Галерея римских императоров. Принципат - Александр Кравчук

Вторым стоиком, окончательно обратившим Марка в эту «веру», был некий Север, о котором мы знаем очень мало. Однако наверняка он был заметной личностью, если уж Марк Аврелий упомянул его в своих «Размышлениях». Во-первых, Север конкретно назвал своему ученику стоиков из числа его современников и рассказал об их жизни и деяниях, а во-вторых, именно он развернул перед будущим императором «понятие демократического государства, где все равны перед законом, где все держится на равенстве и справедливости; а также представил суть такой монархии, которая превыше всего ставит свободу подданных». Это слова самого Марка Аврелия! По этим словам мы можем оценить государя, понять, чем он руководствовался в своем правлении, что было его идеалом, к чему он стремился, управляя империей. Возможно, ему не во всем удалось реализовать эти принципы, но и сегодня мы должны с уважением и признательностью оценить политическое кредо римского императора.

Марк Аврелий навсегда сохранил уважение к своим учителям и считал особой милостью богов возможность хоть как-то их отблагодарить. Рустика он сделал своим советником и вторично назначил консулом, а после смерти ему воздвигли памятник, как, впрочем, и Фронтону. У себя в домовом храме Марк Аврелий хранил золотые изображения всех своих учителей. Не забывал посещать и места их захоронений, чтобы возложить дары.

Было бы ошибочно думать, что в молодости Марк Аврелий жил только философией, проводя все время в учении, чтении и научных диспутах. Учение стоиков предполагало самым главным для полноценного человека неуклонно исполнять все, что входит в обязанности человека и гражданина. Поскольку Марк происходил из очень старинного аристократического рода, он должен был с самых юных лет традиционно выполнять все повинности, налагаемые на него обычаем. Ему не было еще и восьми лет, когда его зачислили в члены древнейшего религиозного ордена салиев, а затем с каждым годом на него сыпались всё новые почетные звания, а с ними и обязанности. Мужскую тогу он надел в 15 лет, а уже через пять лет стал консулом на пару со своим названным отцом, Антонином Пием. Пий обходился с юношей как с любимым сыном. Проживали они преимущественно в одном дворце, а за все двадцать три года правления Антонина Пия расстались всего на два дня. И без того тесную связь между императором и его преемником укрепил в 145 году брак Марка с Аннией Галерией Фаустиной, дочерью Антонина Пия, которую называли Фаустиной Младшей в отличие от ее матери, Фаустины Старшей. Создалась необычная ситуация, поскольку Марк оказался зятем своего же отца, хоть и названого.

Они прожили в браке 13 лет, до смерти Фаустины в 175 году, и у них родилось тринадцать детей, большинство из которых умирало или в младенчестве, или совсем молодыми, еще при жизни родителей. Странно, ведь в распоряжении императора были лучшие медики той эпохи, в том числе и знаменитый врач Гален, и отпрыски цезаря ни в чем не испытывали нужды. Родители их любили и тяжело переживали гибель детей.

Какова была эта женщина и какой она оказалась женой? Муж выставил ей наилучшее свидетельство: «Благодарю богов за то, что моя жена столь же послушная, сколь и любящая». А вот древние историки оставили нам совсем другое описание этой матроны. По их словам, Фаустина была не только неверной женой, но и просто распутницей. Любовников она выбирала себе среди актеров, гладиаторов и моряков. Якобы именно некий гладиатор был настоящим отцом Коммода, которого ни о чем не подозревающий император назначил своим наследником. Действительно ли Марк Аврелий ничего не знал о том, что творилось в его семье, или только не хотел знать? Некоторых из тех, кто считался любовниками жены, он назначил на очень высокие должности. Цезарю приписывают слова, якобы сказанные им после того, как ему раскрыли глаза на вероломство жены и поинтересовались, почему же он не только не отдалил ее от себя, но и не предал смерти. Он якобы ответил: «Я не могу прогнать ее, тогда мне бы пришлось вернуть и ее приданое». Под приданым подразумевалась империя.

Трудно решить, сколько правды было в описании супружеских измен Фаустины. Разумеется, можно это было приписать врагам Марка Аврелия, а во все века самым распространенным способом унизить и осмеять политика было объявление его рогоносцем. Самый мерзкий прием и самый трудный для опровержения. Как бороться с такими инсинуациями, зачастую сводившимися к намекам, ничем не доказанными, ранящими исподтишка, оскорбительными для обоих супругов? В тех случаях, когда нет веских доказательств измены, броситься защищать свою честь означало бы в большинстве случаев уподобиться мерзавцу — так или иначе пришлось бы копаться в изливаемых им мерзостях. В случае с Марком и Фаустиной можно было бы привести много доводов в их пользу и легко объяснить появление слухов, порочащих честь императрицы.

Взять хотя бы случай с сыном императора Коммодом. Сын и наследник Марка очень отличался от отца во всем, что касалось интеллекта, психики и морали. Вот досужие умы и занялись вопросом — с чего бы это? Как у такого умного, благородного и культурного монарха могло родиться такое чудище — полный болван, вырожденец? Наверняка его настоящим отцом был какой-нибудь из гладиаторов, раз парень просто обожал их бои и старался всегда пребывать в их компании? И не имело никакого значения, что в истории было сколько угодно примеров того, как разительно сын отличался от отца, какими ничтожествами могут быть потомки великолепных родителей. Еще Сократ занимался этой проблемой, а в наше время над ней ломают головы многие ученые мужи в научно-исследовательских институтах.

Недругов императора обескураживала полная невозможность обвинить этого кристально честного человека в чем-то предосудительном, вот они и набрасывались на его супругу, не отличавшуюся столь высокими нравственными достоинствами, приписывая ей вымышленные прегрешения и обвиняя во всех смертных грехах. И их нимало не смущало то, что грехи ее были высосаны из пальца. Главное — пустить сплетню, а уж всегда найдутся желающие ее подхватить. Вот и старались злословящие, в меру своей испорченности выдумывая все более изощренные и несуразные похождения, и чем несуразнее они были, тем охотнее подхватывала их чернь.

Известно лишь то, что сам Марк Аврелий никогда не подозревал жену в измене, напротив, любил ее и уважал. Они редко расставались, супруга сопровождала цезаря не только в его путешествиях, но и в военных походах. Когда она в 175 году скончалась, Марк Аврелий похоронил ее с величайшими почестями.

А войны в царствование Марка Аврелия следовали одна за другой почти непрерывной цепочкой. Словно судьба испытывала императора на прочность — действительно ли он настоящий стоик, не только на словах, но и на деле? И способен ли по-мужски выносить все испытания, выпадавшие ему на долю? Достаточно вспомнить о бесконечных войнах в начале его правления и величайших в истории древнего мира стихийных бедствиях. Марк Аврелий не был воином по натуре, скорее, как правитель, он склонялся к мирному решению государственных проблем. Правда, в самом начале царствования, когда возникла необходимость вести на Востоке войну с парфянами, вторгшимися в Армению, он отправил туда своего сводного брата Луция Вера. Но тогда такое решение была вызвано очень важной причиной — власть только перешла в руки нового цезаря, в империи неспокойно, то и дело появляются претенденты на верховную власть, стране грозит разруха и гражданская война. Не мог в этой ситуации новый цезарь бросить все дела и отправиться с войском в дальние края. В Британии легионы собирались объявить цезарем своего ставленника, за Рейном восстали германские племена, туда тоже было послано римское войско. А в самой Италии потребовалось бороться с катастрофическими последствиями наводнения: когда Тибр вышел из берегов в 162 году, за этим последовали неурожай и голод.

Большое беспокойство вызывало положение на Дунае. Великое переселение народов было вызвано там нападением готов на земли Центральной и Восточной Европы, агрессор теснил их к Черному морю. Изгнанные из насиженных мест, племена искали новое пристанище. Усиливался их натиск на земли Римской империи, главным образом в районе среднего течения Дуная. Поначалу до Рима доходили лишь отдельные сигналы об опасности, но после 166 года, года победного триумфа Марка Аврелия и Луция Вера после разгрома парфян, опасность стала реальностью.

Германские племена прорвались через границу, самыми опасными из них были маркоманы и квады, жившие на землях современных Чехии и Словакии, но к ним присоединились и соседи, причем не только германцы. Все они требовали разрешения поселиться на территории Римской империи, а поскольку в этом им было решительно отказано, безудержно ринулись вперед, круша все на своем пути. Под их напором пали альпийские провинции, но это не остановило агрессоров, маркоманы, перейдя горы, добрались до Аквилеи на Адриатическом побережье. Болезненный удар по империи удесятерила опасность эпидемии, принесенной войсками, возвратившимися с Востока.