В вихре желания - Шэрон Фристоун

– Что вы за мать? – Винсенте укоризненно покачал головой. – Хотите забросить птенца чайки в орлиное гнездо? Будьте уверены: все узнают, что он бастард, а отношение к таким детям в Испании несколько иное, чем в вашей стране. Подумайте о том, что ему придется пережить! Семья Ромеро не примет незаконнорожденного сына дона Мануэля. Пусть ваши действия продиктованы исключительно желанием следовать воле покойного, но вы совершаете ужасную ошибку!

– Она действительно это сделает? – с отвращением спросила Жермёна.

– Хуже того, – просто ответил Перейра. – Испания, повторяю, это вам не Франция. Там до сих пор презирают незамужних женщин с детьми. Сеньора Ромеро может весьма усложнить жизнь вам и ребенку, даже сделать ее невыносимой. Вы, похоже, очень любите мальчика. Зачем же везти его в стан заклятых врагов? Нет, вы даже не представляете себе, на что обрекаете сына. Гораздо разумнее было бы принять предложение вдовы относительно акций. В вопросе с виллой, уверен, мне тоже удастся добиться приемлемого для вас обеих финансового соглашения. Я имею в виду денежную компенсацию. Клянусь, вам совершенно незачем принимать в этом участие. Жермена молчала.

– Итак, ваше последнее слово? – Он был вынужден прервать паузу.

И тогда решительно глядя ему в глаза, она наконец-то сказала то, что думала на самом деле.

– Маленький Франсуа был долгожданным и желанным ребенком в нашей семье. Мануэль его очень любил. Похоже, что вы, сеньор Винсенте, понятия не имеете о том, что означает это слово. Что же касается акций, то они принадлежат мне. Я сама буду решать их судьбу, и в этом вопросе вам придется иметь дело со мной. Только со мной, и ни с кем больше. А теперь извините, мой рабочий день окончен. Я устала и хочу отдохнуть. Если вы, конечно, не возражаете… – И она, полная решимости навсегда избавиться от этого человека, взялась за дверную ручку.

– Но у меня есть возражения. – Сделав шаг вперед, Винсенте обнял ее за талию и притянул к себе. – Я никогда не ухожу от хорошеньких женщин, не поцеловав их на прощание.

И он припал к ее губам в долгом поцелуе, мгновенно лишив Жермену всякой способности соображать и сопротивляться.

Ну вот… опять, была ее последняя связная мысль…

– Так я и думал, – прямо в ухо пророкотал его глубокий голос.

Жермена, очнувшись, подняла на него свои затуманившиеся глаза. Она ощущала дурманящий жар, исходивший от его огромного тела, и оглушительные удары своего собственного сердца.

– Что вы думали? – едва слышно спросила она, почувствовав, что готова раствориться в колдовском сиянии его глаз.

– С каждым поцелуем дела у нас идут все лучше и лучше. – Он прижал ее к себе, заставив застонать от сладостного ожидания. – Мы оба это понимаем, Жермена! К чему отвергать…

– Отвергать что? – уже слабо понимая происходящее, пролепетала она.

– Удовольствие, которое мы можем доставить друг другу. – Винсенте наклонил голову и снова поцеловал ее. – Вы хотите меня, детка, – продолжал он. – Вы изнываете от желания ощутить, как я проникаю в ваше тело, а я только и мечтаю там оказаться.

Где-то в глубине сознания Жермена понимала, что должна немедленно оттолкнуть этого человека, но тело ее теперь жило своей собственной, неподвластной разуму жизнью. Чувствуя, как ладонь его поднимается все выше и выше по бедру, она замерла, не в силах противиться самой себе.

Его рука скользнула у Жермены между ног, она не возражала против этого – до тех пор, пока в неожиданной вспышке гаснущего сознания до нее не донесся звук подъезжающего автомобиля.

Это машина Викторины, – подумала она. – Она привезла Франсуа. Боже мой, что я делаю?

Холодные как лед щупальца реальности проникли в ее одурманенное сознание, сначала заставив напрячься в крепких объятиях, а затем оттолкнуть прильнувшее к ней тело. Мешавший воспринимать окружающее чувственный туман рассеялся, и Жермена увидела паркующийся возле спортивного автомобиля небольшой «пежо» своей подруги.

Полгода назад они уговорились по очереди отвозить детей в детский садик. Сегодня «дежурила» Викторина.

– Спасибо, Вик! – крикнула Жермена в полутьму, поднимая в приветствии правую руку (левую все еще сжимал Винсенте). – Увидимся завтра.

Стукнула дверца автомобиля, и женский голос пожелал ей хорошего отдыха и приятных сновидений. Послышался топот быстрых детских ног.

– Жаль, что такое хорошее пожелание не распространяется и на меня, – промурлыкал у самого ее уха мелодичный баритон. – Надеюсь, впрочем, что мы еще встретимся…

– Разве что в суде, – сухо парировала Жермена. – Прошу вас немедленно оставить меня, мсье…

Еще мгновение, и запыхавшийся Франсуа остановился перед смущенно улыбающейся женщиной…

Неподвижный и ровный все это время пол вдруг мягко опустился, будя в ногах и животе ощущение тяжести. Дремлющие пассажиры завозились в своих креслах. Самолет, расталкивая облака, пошел на снижение, и косые солнечные лучи ударили в накренившиеся иллюминаторы.

Франсуа снова приник к своему окошечку.

– Сейчас будем заходить на посадку, – сказала Жермена. – Смотри и запоминай. Потом расскажешь друзьям.

Сама она давно уже перестала испытывать хотя бы подобие волнения при взлете и посадке, – слишком много миль пришлось налетать и наездить в последние годы. Неофициальная служба у дона Мануэля оказалась на редкость беспокойной. Зато она привыкла к неудобствам, завтракая холодной курицей на заоблачной высоте или укладываясь спать на прокрустовом ложе сидячего купе. После разговора с обольстительным адвокатом Жермена успела вырваться в Лондон и переговорить со своими друзьями на бирже. Полученная от них информация была поистине бесценной. За ужином в дорогом, элитном пабе она попросила кое кого держать ее в курсе любых изменений котировок акций «Ромеро интернешнл».

А на следующий день авиапочта доставила ей фирменный конверт с испанским штампом. Внутри оказалось длинное, витиевато составленное письмо из адвокатской конторы. Его содержание сводилось к тому, что семейство Ромеро не будет оспаривать прав Франсуа на виллу при условии, что в течение ближайших лет он будет проводить там не менее двух месяцев ежегодно. В качестве ответной любезности Жермена, если она вдруг решит избавиться от акций «Ромеро интернешнл», в первую очередь обязуется принимать в расчет испанских родственников. А если, на правах опекуна Франсуа, она соберется продавать виллу, то первым потенциальным покупателем должна стать сеньора Ромеро. К письму прилагалась карта, где указывалось, как проехать к вилле, а в приписке сообщалось, что человек, присматривающий за виллой, и его жена извещены о ее приезде.