Безгрешность - Джонатан Франзен

– Потому что я не доверяю людям, – сказала Пип. – Даже мама, которой я верю, кое о чем умалчивает, об очень важном, и было бы здорово иметь возможность про это узнать, не обращаясь к ней. Я бы выяснила что мне надо, а она бы не переживала. И так с каждым, буквально с каждым: я никогда толком не знаю, что обо мне думают, а угадывать плохо получается. Было бы здорово, если бы я могла просто нырнуть человеку в голову, всего на пару секунд, и убедиться, что все в порядке, что он не думает про меня тайком ничего ужасного, – и тогда я бы могла ему доверять. Ни для чего плохого я бы этим не пользовалась, нет. Но ведь так тяжело – жить и никому не доверять. Столько сил приходится тратить, чтобы разобраться, чего от меня хотят. Это так утомительно!

– О, Пип, будь моя воля, я бы дальше тебя не спрашивала. Все, что ты говоришь, – просто фантастика!

– Правда? – печально улыбнулась Пип. – Но понимаешь, я даже сейчас начинаю думать, почему ты это сказала. Может быть, просто пытаешься сделать так, чтобы я продолжала отвечать на вопросы? И кстати, я вообще не могу понять, почему это для тебя так важно.

– Мне ты можешь доверять. Просто ты произвела на меня такое впечатление…

– Послушай, ведь это бессмыслица какая-то, я ни на кого не произвожу особого впечатления. И в ядерном оружии не очень-то разбираюсь, только про Израиль и знаю. Я ни капельки тебе не доверяю. Не доверяю. Я вообще никому не доверяю. – Пип чувствовала, что лицо становится горячим. – Знаешь, мне, пожалуй, пора. Сколько парень может меня ждать.

По идее этого было достаточно, чтобы Аннагрет отпустила ее или хотя бы извинилась, что задерживает, однако та (видимо, что-то немецкое?) была, похоже, малочувствительна к сигналам.

– Нужно следовать правилам, – сказала она. – Формальность, но мы должны ее соблюдать.

Она похлопала Пип по руке, а потом и погладила.

– Мы быстро.

Пип странно было, что Аннагрет все время ее трогает.

– “Ваши друзья исчезают. Не отвечают на эсэмэс, на сообщения в Фейсбуке, не берут трубку. Вы обращаетесь к их работодателям, и Вам говорят, что на службе они не появлялись. Вы звоните их родителям, те тоже очень встревожены. Вы идете в полицию и там узнаете, что расследование уже проведено, с Вашими друзьями все в порядке, но они переехали в другие города. И так постепенно исчезают все Ваши друзья до единого. Как Вы поступите? Будете ждать вашего собственного исчезновения, надеясь после этого узнать, что произошло с друзьями? Попытаетесь провести свое расследование? Сбежите?”

– Исчезают только мои друзья? – уточнила Пип. – А на улице по-прежнему полно людей моего возраста?

– Да.

– Честно говоря, я бы, наверно, обратилась к психиатру.

– А психиатр сам поговорит с полицией и убедится, что все так и есть.

– Ну, тогда по крайней мере один друг у меня будет – психиатр.

– Потом психиатр тоже исчезает.

– Полный бред. Как будто из головы Дрейфуса.

– Ждать, расследовать или бежать?

– Или покончить с собой. Как насчет этого варианта?

– Неправильных ответов не бывает.

– Наверно, я бы поехала к маме. Чтобы она все время была у меня на глазах. А если все-таки и она исчезнет, я, скорее всего, покончу с собой, потому что будет очевидно, что любая связь со мной вредна для здоровья.

Аннагрет снова улыбнулась:

– Замечательно.

– Что?

– Ты справляешься очень, очень хорошо, Пип. – Она перегнулась через стол и обеими ладонями, горячими ладонями обхватила щеки Пип.

– Самоубийство – это правильный ответ?

Аннагрет убрала руки.

– Тут нет неверных ответов.

– Тогда твое “хорошо справляешься” мало что значит.

– “Что из перечисленного Вам случалось сделать без разрешения: влезть в чужую электронную почту, читать содержимое чужого смартфона, шарить в чужом компьютере, читать чужой дневник, просматривать чужие личные бумаги, слушать чужой частный разговор, когда Ваш телефон случайно к нему подключился, получить под ложным предлогом информацию о другом человеке, прижаться ухом к стене или двери, чтобы подслушать разговор, или что-либо подобное?”

Пип нахмурилась.

– Можно пропустить этот вопрос?

– Доверься мне. – Аннагрет в очередной раз притронулась к ее ладони. – Правильнее будет ответить.

Поколебавшись, Пип выложила:

– Я просмотрела каждый клочок бумаги, какой нашла у мамы. Если бы она вела дневник, я бы и его прочла, но дневника нет. Если бы у нее была электронная почта, я бы в нее влезла. В интернете я обшарила все базы данных, какие только могла. Я этим ни капельки не горжусь, но она отказывается назвать мне имя моего отца, скрывает место моего рождения и даже свое настоящее имя. Она говорит, что таким образом хочет защитить меня, но мне кажется, угроза существует только у нее в голове.

– Все это тебе следует знать, – сумрачно подтвердила Аннагрет.

– Да.

– Ты имеешь право знать.

– Да.

– Ты понимаешь, что “Солнечный свет” может помочь тебе это выяснить?

Сердце Пип забилось – отчасти потому, что прежде ей такое не приходило в голову и перспектива пугала, но главным образом потому, что она почувствовала: вот тут начинается настоящее соблазнение, все прикосновения Аннагрет были всего лишь прелюдией. Она отняла ладонь и нервно обхватила себя руками.

– Я думала, Проект занимается государственными и корпоративными секретами.

– Да, конечно. Но у Проекта большие возможности.

– Тогда, может быть, я просто напишу им и попрошу дать информацию?

Аннагрет покачала головой:

– Это же не детективное агентство.

– А если бы я поехала туда и прошла практику?

– Тогда другое дело.

– Что ж, интересно.

– Есть над чем подумать, ja?

– Ja-ah, – отозвалась Пип.

– “Вы путешествуете по чужой стране, – прочла Аннагрет, – и ночью к Вам в гостиницу является полиция, арестовывает Вас и обвиняет в шпионаже, хотя Вы не шпионили. Вас привозят в полицию. Вам разрешено сделать один звонок при условии, что он будет полностью прослушиваться. Вас предупреждают: тот, к кому Вы обратитесь, тоже окажется под подозрением в шпионаже. Кому Вы позвоните?”

– Стивену, – ответила Пип.

По лицу Аннагрет пробежала тень разочарования.

– Этому Стивену? Который здесь живет?

– Да, а что в этом такого?

– Прости, я думала, ты скажешь: маме. До сих пор ты упоминала ее в каждом ответе. Это же единственный человек, которому ты веришь.

– Да, но только в глубоком смысле, – сказала Пип. – Она в такой ситуации с ума сойдет от тревоги, она понятия не имеет, как в мире все устроено, и не сообразит, куда обратиться, чтобы меня вытащить. А Стивен точно будет знать, кому позвонить.

– На мой взгляд, он слабоват.

– Что?

– Ну, слабоват. Живет с этой сердитой, властной особой.

– Да, брак у него несчастливый – уж это-то я знаю.

– Ты к нему неравнодушна! – в смятении воскликнула Аннагрет.

– Да, а что?

– Ты мне этого не сказала. Мы сидели с тобой на диване, обо всем друг другу рассказывали, а об этом ты умолчала.

– А ты не говорила, что спала с Андреасом Вольфом!

– Андреас – публичная персона. Я должна соблюдать осторожность. Да и было это много лет назад.

– Ты говоришь о нем так, словно в любой момент рада бы все повторить.

– Пип, пожалуйста! – Аннагрет схватила ее за руки. – Давай не будем ссориться. Я не знала, что тебя интересует Стивен. Прости меня.

Но рана, нанесенная словом “слабоват”, болела все сильней, и Пип была в ужасе от того, сколько всего личного уже выложила этой женщине, до того уверенной в своей красоте, что способна воткнуть себе в лицо кучу металла и стричься так, словно в ход шли не ножницы, а секатор. Пип, у которой причин для такой уверенности в себе не было, вырвала руки, встала и со стуком опустила свою миску в раковину.

– Ладно, я пошла.

– Но у нас еще осталось шесть вопросов…

– Потому что я, конечно, не поеду ни в какую Южную Америку и тебе я ни капельки не доверяю, ни вот настолечко, так что ехала бы ты лучше со своим дрочащим дружком в Лос-Анжелес, ищи себе там, кто вас пустит к себе жить, и подсовывай свою анкету таким, кто не влюбляется в слабаков вроде Стивена. Я вас в этом доме видеть не хочу, и другие тоже не хотят. Если бы ты меня хоть чуточку уважала, давно бы поняла, что я не хочу тут сейчас находиться.

– Пип, прошу тебя, погоди, я правда очень, очень виновата. – Аннагрет выглядела искренне расстроенной. – Можно на этом и закончить с анкетой…

– Я думала, это всего-навсего формальность, которую надо соблюсти. Надо, надо… Господи, ну и дура же я.

– Нет, Пип, ты очень умная. Ты просто фантастическая. Только мне кажется, ты сейчас немножко больше, чем нужно, зациклена на мужчинах.

Новое оскорбление. Пип только молча таращила глаза.

– Мне кажется, тебе нужна подруга, женщина чуть постарше, которая в молодости была во многом такая же, как ты.

– Ты никогда не была как я, – отрезала Пип.