Страус – птица русская (сборник) - Татьяна Москвина

Рафаэль

Я растворяюсь, чтобы возродиться.

Тиотин

Родиться на Земле желаю я.

Унамор

Для радости и горя.

Бинамор

Для работы.

Нея

Для счастья и страданья.

Арума

Для любви.

Боги исчезают. Первой Гинора, затем Энамора, Фаэтон и Ариэль, потом Рафаэль, Лилиэль, Сафира, потом Унамор, Бинамор, Нея и Арума. Тиотин, оставшись в одиночестве, воет громко, по-собачьи. Все погружается в темноту. И это конец пролога.

Квартира Нины (Энаморы). Она входит, нагруженная сумками. Дома Елена Васильевна (Гинора).

Елена Васильевна. Масло купила?

Нина. Мам, ты хоть бы здрасьте мне сказала.

Елена Васильевна. Здрасьте. Масло купила?

Нина. Купила. Хорошее, эстонское.

Елена Васильевна (в ужасе). Как эстонское? Разве можно покупать эстонское масло?

Нина. А почему нельзя?

Елена Васильевна. Да кто их знает, что они туда могут положить. Они ж нас ненавидят.

Нина. Мам, глупости.

Елена Васильевна. Тебе всё глупости. Вот потом будет живот болеть от этого масла, вспомнишь меня.

Нина. Мам, мне уже тридцать два года, а ты меня отчитываешь как девчонку.

Елена Васильевна. А толку, что тебе тридцать два года? Ума-то не нажила.

Нина. Знаешь, мама, про меня в больнице говорят, что я гений и в диагностике мне равных нет.

Елена Васильевна. А ты не верь.

Нина. Разве я плохой врач?

Елена Васильевна. Плохой, хороший, какая разница? И смерть не залечишь, и раньше смерти не помрешь.

Нина. Как говорил про тебя принц датский Гамлет, «в этом безумии есть своя система».

Елена Васильевна. Есть будешь?

Нина. А что?

Елена Васильевна. Не что, а есть будешь? То, что дам?

Нина. А что дашь?

Елена Васильевна. Блинчиков с капустой уже нет. Твой муженек утром съел шесть штук. Нет, это куда в него лезет!

Нина. Пусть ест. У него неприятности в газете. Деньги не перевели, может, вообще закроется всё.

Елена Васильевна. Ну и слава богу. Одной пакостью на свете станет меньше.

Нина. Мама!

Елена Васильевна. А что мама? Разве это газета? Голые жопы на каждой странице.

Нина. Это чтоб читатели обратили внимание. Это форма, а еще есть содержание.

Елена Васильевна. Содержание еще хуже формы. Жопа – она по крайней мере просто жопа. А вот людей мутить всякими статьями про извращение – это надо уметь, как твой супруг. Зря ты развелась с Алешкой. Как говорится, ботинок сняла, лапоть надела.

Нина. Нет, мама, есть вещи, которые прощать нельзя. Когда я вернулась еле живая с аборта, на который он меня послал, открываю дверь, а они с Иркой… Он встает, стоит голый и улыбается, улыбается! Я не вынесла этой улыбки… И она, лучшая подруга… Ох не могу, даже вспоминать больно.

Елена Васильевна. Подумаешь. Все мужья трахаются с подругами своих жен. Это старинное мужское занятие. Ты в больнице, а ему что, на панель идти за бабой? Ерунда. Семью надо было хранить. Теперь он телезвезда, у них двое детей, а ты ни при чем.

Нина. Дети у них славные, говорят. Что ж, мама, может, я еще рожу.

Елена Васильевна. В тридцать два года? Ты уже перестарок. И от кого рожать-то? От Сашки? Вот интересно, все специалисты по сексуальным вопросам полные импотенты или через одного?

Нина. Он писатель, а не специалист по сексуальным вопросам. Ты сама знаешь это прекрасно. Что делать, книжками не заработаешь. И он совсем не импотент.

Елена Васильевна. Да? А почему у вас в спальне так тихо по ночам?

Нина. Устаем оба.

Елена Васильевна. В тридцать два года? Да я в твои лета каждую ночь мужа теребила.

Нина. Что ж я могу поделать! Саша милый, добрый, чудесный. Он лучше Лешки-мерзавца в тысячу раз. Но ты же помнишь, что со мной было, когда я с Лешкой… Как меня трясло! Ни есть, ни пить не могла.

Елена Васильевна. Да уж, помню. Ничего не скажешь, страсть.

Нина. А он взял и предал меня.

Елена Васильевна. Опять за рыбу деньги. В чем предательство-то? Помылся да ушел.

Нина. Ох мама, мама, ты не понимаешь.

Пауза. Музыка сфер, но она искажена.

Елена Васильевна. Ты что это белыми стихами заговорила?

Нина. Я случайно.

Елена Васильевна. Стихов-то не пишешь больше?

Нина. Нет.

Елена Васильевна. Врешь.

Нина. А тебе какое дело?

Елена Васильевна. Такое дело, что у меня дочь сумасшедшая. Обе сумасшедшие вы со Светкой. Та по-своему, на мужиках рехнулась, а ты? Ведь это мираж, фикция, фантазия одна твоя!

Нина. Ты о чем?

Елена Васильевна. Убирала я тут твою комнату.

Нина. Мама!

Елена Васильевна. Господи! Ей тридцать два года, замужем второй раз, терапевт, специалист, две книги, а она письма пишет – кому? Артисту! Как девчонка, как идиотка, в актера влюбилась.

Нина. Замолчи наконец, гадина. Заткни свою пасть. Если я еще услышу хоть слово, я тебя на куски разорву. Не лезь в мою душу! Не лезь! Своей души нет, так мою не трогай! (Плачет.)

Елена Васильевна. У меня нет души? У меня сколько хочешь души.

Нина плачет.

Елена Васильевна. Да я тебе добра желаю всю жизнь. А если ты всё не то делаешь, что мне, молчать?

Нина плачет.

Елена Васильевна. Доченька, родная, перестань. Прости меня. Господи Боже мой. Да пиши ты кому хочешь. Ну любишь, так люби. Может, вам познакомиться как-то? Правда, говорят, он беспутный совсем, Евгений твой… Светозаров. Экая фамилия-то.

Нина. Это псевдоним.

Елена Васильевна. Господи, а настоящая фамилия как? Неужели Шапиро?

Нина. Хоть бы и Шапиро, какая разница.

Елена Васильевна. Тебе, конечно, никакой нет разницы…

Входит Александр (Рафаэль).

Александр. Нина, мама, привет!

Елена Васильевна. О, явился не запылился. Давай ужинать, герой.

Уходят в кухню.

Нина. Добрый вечер, Саша.

Александр. Ты плакала? Почему? (Кричит.) Мама, вы опять Нину обидели?

Елена Васильевна (Кричит). Она сама себя обидела.

Александр. Ох, эти ваши вечные сцены. Неужели нельзя хоть немного беречь друг друга.

Нина. Хорошая фраза. Ты ее вставь в свою новую книгу.

Саша. Ты опять…

Нина молчит.

Саша. Скоро футбол по телевизору.

Нина. Иди смотри свой футбол.

Саша. А знаешь, деньги все-таки перевели. Так что на той неделе снова мы выходим.

Нина. Какая радость.

Саша. Радость небольшая – деньги хорошие.

Нина. И то хлеб.

Саша. А что, когда я написал про кота-людоеда, знаешь, сколько было звонков от читателей!

Нина. Интересовались психическим здоровьем автора?

Саша (смеется). И это тоже.

Входит Елена Васильевна.

Елена Васильевна. Ешь да помалкивай.

Саша. С вашими котлетами, мама, я на всё готов. Да, Нина, не помню, говорил тебе, нет – мою книгу «Тихое счастье» взял читать один издатель.

Елена Васильевна. Тихо прочтет и тихо выбросит в тихую корзину.

Саша. А может, напечатают.

Елена Васильевна. Может, и напечатают. Мало ли всякого вздора печатают.

Саша. Ничего не вздор, Елена Васильевна. Вы совершенно не разбираетесь в литературе, а говорите.

Нина. Правда, мама. Саша неплохо пишет.

Елена Васильевна. Неплохо, а надо хо-ро-шо. Ты слишком добрый. Знаешь, что говорил Фолкнер? «Убей своих любимцев» – вот девиз настоящего писателя. Лев Толстой какую женщину бросил под поезд! Не пощадил! А у тебя герои слоняются-слоняются, болтают-болтают, никто не умирает, не стреляется… Все детей каких-то рожают. Что это за литература?

Саша. А я не люблю ни писать, ни читать про насилие. Приходится, а не люблю. В книгах я отдыхаю душой от своей газеты.

Нина. Понятно, мама?

Звонок.

Елена Васильевна. Кого еще черт несет?

Входит Светлана (Лилиэль).

Света. Родственники, привет!

Нина. Сестренка, вот так сюрприз! Ты же в Париже!

Саша. Светочка, счастье мое, какая умница, что пришла. Дай я тебя поцелую.

Целуются.

Елена Васильевна. Принесло нашу кралю западным ветром.