Я верую – Я тоже нет - Фредерик Бегбедер

И здесь снова нас все разделяет, так как я не могу представить себе Бога таким, каким Его видишь ты, – как ЕДИНСТВЕННЫЙ ответ.

Ди Фалько: Иначе говоря, я могу сделать вывод: тебе хотелось бы иметь веру, потому что это был бы некий ответ.

Бегбедер: Конечно, мне хотелось бы, чтобы я мог во что-то верить.

Ди Фалько: Что касается меня, я верю в Кого-то. Меня удивляет, что ты такой нигилист. Читая твой роман «Windows on the World», я обнаружил, что Бог появляется на каждой странице – для того, кто хочет Его видеть. Ты говоришь об «определенных ценностях», ты с нежностью вспоминаешь свою дочь; хотя ты утверждал раньше, что в человеке Бога нет, что он этого недостоин, однако в твоей дочери Бог присутствует?

Бегбедер: Да, потому что моя дочь – это Мессия! В самом деле, видя такую чистоту, я верю в мою дочь. Я в нее верую.

Ди Фалько: Тогда ты пантеист. Твоя дочь, фламинго, природа… «Все, что существует, существует в Боге», – говорил Спиноза. В этом отношении я с ним согласен. Видя Хлою, ты чувствуешь: есть нечто выше тебя.

Бегбедер: Да, правда. Я вырос в городе и был лишен реального общения с природой. Когда я вижу небо, закаты, когда меня восхищает «Реквием» Форе,[11] когда я понимаю, что писатель достиг вершин, что все слажено – форма, содержание, что он нашел единственный способ выразить мир, – я вдруг проникаюсь религиозным чувством.

Ди Фалько: Ты говоришь, как Блаженный Августин: «Спроси красоту земли, спроси красоту моря, спроси красоту воздуха, рассеянного в необъятном просторе, спроси красоту небес, спроси все эти явления природы, <…> кто создал их, если не Прекрасный»[12] – то есть Бог, который есть порядок и красота мира.

Бегбедер: Меня потрясло рождение моего собственного ребенка, сам факт, что я дал жизнь. Я ощутил, как меня наполняет редкое, необыкновенное чувство. Думаю, пять лет назад, до рождения моей дочери, я не стал бы задумываться над подобными вопросами.

Ди Фалько: Ведь ты задумываешься над ними из-за нее.

Бегбедер: Да, именно из-за нее я задаю себе вопросы! В какой мир я ее привел? На эту опустошенную, лишенную смысла планету? Рожать ребенка – глубочайший эгоизм. Я чувствую себя тем более ответственным, что она здесь ни при чем. И если я говорю, что моя дочь божественна, – дело в том, что она прекрасна, как все дети, и представление о любви погружает меня в состояние благодати. Думаю, мне не захотелось бы сделать эту книгу, не стань я отцом.

Ди Фалько: Ты хотел получить определение и нашел его. Ты сам к нему пришел. Бог есть любовь.

Глава III

О пользе Бога

Бегбедер: Ты веришь в Бога и, стало быть, говоришь, что Он создал людей. Но если Его придумали сами люди, не слишком ли большой ущерб принесла их выдумка? Иными словами, я возвращаюсь все к тому же вопросу: зачем нужен Бог?

Ди Фалько: А всем, что дала Церковь: больницы, воспитание, помощь беднейшим, – ты пренебрегаешь, ну, ладно… Бог существует не ради того, чтобы приносить нам какую-то пользу, как и мы живем не для того, чтобы Его использовать. Однако некоторые задают себе такой вопрос, потому что мы устанавливаем между собой и Богом отношения утилитарного характера. На воскресных службах мне часто приходится говорить: «Сегодня утром вы пришли на мессу. У вас есть просьбы, с которыми вы хотите обратиться к Богу. Забудьте их. Молитесь за тех, чьи чаяния вам неизвестны, за тех, кто сейчас рядом с вами. Будьте уверены: если вы так поступите, другие станут молиться за вас, и вы обретете друг друга».

Бегбедер: Так ты занимаешься торговлей! Ты настоящий коммерсант. Молитесь за вашего соседа, а он помолится за вас. Это напоминает мне известное пари. Верьте в Бога, и если вы ничего при этом не выиграете, то, во всяком случае, вам нечего терять.

Ди Фалько: Я просто пытаюсь помочь людям освободиться от личных забот, оторваться от самих себя и от утилитарного отношения к Богу. Так они немного повернутся к другим, пусть на мгновение. Чем больше я избавляюсь от самого себя, от всего эгоистического во мне, от того, что не дает повода гордиться, тем больше оставляю я места для Бога.

Бегбедер: Интересно. Метафизика, единственная цель которой – в конечном счете стать физикой. Трансцендентное существует затем, чтобы сделать нас более человечными. Фу-ты, черт, жутко головоломный обмен!

Ди Фалько: В молитве мы должны прежде всего просить Бога не о том, чтобы Он исполнил наши личные просьбы, то есть подчинился нашим желаниям, а, скорее, чтобы Он помог нам исполнить Его волю.

Бегбедер: Не скрывается ли за этим представлением о Боге своего рода низменная человеческая потребность подчиняться приказаниям кого-то или чего-то вышестоящего? Разве не пугает удел человеческий сам по себе? Так может, Бога придумали для того, чтобы уйти от страха? Ведь, как говорит Паскаль в «Мыслях», идея смерти настолько невыносима для человека, что, убегая от нее, он предается развлечениям – и напрасно, ибо подлинный ответ – это Бог. Я-то убежден, что Бог и есть способ увильнуть от смерти, Бог и есть развлечение. Между прочим, как раз поэтому можно заметить, что люди становятся все более верующими и близкими к Церкви начиная с определенного возраста, когда чувствуют, что стареют. Это несколько схематично, но верно: с приближением смерти старики активнее посещают церковь, задумываются о Боге чаще, чем в течение всей жизни. Подобное произошло и с Миттераном: на склоне дней духовные и метафизические запросы стали ему ближе, чем когда-либо прежде. Если бы с помощью клонирования удалось уничтожить смерть, церкви мигом опустели бы.

Ди Фалько: Ты думаешь? Запросы эти связаны не со страхом приближающейся смерти, а с постепенным изменением взгляда на собственную жизнь. Когда большая часть ее остается позади, пожилые люди ставят перед собой вопросы, не так сильно занимавшие их раньше, потому что они обретают определенную зрелость. Они по-другому видят самих себя в прошлом, так как действительно не закрывают глаза на единственную истину, в которой все уверены: однажды мы покинем эту землю. Но вообразим, согласно твоей абсурдной гипотезе, будто люди перестали умирать, – я убежден, они все же будут обращаться к Богу и черпать в Нем силы для самосовершенствования, которое может отвечать их потребности в бесконечном.

Бегбедер: Другая проблематика, столь же для меня несомненная, заключается в том, что человек XXI века живет в условиях смерти Бога или, по крайней мере, Его отсутствия, отсутствия смысла – «в условиях абсурда», как говорит Камю.

Ди Фалько: Нет. Думаю, мы скорее свидетели своего рода смерти человека – гибели лучшего, что в нем есть. И в таком случае, возможно, у Бога «есть шанс» вновь к нам вернуться. Но до чего страшно понимать это!

Бегбедер: Нам неустанно твердят о Боге как о чем-то полезном, необходимом. Но если смерть, наряду с Богом, составляет капитал религий, то ее упразднение будет означать смерть Бога, разве не так? Смерть смерти стала бы смертью сразу всех религий. И все вы слиняли бы потихоньку. Впрочем, это случится не скоро…

Что мне больше всего нравится в религии, так это ее абсолютная бесполезность. В труде «О религии, рассмотренной со стороны ее происхождения, форм и путей развития» Бенжамен Констан утверждает, что только религия способна внушить человеку бескорыстие. Мне очень нравится эта идея немотивированности. Это очень важно. Польза Бога в том, что Он бесполезен.

Глава IV

Об использовании Бога

Бегбедер: Рассмотрим теперь основные претензии, предъявляемые к Богу. Если Он существует, мы обязаны Ему множеством разрушительных конфликтов, религиозными войнами, терроризмом, фанатизмом, фундаментализмом. У меня складывается впечатление, что во многих наших бедах повинен Бог. Неужели же Он, допускающий миллионы преждевременных смертей во всем мире, создал людей, чтобы с удовольствием наблюдать, как они убивают друг друга?

Ди Фалько: Сегодня, если говорить об исламизме (но не исламе!), как бывало и прежде, в смутные времена христианства, встает вопрос о том, исходят ли эти бедствия от Бога или их причина в том, что люди сделали из Бога. В последнее время достаточно примеров того, как люди во имя Его развязывают войну. Всякий раз виноват не Бог, а те, кто превращают Его в свое орудие. К счастью, результат никогда не бывает убедительным. Каждый раз, когда кто-нибудь стремился использовать Его, навязывая свою власть, свой авторитет, взгляд на вещи, этот человек рано или поздно терпел крах. Случаются события, перед которыми мы совершенно бессильны: например, болезнь, страдание. Но происходит и многое другое, за что несем ответственность лишь мы сами, а Бога обвиняем понапрасну. Хватит сваливать на Него нашу вину, прикрываясь фразами вроде этой: «Если бы Бог существовал, подобная ситуация была бы невозможна». Воюет не Бог, а люди.