Блуждающие тени - Евгений Щепетнов

– Прально! – сквозь сон заявила Лена. – Убей их всех, чтобы эти сволочи спать не мешали!

Она обняла меня рукой и засопела у груди, выводя рулады красивым носиком.

Я погладил ее по голой спине… раз, два… три… чего-то как-то, хм… захотелось… в общем, минут через пятнадцать мы оглашали окрестности стонами, криками и скрипом кровати. Поспали, называется! Отыгрались за вчерашний день, за ночь… и вообще за те дни, когда нам мешали наслаждаться друг другом.

Мокрая от любовного пота Лена потянулась, согнув свои потрясающие ноги в коленях, и сказала:

– Я бы еще спала и спала!

– А я уже выспался по полной! – заявил я и ретировался в ванную – эдак заездит до смерти…

Мы медленно и с расстановкой оделись, настроение было хорошее – все-таки мы обрели какой-то социальный статус и определенность в этом мире, можно строить некие планы на ближайшие месяцы, а то и годы, разве это плохо? Вот бомбы вынем, и будет совсем хорошо…

Позавтракали мы плотно, впрочем, было непонятно, то ли это поздний завтрак, то ли ранний обед – время было уже около полудня. Закончив трапезу, я спросил подругу:

– Ну что, займемся операциями? Как ты? Начнем с тебя или с меня?

– Давай с меня. Так надежнее…

Со стола убрали посуду, я спустился вниз. Оба парня-«собачки» сидели на кухне, а Гарсуг разглагольствовал о правильной охоте на кабана и о том, как вкуснее приготовить его мясо – из его слов следовало, что вкуснее всего мясо почти не жареное, а печень и сердце теплые, только что из дичи.

Я набросил амгура на рыжего парня и приказал ему сидеть тут, а кухарке дать ему обильного питья и еды – могут понадобиться, когда ему станет хуже.

Мои слова насчет «станет хуже» расстроили парня, пришлось его успокоить, что он ухудшения почти и не заметит, что это так, к слову было сказано. Впрочем, сам я был в этом не очень уверен, но что делать?

Прихватив Гарсуга, отправился наверх, готовить место для операции.

Посоветовавшись, решили – на столе, где же еще? Стол протерли крепкой водкой, для чего пришлось сбегать в соседнюю лавку, застелили чистой простыней, рядом положили прокипяченные волколаком инструменты, снадобье для обезболивания – все было готово.

Лена выпила микстуру из стакана, разделась по пояс и легла ничком на стол, закрыв глаза и сжав кулаки так, что побелели пальцы.

Через несколько минут кисти ее рук расслабились, напряженные плечи опустились, и она застыла в полусне-полуобмороке.

– Слушай, Гарсуг, какого Ахримана там намешано, в этой микстуре? – озабоченно спросил я своего подручного. – Ты уверен, что все нормально?

– Нормально, хозяин, – усмехнулся волколак, – там разные травы, применяют, когда дергают зубы или лечат раны, опять же – когда делают операции, вот как сейчас, не бойся! Через два часа будет как всегда, только надо поторопиться, действует недолго.

– Ты руки водкой вымыл?

– Обижаешь, хозяин! Я все-таки учился у лекаря! Конечно, вымыл.

– Хорошо. Подай мне самый острый хирургический нож! Полей ей на спину вот в это место и протри тут все хорошенько.

Я принял инструмент, дождался, когда Гарсуг обработает место разреза, мысленно перекрестился на всякий случай и нацелил скальпель туда, где предположительно должна находиться капсула-бомба – накануне Лена показала, куда ей загнали снаряд.

Немного поколебался, коснулся гладкой кожи Лены лезвием, слегка нажал, потянул… кожа разошлась, как кожура банана, обнажив мышцы, сразу начавшие кровоточить. Если бы не подготовка на Базе, наверное, я бы упал в обморок – резать свою подругу, да еще видеть разверстую, обильно кровоточащую рану было очень тяжело.

Еще движение скальпелем, глубже, и вот лезвие чиркнуло по чему-то металлическому – есть! Вот она, гадина!

– Гарсуг, пинцет или что-то вроде щипцов мне дай! Надо извлечь эту пакость!

Гарсуг подал мне нечто среднее между пинцетом и щипцами, загнутую крючком штуку – ага, то, что нужно!

Я стал пытаться вырвать из тела девушки бомбу, та соскальзывала, не давалась – как будто заякорилась в теле, а может, и правда заякорилась? Я уцепил ее покрепче, потянул, потянул, потянул ее… выше, выше… вот блестящее донышко показалось из раны… вдруг БАХ!

Взрыв! Осколки бомбы посекли стекла в окне, резанули меня по лицу, и тут же закапала кровь. Рану Лены разворотило так, что показались кости позвоночника, а сама плоть стала чернеть, как будто загнивать. В голове мелькнуло – вот он, яд! Это яд! А-а-а-а-а!

Лена начала подергиваться, глаза ее закатились, губы и пальцы моментально стали синими – похоже, жить ей оставалось несколько минут, если не секунд.

Я возложил на нее руки и стал передавать ей поводок, от волнения у меня плохо получалось сосредоточиться, я никак не мог войти в транс – какой там транс, когда любимая девушка умирает у меня на глазах! Потом все-таки сумел настроить себя – подготовка Базы дала себя знать – и стал передавать: «Бери! Бери поводок! Бери! Бери!»

Мое отчаяние было велико, но я справился и с облегчением увидел, как из головы Лены торчит серая нить. Мелькнуло – не убить бы парня-донора! Надо еще амгура кинуть, на второго!

Бегом кинулся вниз, влетел в кухню, окровавленный, как был, и кинул амгура на черноволосого, метнулся снова наверх, глянул – Лена порозовела и дышала уже легче, а страшная, вонючая рана на спине потихоньку затягивалась.

Я положил Лену на бок, промыл рану и вычистил из нее осколки капсулы, постаравшись найти все кусочки, обработал участки, подвергшиеся действию яда, – подруга не пошевелилась, видимо, снадобье все-таки неплохо ее отключило, перекинул на нее еще один поводок – как ни странно, это удалось довольно легко. Теперь заживление еще ускорилось, а я опустошенно сел около стола и смотрел, как дыра в ее спине затягивается, оставляя на месте страшных разрушений только гладкую розовую кожу.

Через полчаса место, где раньше была бомба, отличалось от остальной поверхности спины только пятном розовой, нетронутой загаром кожи да небольшой вмятиной – часть мышц вырвало взрывом, их придется восстанавливать тренировками, увы…

Лицо Лены было безмятежным, она посапывала, не зная, что смерть только что пронеслась над ней, задев крылом…

Гарсуг стоял у окна ошеломленный, с вытаращенными глазами и молчал, потом осторожно спросил:

– Хозяин, что за гадкое колдовство это было? Хозяйка едва не умерла. Я не верил, что ты ее спасешь! У нее мясо стало обугливаться, как от гангрены!

– Яд это был, Гарсуг… плохие люди вставили его в спину хозяйке. Вот поэтому мы и делали операцию.

– А у тебя, хозяин… тоже?

– Да, Гарсуг. И что делать – я не знаю. Вроде все делал правильно, почему она взорвалась?

– Хозяин… может, сделали так, чтобы она цеплялась за края раны, когда будет вылезать? Ну как у наконечника – острые края, он и вытаскивается только с кусками мяса, может, и тут так?

– Хм… а что? Если, к примеру, капсула цепляется за края раны, заякорена, а когда тянешь ее, включается механизм саморазрушения… типа растяжки у гранаты – зацепил струну, выдернул чеку, она и бабахнула…

Я поглядел на Гарсуга, он явно недоумевал: какие растяжки? Какие гранаты?

Махнув рукой, я не стал объяснять ему эти термины, а пошел вниз, в кухню, посмотреть, что там делается с парнями.

Рыжий был бледен, на его лбу выступили капли пота, черноволосый был пободрее – на первого пришелся основной удар, когда «слизняк» вначале снял с меня последствия взрыва бомбы, а потом начал восстанавливать Лену за счет его энергии.

Я освободил их от «наездников», впрочем, они уже не особо это и ощутили – Лена была практически здорова, и «слизни» почти не брали у них энергию.

Посмотрел – черноволосого еще можно использовать, но рыжий… рыжего лучше не трогать. Недели две.

Пошел наверх, обтер сладко спящую Лену полотенцем, намоченным в воде и водке, чтобы смыть кровь, осторожно взял на руки и отнес в спальню, на кровать.

– Гарсуг, скажи, чтобы прибрали тут и вытерли… и возьми инструменты, отмой и снова прокипяти – скоро моя очередь. Сколько, говоришь, она будет в забытьи?

– Часа два… нет, уже меньше. С час, наверное. Сейчас, хозяин, я все снова подготовлю, отдыхай!

Гарсуг собрал инструментарий, тряпки и помчался вниз, где вскоре загремел посудой.

Я ушел в спальню, лег рядом со спящей девушкой и закрыл глаза. От нервного напряжения меня слегка трясло, и только сейчас я стал немного отходить от пережитого. Подумал: «Может, вина выпить?» А правда, почему и нет?

Крикнул слугу, через десять минут тот принес большую глиняную бутыль и стакан, я налил красного густого вина, пахнущего виноградом и свежестью, и выпил до дна, даже не замечая вкуса, как воду.

Налил еще, потом еще… остановился, только когда в бутыли почти ничего не осталось.

Лег опять на постель – некоторое время меня не брало, а потом ка-а-ак… накрыло! Врезало как мягкой здоровенной подушкой, я закрыл глаза и утонул в темных бархатных волнах опьянения.