Холокост и православная церковь - Вечная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1909–1917 гг. Алексей учился в Киевской гимназии, которую окончил с отличием, поступил в Киевскую Духовную академию. В начале 1920 г. Алексей Александрович познакомился со своей будущей женой — Татьяной Павловной Булашевич. Алексей и Татьяна входили в общину священника Анатолия Жураков-ского, которая в 1922 г. собиралась при церкви Святого Иоанна Златоуста, в здании религиозно-просветительского общества. В 1923 г., после ареста отца Анатолия, община перешла в церковь святого Николы Доброго к протоиерею Александру Глаголеву. В январе 1926 г. состоялось венчание Алексея и Татьяны. В 1930 г. Глаголевых выселили из священнического дома, и молодой семье с малолетними детьми пришлось ютиться в сыром подвале, где они прожили до 1941 г. В 1932 г. Алексея Александровича арестовали, обвинив в проведении контрреволюционной работы против советской власти. За неимением доказательств его освободили через восемь дней, но, как сына служителя культа, лишили права голоса.
До 1936 г., когда его восстановили в гражданских правах, Алексей Александрович занимался случайными заработками: мостил Вышегородское шоссе, был бетонщиком, сторожем детского сада, весовщиком на фруктовом заводе. В 1933–1934 гг. в Киеве возникают тайные («катакомбные») общины. После закрытия в 1933 г. храма Преображения, где окормлялись местные иосифляне479 — последователи архимандрита Спиридона (Кислякова) и священника Анатолия Жураковского, общинники стали собираться для домашних молитв на частных квартирах, в том числе у Глаголевых. В 1934 г. закрыли и вскоре разрушили церковь Святого Николы Доброго, в 1936 г. скончалась мать Алексея Александровича — Зинаида Петровна, а в ночь с 19 на 20 октября 1937 г. был арестован НКВД его отец — протоиерей Александр Глаголев, который скончался на одном из допросов. Алексей несколько ночей дежурил на Лукьяновском кладбище, где в общую могилу сбрасывали тела умерших, надеясь увидеть тело отца, но безрезультатно. Вскоре Алексей и Татьяна перенесли в свою квартиру библиотеку отца Александра, иконы, ризы, напрестольное Евангелие, которое прятали внутри балконной двери.
В 1936–1940 гг. Алексей Александрович учился в Киевском педагогическом институте на физико-математическом факультете, после окончания которого его оставили на кафедре физики, где он занимался проблемой выращивания искусственных кристаллов. В 1940 г. Алексей Александрович с благословения архиепископа Димитрия (в схиме Антония) (Абашидзе), давнего друга семьи Глаголевых, ездил в Тбилиси к православному Ката-ликосу Каллистрату (Цицнадзе) для тайного рукоположения, однако не смог получить его. Осенью 1941 г. А. А. Глаголев добрался на попутных машинах через оккупированные немцами области Украины в Почаев, оттуда в г. Кременец, где его рукоположил во священника епископ Вениамин (Новицкий). Вернувшись в Киев, отец Алексий стал служить в храме Святого Иоанна Воина при Покровской церкви на Подоле.
Следуя благородному примеру своего отца, который в течение тридцатипятилетней пастырской и профессорской деятельности всегда выступал в защиту угнетенных и невинно осужденных, отец Алексий не мог мириться с бесчинством нацистов, истреблявших людей другой национальности, главным образом евреев. В период оккупации Киева, продолжавшейся до ноября 1943 г., он и вся его семья, включая детей-подростков Магдалину, Марию и Николая, никогда не отказывали в помощи несчастным, обращавшимся к ним, и прилагали много усилий и мудрости для спасения преследуемых людей, хотя это грозило огромными неприятностями. Так, однажды Татьяна Павловна Глаголева отдала одной женщине, еврейке, свой паспорт, чтобы та скрылась в селе, и сама едва не погибла в очередной облаве.
С опасностью для жизни всей семьи Глаголевы спасли от гибели в Бабьем Яру Изабеллу Наумовну Миркину с ее 10-летней дочерью Ирочкой, Полину Давыдовну Шевелеву с ее престарелой матерью Евгенией Абрамовной, журналиста Либермана, Веру Владимировну Виленскую. Однажды к ним за помощью обратилась жена подполковника Красной армии А.А. Дьячкова, она с шестью дочерьми проживала на Печерске и, когда на нее донесли немцам, вынуждена была срочно бежать со своими девочками и нашла убежище в семье священника. Были спасены и многие другие евреи. Дом № 7 на Покровской улице, где проживала семья отца Алексея, и дома № 6 и № 3 по той же улице, где жил Дмитрий Лукич Пасечный, были настоящим и надежным пристанищем для гонимых. С целью спасения людей использовались и помещения храмов, несмотря на то, что напротив церкви Покрова Пресвятой Богородицы, к которой примыкал храм Святого мученика Иоанна Воина, был размещен штаб оккупационных войск480.
В нескольких домах, принадлежавших Покровской церкви, под видом церковных служащих также скрывались от немцев много русских и евреев, которым отец Алексий выдавал свидетельства о крещении. Священнику активно помогал управитель церковных зданий Александр Григорьевич Горбовский, который не только скрывал здесь евреев, но и доставал им метрики умерших и хлебные карточки. В 1943 г. немцы объявили Подол зоной, свободной от проживания. Все жители подлежали выселению. Глаголевы, однако, продолжали нелегально жить, — сначала в Покровской церкви, потом в действовавшем на Подоле женском Покровском монастыре.
В конце октября 1943 г. нацисты жестоко избили отца Алексия, приняв его за еврея, но за священника вступились монахини Покровской обители, и это спасло ему жизнь. В то время Глаголевых забрали во временный концлагерь, где семью разлучили. Матушку Татьяну погнали рыть окопы на окраине города, а священника с сыном вывезли из Киева в одном из эшелонов. Однако отцу Алексию и матушке Татьяне удалось бежать, и они возвратились в освобожденный Советской армией Киев481.
В своих воспоминаниях 1990 г. дочь священника Магдалина Алексеевна Глаголева-Пальян подробно рассказала о подвиге их семьи: «Свято-Покровская церковь (ул. Покровская № 7, сейчас ул. Зелинского) была в то время закрыта, там был архив, и папа добился у немцев открытия теплого храма Иоанна Воина при Покровской церкви — напротив разрушенной дедушкиной церкви Св. Николая Доброго. Также ему предложили и Варваринскую церковь, ту самую, в которой служил и жил дедушка. Обе церкви были превращены в общежития и разбиты на комнатки. Каждая комнатка имела свою плиту для варки и обогрева с общим дымоходом. Все комнаты были покрашены в разные краски — белую, розовую, голубую. Перегородки и плиты разваливали мужчины, мы выносили кирпичи и мусор. Вся наша семья и прихожане принимали участие в этом ремонте. Помню, я разбирала перегородки и плиты вместе с Марией Павловной. Вся церковная стена теперь получилась разной: розовой, зеленой, белой, — какой у кого был вкус. В Великий Пост за недорогую цену церковь побелил человек монашеского типа.
Мама, Глаголева Татьяна Павловна, окончившая в 1940 г. географический факультет университета, стала работать паспортисткой в церковных домах. А управдомом был друг родителей — Александр Григорьевич Горбовский, работавший до войны
