Смутные времена Лепрозория (СИ) - Вайя Ариса

— Это не просто огонь. Потрогай, — шисаи протянул ей руку.

— Ты издеваешься?!

— Нет же, просто потрогай, ты не обожжешься.

— Но люди в таком горят! Я знаю про «священный лиловый пламень»! Я читала об этом! — Нэм отползла по земле и уперлась спиной в ствол дерева.

— Этот огонь подчиняется мне, он ничего тебе не сделает.

— Так не бывает! — Нэм вжалась в кору дерева.

— Ты приходишь ко мне и хочешь моего доверия, но сама ни капли мне не доверяешь, — прищурился Райга.

— Ожоги плохо лечатся! — Нэм убрала руки за спину и судорожно нашарила на поясе еще один нож.

— Ты правда думаешь, что я могу желать твоей крови и боли? — тихо и медленно произнес Райга.

Нэм посмотрела ему в глаза. Серые, как утренняя дымка. Холодные, как лед. С щелочками-зрачками, как у хищного зверя.

Да! Именно так она и думала! Как еще можно было думать, столкнувшись нос к носу с Верховным шисаи?! С тем, кого боится сам Император. Да все они — боятся, а она — нет?!

Но чувствовала Нэм совсем другое.

Зажмурившись, она сунула руку в огонь.

По коже пробежали мурашки.

Нэм с минуту держала руку, сильно зажмурившись, но ничего не происходило. Она осторожно открыла один глаз и посмотрела на руку.

Лиловое пламя переливалось по пальцам и едва слышно потрескивало. Оно плясало, и от каждого всполоха вся рука покрывалась гусиной кожей.

— Не так уж и страшно, — усмехнулся Райга и прилег у ног Нэм.

— Даже приятно, — улыбнулась она.

— Вот и отлично. Поиграй пока, а я вздремну, — он зевнул и, подложив под голову еще теплый бок косули, мгновенно уснул.

Нэм фыркнула и хотела было потрясти его за плечо, но осеклась — одна рука была в огне, а другой было неудобно.

В конце концов, не будет же он спать сутки напролет.

Перекинув лиловое пламя с одной руки на другую, Нэм попробовала его подкинуть и снова поймать. Огонь был на редкость послушным — обычный огонь никогда таким не бывает.

Пламя не перекидывалось на рукава куртки, скользило по шкуродеру и успокаивающе трещало. Как будто оно не было способно причинить вред — просто безобидная игрушка.

Нэм подкинула его и рассекла шкуродером. Одна часть пламени скользнула по ее руке, а другая упала в сырую траву у дерева.

И трава свернулась от жара.

Пламя быстро переползло на дерево, пожирая его — запахло горелой древесиной.

Нэм кинулась было тушить, подняла одной рукой свернутую куртку, как за запястье ее крепко схватили.

— Тише, — произнес Райга спокойно, но Нэм замерла, как вкопанная.

— Оно само, — пробормотала она, глядя, как пламя пожирает дерево живьем.

Райга провел рукой над лиловым пламенем, и оно покорно потухло, оставив после себя только черный обожженный след на траве и древесине.

— Этот огонь подчиняется мне и только мне.

— А меня не трогает, потому что ты попросил? — нервно пробормотала Нэм, возвращая куртку на место.

— Нет, — улыбнулся Райга. — Это же не цепной пес. Просто нужно касаться, тогда огонь считает нас одним целым, и не причиняет вреда.

— А я стряхнула его, и огонь стал… огнем, — хмыкнула Нэм.

— Вот бы мне таких сообразительных шисаи, — протянул Райга.

— А что считается за прикосновение? Твой хвост лежал на моей ноге, если бы я его спихнула — загорелась бы?

Райга кивнул:

— И мне нужно было бы коснуться тебя кожа к коже, а не через одежду, и только потом потушить огонь. Собственно, ты ведь разорвала связь, и мне пришлось схватить тебя, — он перевел взгляд на запястье, которое все еще сжимал. — Ты, наверное, даже не почувствовала жара.

Нэм качнула головой. Все, что она чувствовала — прикосновение на запястье и теплое дыхание на коже.

— А ты всех шисаи так обучаешь? — фыркнула Нэм.

— Нет, — пожал плечами Райга. — Да и какая это учеба? Просто баловство, безобидная игра.

— Как кошки играют с мышками. Безобидная игра, — прищурилась Нэм. — Ты играешь со мной, как кот с куницей.

— Говорят, если сцепить деревенскую кошку с куницей, победителя не будет — они либо убьют друг друга, либо предпочтут не встречаться больше никогда, — Райга посмотрел Нэм в глаза.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не воодушевляет…

— Мы оба живы, и видимся уже не первый раз. Пусть это будет третий вариант, — Райга приблизился и убрал пальцем прядь волос с ее лица, мокрую от косульей крови.

— А если я против? — прошептала она, закрывая глаза и вслушиваясь в свое неровное дыхание. — Ты ведь не деревенский кот, а тигролев. А я почти что не куница.

— Я предпочитаю охотиться на птиц, — улыбнулся Райга, скользнув рукой по шее Нэм. — А ты?

— Я убиваю хамелеонов, — усмехнулась Нэм.

И тех, кого прикажут.

— Тогда нам нечего бояться, — Райга смахнул лиловое пламя, и оно исчезло с руки охотницы.

— Я и не боюсь.

— Напрасно. Чувства делают нас уязвимыми, — он коснулся губами ее губ, будто прощупывая границы дозволенного, но на деле — прекрасно их зная.

— Обойдемся без них, — Нэм скользнула руками по шее Райги, притягивая его ближе — буквально на сантиметр.

— Да. Они все только портят.

#26. Опадают звезды перьями

По утрам лес всегда казался слишком живым и слишком громким. Все живое, пробудившись ото сна, пыталось любым способом заявить миру о своем существовании, во всеуслышание прокричать — я дышу, я зачем-то живу еще один день, я для чего-то есть, я кому-то нужен. Даже листва шумела, кроны качались в вышине, застенчиво цепляясь ветками при сильных порывах.

Вокруг Торы едва не звенела тишина. Весь лес шумел вокруг, но рядом с ней замирал, как в присутствии хищника. И каждая зверушка молила «лишь бы она искала не меня». Тора вслушивалась и внюхивалась, рыскала взглядом по лесу.

Райги не было в лагере, но след его уводил в чащу, растворяясь в ней. Тора искала его, смутно чувствуя, что он где-то рядом. Вертела головой, дергала носом.

И нашла его, случайно почувствовав, как источник силы Самсавеила.

Он полулежал, привалившись спиной к дереву. На его бедрах сидела охотница, прилетавшая в лагерь — Нэм, и, положив голову на плечо шисаи, что-то говорила. Райга отвечал, ласково поглаживая девушку по волосам.

Верховный шисаи поднял взгляд и посмотрел Торе прямо в глаза. Он прекрасно видел ее, и наверняка заметил еще до того, как она нашла его.

Тора замерла, как вкопанная.

Что-то глубоко внутри саднило и грызло, зубами цепляясь за нутро. И Тора не могла разобрать, что так больно воет и жжет. Это было странное чувство, совсем не новое, но от этого его не становилось легче разобрать.

Ревность? Нет, ей не хотелось на место Нэм — это были совсем другие объятья, совсем другие поглаживания и совсем другие разговоры. Ненависть к Нэм? Нет, куница была славной девушкой. Обида? На Райгу-то? За него она была рада, искренне.

Зависть? Близко, но все равно нет, мимо.

Одиночество.

Какое-то невыразимое и душераздирающее одиночество.

Тора беззвучно прошептала слова Райги, которые он слишком часто говорил, как будто призывая их хорошенько обдумать — «У тебя есть ты». И Тора повторяла как мантру — «У меня есть я», и предложение за предложением сливались в одно пронзительное.

Для Райги это было опорой — «У меня всегда есть я». Что бы ни случилось, он оставался собой, и он мог о себе позаботиться, это был его образ мыслей.

Тора повторяла его слова дрожащими губами, и стержень внутри нее протяжно гудел.

— У меня есть я. У меня есть только я. У меня всегда есть только я.

Обжигающе горячие слезы скользили по щекам и мерзко стекали по подбородку.

Всегда.

Только я.

Я одна.

***

— Скоро к нам придет госпожа Тора, — Райга коснулся губами виска Нэм. — Я вернусь с ней в лагерь. Ты пойдешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— С чего ты решил, что она придет? — Нэм вскинула голову и огляделась.

— Она стоит там недалеко, скоро придет в себя и направится к нам.