Жестокое и странное - Патриция Корнуэлл

Хелен Граймз жила на грязной улочке чуть западнее ресторана "Норт-Поул", рядом с фермерским хозяйством. Ее дом был похож на сарайчик, вокруг которого на маленьком клочке земли росло несколько деревьев, в оконных ящиках для цветов торчали пучки засохшей герани. На доме не было никакой таблички с именами жильцов, но стоявший возле самого крыльца старый "крайслер" свидетельствовал о том, что дом по крайней мере не пустовал.

Когда Хелен Граймз открыла дверь, по выражению ее лица я могла судить, что я для нее была такой же чужестранкой, как и моя немецкая машина. Одетая в джинсы с не заправленной внутрь рубашкой, она, приставив руки к своим основательным бедрам, стояла в дверях неподвижно, как скала. Ее не смутил ни холод, ни то, кем я представилась, и лишь только когда я напомнила ей о своем посещении тюрьмы, в ее маленьких сверлящих глазках мелькнула искорка воспоминания.

- Кто вам сказал, где я живу? - Ее щеки пылали, и я вдруг подумала, что она может меня ударить.

- Ваш адрес есть в справочнике судебных органов округа Гучлэнд.

- Вам не следовало узнавать его. Вам бы понравилось, если бы я начала разведывать ваше местожительство?

- Если бы вам понадобилась моя помощь так же, как мне ваша, меня бы это не возмутило, Хелен, - сказала я.

В ответ она только посмотрела на меня. Я заметила, что у нее были влажные волосы и на мочке уха след от черной краски.

- Человек, у которого вы работали, убит, - продолжила я. - Убита одна из моих сотрудниц. И не только они. Я не сомневаюсь, что вы частично в курсе происходящего. Есть основания подозревать, что убийца - бывший заключенный со Спринг-стрит, которого выпустили, вероятно, приблизительно в то время, когда казнили Ронни Джо Уоддела.

- Мне ничего не известно о том, что кого-то выпускали. - Она перевела взгляд на пустынную улицу позади меня.

- А вам стало бы известно, если бы вдруг пропал один из заключенных? Возможно, кого-то отпустили незаконно? По занимаемой вами должности вы вроде должны были быть в курсе, кто появлялся в тюрьме, и кто ее покидал.

- Насколько мне известно, никто никуда не пропадал.

- Почему вы ушли с работы? - поинтересовалась я.

- По причине здоровья.

Из охраняемого ею прохода донесся звук, похожий на хлопнувшую дверцу буфета. Я решила задать еще вопросы.

- Вы помните, когда мать Ронни Джо Уоддела приходила в тюрьму на свидание с сыном в день казни?

- Я была там, когда она приходила.

- Вам надлежало обыскать ее и проверить, что у нее с собой было, верно?

- Да.

- Я пытаюсь выяснить, было ли у миссис Уоддел что-нибудь для передачи своему сыну. Как я понимаю, по правилам это запрещено...

- Можно получить разрешение. У нее оно было.

- У миссис Уоддел было разрешение что-то передать своему сыну?

- Хелен, ты выпустишь все тепло, - пропел позади нее чей-то голос.

Пристальный взгляд голубых глаз неожиданно пронзил меня из-за массивного плеча Хелен Граймз. Я успела заметить бледную щеку и орлиный нос, мелькнувшие в дверном проеме. Послышался звук замка, и дверь позади бывшей тюремной надзирательницы захлопнулась. Прислонившись к ней, она в упор смотрела на меня. Я повторила вопрос.

- Да, она приносила кое-что для Ронни. Совсем немного. Я спрашивала у начальника разрешение.

- Вы звонили Фрэнку Донахью?

Она кивнула.

- И он дал разрешение?

- Я же говорю, она принесла совсем немного.

- Хелен, что это было?

- Картинка Иисуса размером с открытку, на обратной стороне что-то написано. Точно не помню. Что-то вроде "Я буду с тобой в раю", только написано неправильно. С орфографическими ошибками. - Лицо Хелен было непроницаемо.

- И все? - спросила я. - Только это она и хотела отдать своему сыну перед смертью?

- Я же сказала. А теперь пойду в дом, и мне бы не хотелось, чтобы вы вновь приходили сюда.

Она взялась за дверную ручку, и в это время с неба упали первые капли дождя. Они оставили на цементном крыльце пятна размером с пятицентовую монету.

В тот же день Уэсли приехал но мне в черной кожаной куртке летчика, темно-синей кепке и с едва заметной улыбкой на лице.

- Что такое? - спросила я по дороге на кухню, уже настолько превратившуюся в привычное место встреч, что у Уэсли появился там "свой" стул, на который он неизменно садился.

- Стивенса мы не сломали, но, думаю, здорово надломили. То, что ты подложила запрос на лабораторное исследование туда, где он его увидел, сыграло свою роль. У него есть основания опасаться его результатов.

- Они со Сьюзан были любовниками, - сказала я. Странно, но меня не особо волновала моральная сторона этого дела. Меня лишь разочаровал ее вкус.

- В этом Стивенс признался, а все остальное отрицал.

- Например, откуда у Сьюзан появились три с половиной тысячи долларов? - спросила я.

- Он заявляет, что ему ничего об этом неизвестно. Но мы с ним еще не закончили. Один из парней Марино говорит, что видел черный джип в том районе, где убили Сьюзан, и примерно в то время, когда, по нашим предположениям, это произошло. У Бена Стивенса черный джип с номером "14 Me".

- Стивенс не убивал ее, Бентон, - сказала я.

- Нет, не убивал. Я думаю, Стивенс струхнул, когда тот, с нем он имел дело, захотел информацию о ходе расследования убийства Дженнифер Дейтон.

- Это кажется вполне объяснимым, - согласилась я. - Стивенс знал, что Дженнифер Дейтон была убита.

- А поскольку он был трусом, он решил, что, когда настанет время получения очередной суммы, он отправит за ней Сьюзан. А потом сразу с ней встретится, чтобы получить свою долю.

- Однако к тому времени она уже была убита. Уэсли кивнул.

- Думаю, что тот, кто был послан на встречу с ней, убил ее и оставил деньги себе. Позже - возможно, всего несколько минут спустя - в назначенном месте, неподалеку от Стробери-стрит, появляется Стивенс.

- Твое описание случившегося соответствует той позе, в которой ее нашли в машине, - сказала я. - Изначально она должна была сидеть, подавшись вперед, лицом вниз, так как убийца выстрелил ей в затылок. Однако, когда ее обнаружили, она сидела, откинувшись назад.

- Это сделал Стивенс.

- Когда он впервые оказался возле машины, он не понял, в чем дело. Ему не было видно ее лица, так как она склонилась над рулем. Он отклонил ее назад на спинку.

- И тут же смотался.

- А если перед выходом он подушился своим одеколоном, то он наверняка остался у него на руках. Он дотронулся до Сьюзан, до воротника или плеча ее куртки, и, видимо, это и стало источником запаха, который я почувствовала, приехав на место происшествия.

- В конце концов мы его расколем.

- Есть более важные вещи, Бентон, - возразила я и рассказала ему о своей встрече с Хелен Граймз и о том, что она поведала мне о последнем свидании миссис Уоддел с сыном.

- По моим предположениям, - продолжала я, - Ронни Уоддел хотел, чтобы картинку Иисуса захоронили вместе с ним. Возможно, это и было его последней просьбой. Положив ее в конверт, он написал на нем "конфиденциально" и т.п.

- Он не мог бы этого сделать без разрешения Донахью, - заметил Уэсли. - В соответствии с протоколом, о последней просьбе заключенного должно быть доложено начальнику.

- Верно, однако независимо от того, что было доложено Донахью, он не мог допустить, чтобы Уоддел унес с собой какой-то запечатанный конверт. Он удовлетворяет последнюю просьбу Уоддела, а потом придумывает, как без лишнего шума узнать, что внутри конверта. Он решает подменить конверт после смерти Уоддела и дает соответствующие указания одному из своих приспешников. Так и появились в кармане Уоддела эти квитанции.

- Я предполагал, что ты найдешь приблизительно такое объяснение, сказал Уэсли.

- Думаю, этот человек просто перепутал. Скажем, у него на столе лежал белый конверт с квитанциями, оставшимися от недавней поездки в Питерсбург. Он берет похожий белый конверт и кладет в него "что-то", а потом пишет на нем то же самое, что написал на своем конверте Уоддел.

- Только пишет не на том конверте.

- Да. Он пишет на том конверте, в котором лежат квитанции.

- А обнаруживает все позже, когда в поисках квитанций натыкается на это "что-то".

- Именно, - подтвердила я. - И вот тут начинается история Сьюзан. На месте того охранника, перепутавшего конверты, я бы очень забеспокоилась. Меня тревожил бы вопрос: был ли конверт открыт в морге медицинским персоналом или он так и остался невскрытым. Если бы я, то есть тот охранник, оказалась еще и человеком, обеспечивавшим связь с Беном Стивенсом, тем, кто платил бы за гарантию, что в морге с Уоддела не снимут отпечатки, то я бы точно знала, как действовать.

- Ты бы связалась со Стивенсом и велела бы ему узнать, вскрывался ли конверт. Если да, то возникли ли по этому поводу какие-нибудь подозрения, и намеревался ли кто-нибудь что-либо по этому поводу выяснять. Иными словами, не возникло ли дополнительных проблем, которых можно было бы избежать, если бы в свое время удалось сохранить хладнокровие. Но, похоже, Стивенсу не составило бы труда ответить на этот вопрос.