-то закончилась.
* * *
Утро вышло вялым и каким-то совершенно безрадостным. Пол ночи мучилась, пыталась уснуть, а перед глазами так и застыл презрительный взгляд и полное игнорирование Роберта. Как бы ни пыталась вытравить из себя гнетущее чувства, не вышло. Конечно же, я понимала, как выглядела ситуация со стороны. Я с цветами выхожу из ресторана с каким-то мужчиной. Но ведь Гершвин даже не попытался увидеть картинку под другим углом. И вроде понимаю, что теперь можно выдохнуть и не переживать о его преследовании и попытках вернуть меня. Но отчего на душе так паршиво? Не хотела я, чтобы он думал, будто я способна настолько быстро переключиться на другого мужчину. Ведь совсем не поэтому я отказывала Роберту. Только он уже сделал выводы и теперь я для него такая же, как и многие другие. От этой мысли все внутренности болезненно сжимались и хотелось зажмуриться от боли, подвывая в унисон моей скулящей душе.
А может это всего лишь уязвленное самолюбие? Переживаю, что он теперь потеряет ко мне интерес и перестанет добиваться? Нет, причина точно не в этом. Я все еще любила Роберта и не хотела, чтобы он считал меня ветреной. Это особенно ранило. Да и страшно стало от возможных последствий его злости. Но старалась отодвигать эти мысли подальше, надеясь, что срываться на мне за такую ерунду выше мужского достоинства и он просто забудет о моем существовании, так же, как со временем я сумею вытравить его из своего сердца.
Проживая снова и снова вчерашнюю сцену у ресторана, погрузилась на свой маршрут автобуса. Теперь поездки на работу перестали радовать. Мало того, что невыносимо было находиться у себя в кабинете и пытаться сосредоточиться на заданиях, когда знала, что нас с Гершвиным разделяет какая-то пара сотен метров. Боялась выходить на улицу, опасаясь увидеть, но в то же время каждый раз неосознанно высматривая его там. Стала рассеянной и какой-то потерянной. Радовало, что больше не вожу машину и могу себе позволить быть невнимательной. Посторонние люди отвлекали меня от горечи в душе, становилось легче дышать в окружении толпы и казалось, что все еще может наладиться. Этот этап закончится, разбитое сердце залечится и смогу тогда улыбаться, радоваться жизни и думать о будущем. Пока что хотелось только прожить до конца еще один день.
Обычно я приезжала к проходной без нескольких минут восемь. Все же дорога от детского сада до завода на общественном транспорте занимала намного дольше времени, чем на машине. К этому моменту на пропускном пункте образовалась толкучка из таких же почти что опоздунов, как и я. Никому не хотелось писать объяснительные об опоздании и получать штрафы. Поэтому все сотрудники завода торопились
