Собор - Роман Злотников

— Я знаю. Что за самолеты?

Говоривший сглотнул:

— Один — «ИЛ-76», а другой «АН-28». Оба в прошлом году прошли капитальный ремонт в специальном русском центре под Симбирском, и им продлен срок эксплуатации еще на десять лет.

— Когда они будут в нашем распоряжении?

— Первый приземлится на аэродром в Кандагаре завтра утром.

— Ладно. Азлат! Проводи нашего уважаемого гостя в его апартаменты. — И преувеличенно любезно произнес: — Я должен просить вас, уважаемый, воспользоваться нашим гостеприимством, пока самолеты с грузом благополучно не приземлятся в назначенном месте. После чего мы с вами расстанемся, довольные друг другом.

Азлат мысленно улыбнулся. Ему нравилось оказывать гяурам ПОДОБНЫЕ знаки уважения, поскольку двое таких же уважаемых уже валялись в нижних галереях с перерезанными глотками. Зачем платить деньги, если знаешь, что этот человек тебе больше никогда не понадобится, а одна его неосторожная фраза может стоить тебе очень многого?

8

Иван лежал на уступе и внимательно рассматривал открывшуюся перед ним картину. На первый взгляд в ней не было ничего необычного. На соседнем склоне к скалам прилепился небольшой караван-сарай, каких немало встречалось в этих горах, с одинаковым успехом обслуживающий и вьючные караваны, и раздолбанные грузовики, по местным традициям по макушку забитые поклажей. Огороженный двор с яслями для корма и несколькими облупленными бочками бензина в дальнем углу, навесы для животных и самых бедных постояльцев и прилепившееся к скале двухэтажное строение для постояльцев побогаче. Несколько необычным было только то, что это строение при ближайшем рассмотрении оказалось не глинобитным и даже не сложенным из камня, а по большей части просто вырубленным в скале. Слишком долгий и расточительный способ для строительства караван-сарая. А это означало, что нынешний хозяин воспользовался какими-то уже готовыми старыми постройками. И это наталкивало на мысль о том, что внутри скалы камнерезы приложили никак не меньше, а скорее намного больше усилий, чем снаружи. Отличное место для тайного убежища. И осуществлять снабжение можно, не привлекая никакого внимания. Кто там будет считать, сколько караванов добралось до караван-сарая и сколько из них проследовало дальше?

Теперь надо было проверить эти предположения. Иван закрыл глаза и сосредоточился. Как всегда, сначала накатил гомон, затем шум начал отдаляться, а перед мысленным взором вспыхнули мерцающие искры. Красные, желтые, зеленые и какие-то непонятные, тошнотворно-радужные. Такого цвета он еще никогда не встречал. Иван с любопытством потянулся к одной из таких искр, собираясь осторожно коснуться ее, чтобы разобраться, что же окрашивает разум в такой необычный цвет, но стоило ему приблизиться, как по вискам ударила резкая боль, а на мозг обрушился поток изощренно-исковерканных видений. Он прянул назад. Похоже, эти тошнотворно-радужные разумы принадлежали людям, одурманенным какими-то наркотиками. Иван несколько минут следил за движением мерцающих искр, запоминая места, в которых они скапливались, и траектории, по которым они перемещались, они соответствовали комнатам и коридорам, а потом вынырнул из транса.

Слева послышался шорох. Капитан, осторожно держа бинокль, оборудованный большими блендами, чтобы исключить обнаружение наблюдателя по случайному блику, с большой сноровкой откатился от края. Иван бросил взгляд на соседний уступ, на котором расположился Костик, также отполз в тыл. Костик быстро последовал за ними. Спустившись по расщелине, они остановились перевести дух. Капитан вытер пот и спросил:

— А ты уверен, что боеприпасы там?

— В общем-то, да, — отозвался Иван. — След оканчивается здесь, и мы не обнаружили его продолжения на протяжении двадцати километров как вверх, так и вниз по дороге. Но вероятность того, что одну из них или даже обе успели уже увезти, полностью исключать нельзя. А потому, как стемнеет, мы с Лаской и Соколом подберемся поближе и посмотрим, что там внутри.

Глаза капитана расширились, он явно хотел что-то сказать, но за последнее время он стал свидетелем слишком необычных вещей, чтобы по-прежнему задаваться вопросами. И он промолчал.

— Пошли, — сказал Иван.

В горах темнеет быстро. Кажется, еще несколько минут назад стоял яркий день — и вот уже длинные синие тени выползают из долин, заметно для глаза поднимаясь по склонам и молниеносно сгущаясь в расселинах. Солнце, только что безраздельно властвовавшее в небесной сини, вдруг с налета натыкается на отдаленный пик, который сначала насаживает яркий диск на иглу своей вершины, а потом вспарывает его, разваливает на две неровные половинки и наконец скрывает совсем, представая глазу восторженного наблюдателя в розовом ореоле заката. А на востоке небо уже затопила иссиняя чернота, расцвеченная такими яркими и крупными звездами, каких никогда не увидишь на равнине.

Эльха дождалась, пока тень под стеной стала совсем густой, и закинула зверька на гребень стены. Ласка зацепилась коготками за камни и грациозно скользнула по гребню, ступая так легко, что ни один камешек не шелохнулся. Эльха опустилась на землю. Рядом бесшумно выросла фигура брата Волка. Эльха, привалившись к камню, прикрыла глаза.

Зверек уже пробежал по стене и сейчас карабкался по выщерблинам фронтона, забираясь на галерею второго этажа. Волк и Сокол, два дня наблюдавшие за караван-сараем, пришли к выводу, что вход внутрь пещерного города начинается с галереи второго этажа. Перед мысленным взором Эльхи промелькнули резные деревянные столбики перил. Ласка отвернула мордочку, и в поле зрения вползли дрожащие пятна костров внизу. Они были видны не очень отчетливо. Глаза зверька слишком отличались от человеческих. Ласка, ловко перебирая лапками, быстро добралась по наружной стороне ограждения галереи до столбика перил, находящегося напротив большой двустворчатой двери, а потом замерла, выжидая удобный момент, чтобы проскользнуть внутрь. Что было не очень просто. Тяжелые дверные створки были плотно закрыты, а на галерее находилось двое часовых: один у лестницы, второй у самой двери.

Через полчаса бесплодного ожидания Эльха вынырнула из транса и огляделась. Они расположились почти вплотную к ограде, и если хозяева пещерного города высылали ночью патрули, то ее легко могли обнаружить. Но с обеих сторон от нее в сумраке ночи таились Волк и его младший брат, и она почувствовала, как ее заполняет спокойствие. С такой охраной смешно опасаться каких-то патрулей. В этот момент пришло сообщение от Сокола: на галерею кто-то поднимался, и она поспешно вновь закрыла глаза.

Некто уже миновал часового у лестницы и успел дойти до двери. Часовой у двери что-то спросил, пришелец ответил, и оба негромко рассмеялись. Потом часовой отступил и толкнул дверь. Зверек напрягся. В этот момент откуда-то сверху с клекотом рухнул сокол, он грозно просвистел мимо перил и заложил крутой вираж над самыми кострами. Во дворе тут же разразился дикий куриный гомон, и оба стоящих у двери человека непроизвольно качнулись к перилам и посмотрели вниз. Зверек воспользовался моментом и юркнул в приоткрытую дверь. Эльха провела ласку до ближайшей расселины и перевела дух:

— Я уже внутри.

Иван вышел из транса и произнес:

— Когда найдешь, где они прячут боеголовки, отыщи какой-нибудь боковой выход. Вряд ли тебе удастся проникнуть в само помещение, но я повесил на шею младшему брату дозиметр, и если он подберется вплотную к двери, мы все узнаем наверняка.

Следующие несколько часов были заполнены блужданием по бесконечным переходам пещерного города. Он оказался невероятно большим, и новые хозяева использовали только малую часть древнего лабиринта. Два раза зверек забирался туда, где по меньшей мере уже сотню лет не ступала нога человека, и Эльхе приходилось выводить ласку обратно. Они прочесали четыре уровня, прежде чем обнаружили комнату, рядом с которой стояло два настороженных пуштуна, нервно сжимавших в руках китайские «Калашниковы». Но Волк заставил Эльху обследовать еще два обжитых уровня и лишь после этого разрешил зверьку подняться повыше и умелыми лапками сдвинуть засов на боковой двери, расположенной чуть ли не в трех сотнях метров от обитаемой части лабиринта. Волк с младшим братом уже ждали его с противоположной стороны высохшей до каменной твердости двери, оставив Эльху на попечение Сокола. Следующие полтора часа пара младших братьев пробиралась темными коридорами к обнаруженной лаской двери.

Перед самым рассветом они, совершенно измученные, наконец добрались до своего лагеря. Капитан встретил их у поворота тропы, ничего не спрашивая, подхватил измученную Эльху на руки и донес до укрытого в узкой расщелине костра. Ее быстро укутали одеялами и плащ-палатками и сунули в руку кружку с густым, горячим бульоном. Эльха дрожащей рукой поднесла кружку к губам. Откуда-то, будто издалека, доносился голос Ивана: