Сцены из супружеской жизни - Януш Леон Вишневский

Он «не был готов к серьезным отношениям». Наверно, из-за этой своей «неготовности» после пятой ночи он исчез из ее жизни, а через несколько дней и с сайта.

Несколько месяцев спустя она познакомилась с Роландом, который был практически полной копией Маркуса, отличаясь от него только тем, что не любил солнечных зайчиков и обожал заниматься с ней любовью в собственном автомобиле на лесных паркингах.

Он тоже, однако, не был готов к серьезным отношениям. Когда однажды она, выехав с очередного паркинга на шоссе, спросила его шепотом, как бы между прочим, когда же он будет к ним готов, он немедленно убрал руку с ее бедра и перестал отвечать на ее звонки.

Следующего мужчину, встреченного ею в сети, она уже ни о чем серьезном не спрашивала. Потому что уже и сама не хотела ничего серьезного, а тем более никакой близости, тоски, а в конце — унижения и потерянного чувства собственного достоинства. Вся эта интернет-ярмарка жаждущих и «неготовых» не имела с любовью ничего общего. Беттина приняла правила игры и тоже стала неосексуальна. Особенно по ночам, после нескольких бокалов вина и долгого купания в ванне. В одну из таких ночей и зацепил ее Бернд.

На несколько лет старше ее, на фотографии в профиле соблазнительно красивый и к тому же называющий себя буддистом, как и она. Их первый телефонный разговор длился три часа. В течение следующих шести недель переписки по «мылу» она убеждала его, что «ей нужно время», а он — что в нее страстно влюблен и что «в их распоряжении все время этого мира». Через два дня, взволнованная как девочка-подросток, она встречала его вечером в аэропорту. По пути к ее дому на каждом перекрестке он целовал ее шею и уши. Ночью она неоднократно выслушала его признания в глубоком чувстве к ней, а также в том, что он «хочет и умеет ждать». Потом был романтичный уик-энд в Зальцбурге, в маленьком гостиничном номере со сдвинутыми кроватями, которые постоянно разъезжались во время секса.

Вот после Зальцбурга она и потеряла бдительность, и как только она испытала знакомую ей потребность в близости — все началось заново. Он тут же прекратил повторять, что «у них впереди целая вечность», а вскоре от вечности остались лишь несколько минут на ничего не значащий разговор по телефону.

Через несколько недель она случайно наткнулась на его фотографию, только зарегистрировался он под другим именем. Когда она спросила его, что это значит, он пропал и больше не отвечал ей…

SEKS I MARKSIZM W WIELKIM MIEŚCIE

Секс и марксизм в большом городе

Любовь всегда была связана с болью и страданиями, но теперь «социальная структура и организация этого страдания» подверглись радикальным изменениям. Так по крайней мере утверждает Ева Иллуз, 51 год, закоренелая феминистка, последовательница взглядов Симоны де Бовуар, рожденная в Марокко, получившая образование в Париже и США, а теперь профессор социологии в Иерусалимском университете, жена и мать троих сыновей. Ее последняя противоречивая книга «Warum Liebe weh tut?» (Почему любовь — это больно?) будоражит и заставляет задуматься. И не только феминисток…

Чувства чувствами, но их трудно воспринимать в чистом виде, отделить их от конкретных условий и общественных стереотипов, утверждает Ева Иллуз. Некоторые люди находятся в гораздо более выгодных условиях, чем другие, если речь идет о человеческих взаимоотношениях.

Например, мужчины.

Так как первое место в их системе ценностей занимает карьера, то они не нуждаются в создании семьи в целях укрепления своего положения на иерархической лестнице. А то, что высокий социальный статус многократно облегчает мужчинам доступ к женщинам, давным-давно не вызывает ни у кого никакого сомнения. Семья на сегодняшний день для мужчины стала опциональной. Она не нужна для того, чтобы он был признан успешным человеком.

В отношении женщин все не совсем так. А если говорить откровенно — совсем не так. Одинокие женщины, которые заняли место на той же самой ступени общественной лестницы — и добрались они туда с таким же трудом и работая так же много, как мужчины! — тем не менее успешными не считаются. Отсутствие постоянного партнера — сегодня это не обязательно муж — воспринимается как негативное обстоятельство, как причина дисквалификации. Особенно если женщина перешагнула определенный возрастной рубеж. То есть все с точностью до наоборот по сравнению с мужчинами.

Кроме того, наблюдается определенное социологическое явление.

Нормой стал факт, что мужчины вступают в брак с женщинами намного младше себя. Сорокалетний мужчина с высоким социальным статусом без проблем может с одинаковой легкостью выбрать себе в пару и двадцатилетнюю женщину, и сорокалетнюю. Причем с экономическо-социальным статусом намного ниже собственного. Общество принимает это с легкостью, и это не вызывает ни с чьей стороны повышенного внимания. К тому же многочисленные социологические исследования подтверждают, что молодые женщины охотно вступают в такие связи, и тем чаще и охотнее, чем выше социально-экономический статус такого мужчины. В свою очередь сорокалетняя женщина, вступившая в связь с двадцатилетним мужчиной — особенно если он относится к более низкому социальному слою, чем она, — становится посмешищем, а часто даже подвергается обвинениям в нимфомании.

Профессор Иллуз в своей книге не раз обращается к сексуальности, которую рассматривает через призму половой принадлежности. Распространенную склонность мужчин к сексу, «который ни к чему не обязывает», она трактует как современный статус-кво и в связи с этим не уделяет этому особого внимания. Гораздо больше ее интересуют женщины, которые на такой «ни к чему не обязывающий» секс соглашаются.

Иллуз приводит достаточно неожиданные примеры.

Известные во многих странах героини культового американского телевизионного сериала «Секс в большом городе» — привлекательные, независимые и сексуально свободные женщины — по мнению Иллуз, в точности копируют поведение, которое уже давно разрешено мужчинам. Следовательно, на первый взгляд смыслом этого сериала является пропаганда в обществе политически правильного и крайне феминистского призыва к равноправию мужчин и женщин.

Однако при более глубоком анализе Иллуз приходит к выводу, что на самом деле происходит известная еще со времен Карла Маркса «подмена понятий». Кристально чистая идеология. Очень оторванная при этом от реальности.

Потому что на самом деле из этого фильма следует, что и романтичная, но не очень верная Кэрри, и циничная, разнузданная Саманта только делают вид, что интересуются сексом, «который ни к чему не обязывает». А по сути речь идет о потребности в построении прочной моногамной связи. Собственно, как у всех женщин на свете. Секс со многими мужчинами — это всего лишь необходимый объезд на дороге к главной цели: эмоциональной привязанности. Одной на вся жизнь.

Поэтому с давних пор реализуемая мужчинами и с недавних пор копируемая женщинами (соблазненными феминистскими тезисами о равноправии) идея сексуальной свободы, по мнению профессора Иллуз — феминистки до мозга костей, — должна быть пересмотрена.

Сорвавшийся с цепи, как собака, вирус свободной любви, пропагандируемой в лозунгах революции конца шестидесятых годов двадцатого века, слишком неосмотрительно и слишком быстро инфицировал женщин. Однако профессор Иллуз решительно не хочет, чтобы женщины вернулись к сексуальной абстиненции, гарантирующей девственность невесты к первой брачной ночи. Но при этом не дает и конкретного образца отношений, только громко призывает к большей ответственности… со стороны мужчин. Словно сама производит подмену понятий.

В этом случае совершенно ненужную.

HISTERIA

Истерия

В начале двадцатого века вдруг выяснилось — и об этом стали писать не только в серьезных научных, главным образом медицинских, журналах, но и в бульварных газетах (правда, пока только европейских, потому что пуританская Америка не была еще к этому готова) — что у женщин бывают оргазмы. И мало того — что женщины хотят их испытывать! Причем не реже, чем мужчины.

Для многих тогдашних мужчин-гедонистов это было еще одно, в данном случае шокирующее, доказательство того, что женщины склонны к разнообразным «утонченным» видам истерии. Желание пережить оргазм считалось одним из видов такой истерии.

Старательно скрываемой, такой, которая прорывается из подсознания в снах и которую обычно пытаются в себе подавить. Хотя, как позже оказалось, — не всегда.

Около 1880 года множество женщин аристократического происхождения, принадлежащих к богатым городским кругам, особенно в Германии, Англии, Франции и Австрии, регулярно и, разумеется, в строжайшей тайне посещало своих врачей и с их помощью давало выход своим «истериям». Лечение заключалось в интенсивном массировании врачом вульвы пациентки, причем особое внимание уделялось клитору. Такие сеансы мастурбации — вследствие щекотливости ситуации — не всегда происходили во врачебных кабинетах. Очень часто это случалось в гостиницах Вены, Парижа, Лондона или Берлина. Эти сеансы чем-то напоминали сеансы спиритизма. Лежащая на гостиничной постели «истерическая» женщина, обнаженная, только с черной повязкой на глазах, отдавалась рукам (а иногда и губам) «терапевта». В конце концов происходил «выброс истерии», выражающийся в крике, подергиваниях, шепоте, учащенном дыхании, что иногда сопровождалось разнообразными физиологическими реакциями, такими, как набухание груди, отвердение сосков, пятна на коже, выделение внутренних жидкостей. После этого «терапевт», сохраняя свою анонимность, исчезал из кабинета врача или из гостиничного номера. Врачи того времени в своих многочисленных публикациях писали о «благотворном влиянии» подобной терапии. Женщины становились более спокойными, напряжение отступало, и состояние здоровья, «особенно в области психики», значительно улучшалось.