Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ) - Ройс Мэри

— Тогда собирайся, отвезу в больницу. Возможно, у тебя сотрясение.

Прищурившись, оборачиваюсь на Айдарова и, столкнувшись с его пристальным мрачным взглядом, тут же смущаюсь, возвращая немного растерянное внимание к несчастным кружкам.

— В этом нет нужды. Я не падала и не ударялась головой.

Вроде. Сейчас все случившееся похоже на сон.

— Твоя коленка говорит об обратном, — продолжает настаивать он.

— Только коленка, — соглашаюсь тихо, правда, в сторону Хакима больше не оборачиваюсь. Так проще. Не видеть его строгое лицо и глаза, которые смотрят так, что даже через затылок я чувствую, как он пытается вскрыть мою черепную коробку и прочесть все, что в ней лежит.

Прочищаю горло и продолжаю более уверенно:

— В остальном я в порядке, а голова гудит от мыслей. Знаешь ли… Не каждый день меня встречает в подъезде ненормальный бывший, — слегка усмехаюсь, но внутри нет ни грамма веселья. Особенно когда я чувствую, как от заботы Айдарова предательски колотится сердце. Стараясь не обращать на это внимания, я отвлекаю себя и, взяв пакет кофе, осторожно насыпаю нужное количество в турку.

Черт. Руки до сих пор трясутся. Отголоски шока от случившегося в подъезде никак не отпускают меня. Поэтому я списываю свою реакцию на подавленное от стресса состояние. Но я стараюсь не подавать вида, когда ставлю турку на газ.

— Он линяет, — бурчу себе под нос, невзначай меняя тему, — а еще может оставить зацепки на твоем дорогом костюме.

Глухая насмешка врезается мне в спину, и я едва не роняю чашку. Айдаров каким-то чудом оказывается рядом и не позволяет этому случиться.

— Сядь. Я сам все сделаю. — Его густой баритон путается в моих волосах и мгновенно вызывает вихрь мурашек, или, быть может, я так реагирую на теплое прикосновение, когда Айдаров решает сам усадить меня за стол.

Кажется, уровень неловкости между нами достигает максимального предела, и это все нехило усложняет. Потому что на этот раз неловкость исходит не только от меня. Я еще ни разу не замечала нечто подобное в Айдарове, и это сбивает с толку. Всегда уверенный в себе, даже когда неправ. Что же ИЗМЕНИЛОСЬ сейчас?

Явно о чем-то размышляя, Хаким еще несколько долгих секунд смотрит на меня каким-то хмурым взглядом. Настолько хмурым, что, кажется, я вижу, как маленькие черти в опасных черных зрачках подливают масло в огонь и устраивают самый настоящий шабаш. Особенно когда Айдаров крайне внимательно смотрит на мою разодранную коленку. Тут же прикрываю ссадину халатом, а уже в следующее мгновение поднимаю голову и метафорически режусь о крепко сжатые мужские челюсти. И не только… Этот прямолинейный взгляд мрачнее ночи с десятками острых, словно лезвия, звезд. Но, судя по всему, свои истинные мысли Хаким предпочитает оставить при себе. А я слишком устала и физически, и морально, чтобы зацепиться за возможность вытянуть хотя бы одну.

— У тебя чай есть?

Внезапно.

И… Это не то, что я ожидала услышать.

— Эм-м, — мешкаю, — да, конечно. Шкафчик справа, третья полка.

Айдаров кивает и отворачивается от меня, однако я успеваю запомнить его напряженное лицо и ходящий ходуном кадык.

Прочищаю горло и скрещиваю на столе подрагивающие пальцы.

— Ты перешел на чай?

— Это не мне, — отвечает сухо, щелкая по чайнику, после чего открывает нужную дверцу шкафа, а я постыдно ловлю себя на мысли, что любуюсь его крепкими мышцами, при каждом движении натягивающими ткань строгого пиджака.

Что-то действительно изменилось. В нем. А может, и во мне. Только вместо того, чтобы искать подвох в его спонтанной смене настроения, я не спеша изучаю Айдарова. Будто в нем появилась какая-то другая сторона. Новая. Которая больше не хочет отталкивать меня. А я не знаю, как на это реагировать. Рядом с ним я привыкла обороняться, Айдаров всегда нападал или представлял угрозу. Только на этот раз он делает все в точности до наоборот. Абсурд. Потому что сейчас я ощущаю себя до смешного защищенной. Но именно это помогает мне хоть немного расслабиться и отвлечься от угнетающих размышлений.

Хлопая ресницами, замечаю, как комично он смотрится в моей маленькой кухне. Весь такой высокий, в дорогущем костюме, уверенный в каждом движении, будто он уже не раз бывал здесь и знает, где достать чай и прочие мелочи. Помимо моей подсказки, он открыл еще пару шкафчиков и нашел баночку с сушеной мелиссой. А закончив с заваркой чая, Айдаров снимает кипящую терпким ароматом турку и наливает себе в чашку кофе. На мгновение я позволяю себе задуматься, как бы этот мужчина смотрелся на моей кухне без своего дизайнерского обмундирования, а по-простому: в спортивках и с взлохмаченной шевелюрой. Уверена, зрелище завораживающее, но я вовремя напоминаю себе о том, насколько это неуместно в наших реалиях, и быстро с шумным выдохом выбрасываю эту несбыточную картину из головы.

— Спасибо, — шепчу я немного сипло, когда Хаким ставит передо мной чашку ароматного чая с мелиссой и окончательно возвращает меня в реальность. Почти. Ведь я еще не до конца избавилась от его домашнего образа. Такого манящего и в то же время тяжелого. Тяжелого, потому что мне горько признаваться самой себе, насколько мне понравилась эта идея. Я даже не заметила, в какой момент мою грудь сдавило от порыва эмоций, перед которыми я едва успела захлопнуть дверь. Черт… Тру лоб пальцами. Что со мной не так…

Прочищаю горло и, поерзав на месте, выпрямляю спину.

Айдаров ничего не отвечает, снова отворачиваясь от меня. А через несколько минут аромат кофе с новой силой врезается в нос, Хаким ставит свою чашку кофе напротив моей и садится на стул.

И тогда я понимаю, что до этого момента я ничего не знала о неловкости. Наверное, поэтому моя дальнейшая речь напоминает поведение провинившейся ученицы в кабинете директора.

— Я не про чай, если что. — Прикусываю изнутри нижнюю губу. — Хотя и за него спасибо. Но я благодарила тебя за то, что ты сделал. — Киваю в сторону: — Там. В подъезде.

Хаким молчит, а я избегаю смотреть ему в глаза. Лишь украдкой рассматриваю его жилистую руку, спокойно лежащую на столе возле остывающей чашки кофе. Белоснежные манжеты. Роскошные часы и мужественные пальцы, призывающие меня к совершенно неуместным мыслям. Он всегда такой… Совершенный даже в мелочах.

— Я сделал то, что сделал бы любой на моем месте.

Его чувственный низкий голос напоминает мне о том, что я не одна. И только после до меня доходит, о чем он.

Вдох. Выдох.

Так… Нужно как-то собраться, а то так и буду мямлить.

Кусаю губу, но это не останавливает меня от глупости, срывающейся с языка:

— Почему ты вернулся?

Испуганно поднимаю глаза и вижу, как жеманно Хаким хмыкает, потирая большим пальцем подбородок.

— Любопытство самая безнравственная из человеческих страстей.

Тяжело сглатываю.

К черту трусость.

— Это не ответ. — Сжимаю пальцы рук в кулаки, напрягаясь каждой клеточкой тела, и это не ускользает от внимания Айдарова, который на моем фоне выглядит как король спокойствия. Он пожимает плечами.

— Тогда у меня нет ответа.

А потом Хаким переводит взгляд на меня, и я, не успев отвести свой, оказываюсь в ловушке. Его глаза такого глубокого цвета, что у меня нет сил оторваться от них. Кажется, еще немного — и громовое предупреждение достигнет моего сердца разрядом молнии. Грудь мгновенно заливает тепло, и я беспомощна перед этим. Беспомощна перед чувствами к этому мужчине. Тем более сейчас, когда он снова открыл мою дверь с ноги, как это сделал бы рыцарь, пришедший спасти принцессу из горящей башни.

Признаюсь честно, этот жест благородства может перекрыть пару его свинских поступков. Ладно. Один точно. Наверное, позорное увольнение мне не забыть никогда…

Молчание затягивается. А я упорно ищу в себе силы не свернуть с намеченного пути.

— Я имела в виду — вообще, — наконец прерываю напряженное молчание. — Почему ты решил вернуться в город после стольких лет отсутствия?

Хаким неспешно делает глоток кофе и манерно ставит чашку на стол, складывая перед собой красивые руки. А следы от ударов на костяшках делают их лишь более мужественными. На меня больше не смотрит. Вместо этого монотонно постукивает длинным пальцем по циферблату «Ролекса».