На все времена. Статьи о творчестве Владимира Бояринова - Сборник статей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно из-за этого – кардинально-бездонного – смыслополагания основной русской опасности и – соблазна к исходу, двадатого века, против коих способна выстоять только и-горе-и-долу: о-крест! – устремленная богатырски-имперская удаль – в заветной «красной рубахе» («Красная рубаха»); именно поэтому – бояриновское творчество до сих пор остаётся не-вид-ан-ной и немыслимо: объективнейшей! – реальностью, прямо и – улётно оттеняющей нашу, нет, не кузнецовски-умирающую и – умершую, а откровенно: праздничную – от всей аскезной души на самом вечно-актуальнейшем острие! – нашей исконной русскости – словом: «озимую» («Озимые») – победоносность. И осознавать её не надо «классически и с одно-ш-з-начной предвзятостью – лучше беспредельно: немотствуйте! – во имя сугубо своей и – нашей вселенской «зари» («Немота») – не в-п-рок супероригинальной: при её – демо-к-г-рафическом – даже распятии обыденности и – ничего…
Статья печатается в авторской орфографии.
«Независимая газета», 03.10 2009 г
Жить. Как богом дано или золотое крыльцо Владимира Бояринов
Игорь БЛУДИЛИН-АВЕРЬЯН
Владимир Бояринов «Открываешт ставень райский». -М., ТБ «Звёздный час», 2006. – 24 с.
КНИГА НАЧИНАЕТСЯ неожиданно и задиристо: автор приглашает разделить свою поэтическую трапезу всех «влюблённых и весёлых», а «сердитых и бесполых» отгоняет от стола прочь. «Попрошу захлопнуть книгу!» – требует он от последних. (Вспомним Вергилиево: «Procul este profani!» – «Прочь, непосвящённые!») И – ясное дело! – кому же захочется – даже наедине с собой! – признаться, что он сердитый или – не приведи, Господи, – «бесполый»! Поэтому читатель, конечно, переворачивает страницу и входит в книгу: отворяет дверь мир поэта.
В мир, где «ночью светлым-светло От первобытных звёзд», где «воздух студёный чист», где «путаных нет следов, Дерзкий не слышен свист…» Целебная, светлая тишина – и в этой чистой ночи лирический герой В. Бояринова просыпается от Зова (который – согласись, о чуткий к тайне жизни, читатель! – раздаётся рано или поздно в жизни каждого из нас), и -
С птицами на плечах,С радостью на лицеВижу тебя в лучахНа золотом крыльце.
Кого увидел лирический герой? Возлюбленную? Бога? Давайте, влюблённый и весёлый читатель, вместе подумаем над этим многозначным поэтическим образом. Да, когда-то каждый из нас такой Зов слышал – но что видел при пробуждении? То, что предстало пред очами лирического героя В.Бояринова, меня сразу заставило вспомнить святого Франциска, блаженного подвижника, который, одержимый любовью, к зверям обращался «мой брат Волк», «моя сестра Лиса», взывал к небесному «мой братец Солнце», к земному – «моя сестрица Вода», который понимал язык птиц и на их языке разговаривал с ними, для которого наш тварный мир был миром Божьим, проникнутым любовью; на старинных литографиях св. Франциск так и изображался – с птицами на плечах.
Может быть, разгадку этого образа поискать в стихотворении «Страда», где, скошенные косой косца, васильки «жуткими глазами», словно раненное насмерть живое существо, «глядятся в небо»?
Или в стихотворении «Омут», где лирический герой делится с ракитой своей бедой, а ракитный куст об этой беде разговаривает с вороном, и, «травы, звери да тучки серые», и даже «ветры Севера» возьмут от его кручины «поровну»; и развеется горюшко над каким-нибудь просторным «полюшком»?
А, может быть, для разгадки пригодится образ чахнущего в жаркую погоду ковыля, который «солнцу в глаза посмотрел по оплошке», из стихотворения «Неделю стоит одуряющий зной…»? А что нам об этом может сказать душа, которая «предчувствует как птица», «щитами благости и веры (курсив мой. – И.Б.-А.) не до конца ограждена»? Или стихотворение «Снова пронизана солнцем опушка»? Или берёза из трагического, по сути, одноимённого стиха? Не могу удержаться и цитирую этот мудрый стих полностью:
БЕРЁЗА
Стоит полунагаяНад стынущей рекой.– Не зябко, дорогая?– Не шибко, дорогой.
Вернусь усталый с речкеПоленьев наколю.Я за полночь у печкиСумерничать люблю.
Чтоб дольше не потухлиСгребаю кочергойБерёзовые угли…– Не жарко, дорогой?
Стихотворческому приёму оживлению природы, наделением её человеческими чувствами – века; но у Бояринова это не дюжинный технический приём, которому, наверное, учат в литинститутах; это – беру на себе смелость утверждать – его чувство мира; более того, мы здесь имеем дело с преодолением того стихийного язычества, которое присуще нам до поры, пока мы не задумаемся сутью вещей, над дивной гармонией всего. До поры, пока не раздастся Зов будящий нас, и мы, очнувшись от сна увидим вдруг Золотое Крыльцо и на нём – Тебя с птицами на плече…
В стихотворении «Иванушка», исполненном умного русского духа, есть стая, но ёмкая строка об Иванушке бы-
линно мощном и былинно разумном, несуетном мужике: «Жил, как Богом дано, как умел». Сказано почти мимоходом (самое важное чаще всего говорится мимоходом) – но точно и неслучайно. И вся книга – о жизни Богом дано». А Богом автору (илу его лирическому герою) дано тонко, к самый первый, заревой час, чувствовать природу, Бога в ней, понимать добро и зло, любить и грустить – так тепло, по-человечески трепетно! – о неразделённой или угасшей любви, с ощущать Родину, Россию как живую часть себя. Я перечисляю то, что вычитал в книжке – но всё перечисленное как бы сплавлено в ней в одно целое, неотделимое одно от другого, цельное. (Делакруа в своём «Дневнике» как-то обронил, что живопись перед литературой имеет то преимущество, что художник даёт картину сразу, а литератор её детали вынужден перечислять). Не случайно поэт очень точно пишет о благости и вере как ограждении души. Если бы какой-нибудь понимающий поэтическое дело живописец по прочтении этой книги вздумал написать портрет В.Бояринова, он должен был бы написать его в природном ландшафте с птицами на плечах, как святого Франциска.
Рискну предложить свой вариант разгадки образа, с которого начинается книга: лирический герой В.Бояринова увидел Бога.
Подтверждением моей догадки служит то, что герой в следующей строфе сообщает нам, что он ослеп. Что ж – да, безнаказанно узреть Бога нельзя это известно; но строки об этом – вот какие:
…Это с тех самых порЯ от любви ослеп.
«От любви!» Так, может быть герой всё-таки увидел возлюбленную? И это «ослепление» – лишь очередной поэтический троп? – Нет прямого ответа, как и полагается в истинной поэзии. А.Франс писал: «Не свои – наши мысли заставляет поэт петь внутри нас». И – далее, очень точно: «Повествуя нам о женщине, которую поэт любит, он пробуждает у нас в душе нашу любовь и нашу скорбь. Поэты помогают нам любить; они только для того и нужны». Так что без большого риска ошибиться давайте предположим, что поэт соединил Бога и возлюбленную в одном образе. И это даёт ключ к пониманию всей книги.
Этим образом, как камертоном, задаётся тематика сборника, её интонация, её символический ряд. Вот, например, тема Пути:
Какая весёлая сила,За дали степные маня,И голову мне закружила,И заворожила меня.И глядя с земных колоколен,И стоя на звёздной меже,Я был непривычно спокоен,Как будто предвидел уже,Что в жизни за высшее благоОстанется, сколь ни ряди,Весёлая эта отвага,И лучшего нет впереди……Не будет прощенья у Бога,И память покуда жива —Навстречу несётся дорогаИ кругом идёт голова!
С темой Пути, решённой в традиционном образе дороги, пусть весёлой до головокружения, переплетается и тема Памяти об этом Пути, которая решена в высшей степени ново и глубоко, в стихотворении «Узелки на память». Лирический герой здесь вспоминает свой Путь (как принято в русской классике: проснувшись от жизни) и обнаруживает вдруг, что «не катится клубок неведомой тропой». Он вспоминает, он «шарит по траве ослепшею (вновь – ослепление! От чего? Не от любви ли? – И.Б.-А.) рукой» и обнаруживает, что «нить свернулась в жгут, вся – узел на узле, – И жгут они, и жгут, как уголья в золе!»
Не думаю, что высшим поводом к написанию этого пронзительного стихотворения послужила идея китайского дао – бесконечного пути, конец которого одновременно и начало: нет, В Бояринов – поэт русский, а нам, русским, и своей глубины в понимании Пути хватит. Перебирая жгучие узлы былого на путеводной нити, не проделываем ли мы свой Путь сызнова? От того Золотого Крыльца, на котором – Ты в лучах с птицами на плече? Разве не возвращаемся мы раз за разом к тому же Золотому Крыльцу? И в который раз уходя от него «по бездорожью», в который раз сознавая, что «все мы, все мы станем прахом», разве мы вновь и вновь не ценим неповторимую и высоко прекрасную, как «взмах журавлиных крыл», жизнь? («На взмахе»). Вся книга В. Бояринова наполнена гулом и трепетом жизни её полнотой и сложностью, стремлением постичь тайну её начал Вот темы, которые беспокоят зоркую мысль поэта: женщина, природа, Бог, Вера, лики любви, добро и зло, лики жизни и её суть, культура, Родина…