Бабочка и Орфей - Лина Аспера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Накинешь мой пиджак?
Отрицательно качает головой. Ну, нет так нет.
— Тим, — Ольга делает первую затяжку и заходится в характерном кашле давно не курившего человека. Серую струйку дыма от её сигареты подхватывает воздушное течение, уносит к скрытой от глаз вытяжке. Я жду.
— Откуда ты знаешь, кто такой трикстер? — отдышавшись, спрашивает Ольга.
— Да так, люблю читать всякое. Не по профессии. А разве это какая-то сакральная информация?
— Нет, просто странно… неожиданно было услышать. Но определение ты подобрал верное: трикстер, игрок, паяц.
— Герой, — подхватываю я. — В мифологическом смысле, как у Кэмпбелла.
— Ты читал?
— «Тысячеликого героя»? Читал, конечно. И, если разговор пошёл о мифологах, кое-что из Элиаде тоже.
Шалость удаётся: Ольга смотрит на меня с недоверчивым удивлением. Похоже, она несколько отвлеклась от холода, курения и мильона терзаний. Отличное начало.
— Тим, можно нескромный вопрос?
— Можно.
— Зачем тебе это?
— Интересно. Мы ведь не просто так крутим колесо сансары, у всего должен быть смысл.
— Неужели просветление?
Ольга подначивает, но отвечаю я всерьёз: — Хотя бы шаг в этом направлении, чтобы следующим перерождениям было проще.
— И что же тебе мешает пройти весь путь в текущей жизни?
— Лень, — улыбаюсь я. — Банальная человеческая лень.
Ольга сначала по привычке фыркает, а потом вздыхает и признаётся: — Совсем как я. Пять лет практикую хатху, но до сих пор даже на вегетарианство толком не перешла. Да ещё и про курево вспомнила. Позорище.
— Ну, курево, я так подозреваю, всего лишь разовая уступка человеческой слабости. Надо понять и простить. Что до мясоедения, то тут с какой стороны посмотреть. Назови это не позорищем, а непричинением вреда своему организму, который не может без животного белка. Так сказать, ахимсой по отношению к себе самой.
— Слушай, но это же откровенный мухлёж.
— Не мы такие, эон такой. Кали-юга***.
— Ну ты иезуит, оказывается!
Не возьмусь сказать точно, что вернуло Ольгиным щекам здоровый румянец — возмущение или желание рассмеяться, — но будет жаль, если в общем зале он опять исчезнет.
— Ты знаешь, — эх, зря я лезу в траншеекопатель, в конце концов мы ведь просто коллеги, — мне кажется, что если сейчас по-тихому уйти, то ни у корпоративного духа, ни у шефа претензий не возникнет. Может, погуляем?
Предложение на доли секунды повисает в воздухе. Я практически вижу наяву, как веретено Пряхи в раздумье замедляет вращение.
— Почему бы и да?
Предновогодний заснеженный город сам по себе сказка. А идти сквозь его разноцветную иллюминацию и разговаривать, отключив внутренний фильтр на словечки вроде «эгрегор», «архетип» или «дхарма», — сказочно вдвойне. Это то, чем мне так дороги пятничные посиделки с Дрейком: он спокойно воспринимает выдаваемые мной мудрёные термины или теории и выглядит при этом заинтересованным, а не умирающим от скуки. Однако с ним я всё равно перестраховываюсь и стараюсь поменьше злоупотреблять его добротой слушателя. В разговоре же с Ольгой незаметно забываются все ограничения вообще.
— Ладно, а кем бы ты был? В мифе, в легенде?
— Книжником. Эпизодическим персонажем, чья единственная сюжетная функция — дать герою умный совет.
— А я была бы амазонкой, — Ольга мечтательно поднимает глаза к затянутому низкими тучами небу. — Лилит, Фанта-Гиро, Надеждой Дуровой и Пеппи Длинныйчулок.
— Всеми сразу?
— Ага. Од-но-вре-мен-но, — последнее слово она произносит по-детски важным тоном и сразу же смешливо морщится. Я не спорю с такой самоидентификацией, пускай через призму подсмотренных сновидений вижу и другую грань личности Ольги: прекрасную принцессу в неприступной башне жизненных принципов. Вот только благородный рыцарь, призванный освободить полагающую себя свободной узницу, сейчас плутает непонятно где и с кем.
— Молодые люди, купите пирожки! Последние остались.
Мы вышли на площадь перед кукольным театром, а окликает нас пожилая женщина, торгующая выпечкой в деревянном киоске-избушке.
— И много осталось? — интересуюсь я.
— Четыре. Два с картошкой, два с капустой.
Вообще ни о чём. Я переглядываюсь с Ольгой.
— А чай к пирожкам сделаете? — уточняет она у продавца.
— Конечно, сделаю! Чёрный, зелёный?
— Зелёный, без сахара.
— Два зелёных без сахара и пирожки, — я протягиваю пятисотрублёвую банкноту. — У вас же будет сдача?
— Будет, касатик, будет. Как не быть, — бабулька споро отсчитывает мне нужную сумму, пока закипает электрический чайник и в микроволновке подогреваются пирожки. — Вот, молодёжь, держите.
Мы забираем приятно горячие еду и питьё.
— Сколько я тебе должна? — мелкий долг заметно отягощает независимость моей спутницы. Я прикидываю в уме и называю округлённое в минус число. Быстро добавляю: — Отдашь в понедельник, не хочу снова за бумажником лезть.
— Договорились, — успокаивается Ольга. Надкусывает пирожок: — М-м, вкуснятина!
Ну ещё бы. По-моему, в ресторане она съела от силы пару ложек солянки, на чём аппетит и закончился. Есть смысл придержать свою порцию выпечки, поэтому я просто прихлёбываю чай. Такая предусмотрительность оказывается не напрасной.
— Хорошо, но мало, — с грустинкой вздыхает Ольга, дожевав последний кусочек.
— Будешь ещё?
— Твои? Нет, так нечестно выйдет. К тому же есть мучное на ночь — вредно.
— В том, чтобы ходить голодной тоже полезного мало. Держи хотя бы один, — я всучиваю ей тот пирожок, который кажется мне больше. — Попросим ещё чая?
— Если там открыто, — капитулирует Ольга.
На окошке киоска висит табличка «Закрыто», но продавец пока внутри. Я стучу, вежливо спрашиваю о добавке и, к своему удивлению, получаю просимое бесплатно: касса уже опечатана.
— Новогодние чудеса начались, — с железобетонной уверенностью констатирует Ольга. Звонко чихает, и в ответ часы на центральной башенке театра начинают мерно отбивать десять вечера.
— Однако, — я как-то совсем забыл о времени. — Похоже, нам пора закругляться.
— Похоже, — моя спутница кажется слегка огорчённой. — Если ничего не путаю, то автобусы в той стороне, — она взмахивает рукой, показывая на противоложный край площади.
— Сейчас проверим.
Дух Нового года продолжает нам помогать: стоит подойти к остановке, как вдалеке показывается нужная Ольге маршрутка.
— Ну что, тогда пока?
— Пока, — Ольга немного мнётся и вдруг снимает с правой руки
