Сага о Луисе и Лилиане. Книга вторая: «Сердце Лилианы» - Людмила Лапина

– Что было дальше? – спросил рыцарь обманчиво спокойным голосом.

– Лангедок был присоединен к владениям французской королевской семьи как приданое Жанны, дочери графа Тулузского Раймонда Седьмого.

– Хотя бы их фамильное имя сохранилось, – невесело усмехнулся граф.

– Жанна вышла замуж за брата французского короля, – пояснила девушка, с тревогой взглянув на собеседника – его ясные синие глаза потемнели, черты лица заострились – известие о трагедии родной земли нанесло душевную рану графу де Монсегюру. Ляля сама плакала, когда читала душераздирающие подробности гибели Каркассона, Безье, Тулузы, Монсегюра. Крестовые походы против альбигойцев – позор Франции. Ее королю Людовику Святому досталась опустошенная выжженная земля. Утонченная культура, взявшая все лучшее от античных философов, арабских поэтов, одухотворенная идеалами рыцарства, прекратила свое существование в огне и крови. Девушка посмотрела на своего рыцаря и тревожно спросила:

– Вы голодны, милорд?

– Нет, – ответил он.

– А я бы выпила кофе, – сказала она. – Вы составите мне компанию?

– Да, демуазель, почту за честь, – вежливо ответил куртуазный рыцарь.

Девушка поставила чайник и включила мобильник. Оказывается, они обсуждали трагедию Лангедока два часа. Неудивительно, что она проголодалась – душевные переживания очень выматывают.

– Сварю-ка я, пожалуй, суп, – решила Ляля, повязала передник и начала выкладывать овощи на стол.

– Сколько раз в день вы едите? – спросил граф, заинтересованно наблюдающий за ее манипуляциями. Девушка хмыкнула и посчитала вслух:

– Завтрак, полдник, обед, чай, ужин, а перед сном – кефир!

– Что такое чай? – удивился сэр Луис.

– Горячий напиток, попавший к нам из Китая, – ответила она.

– Китай?

Ляля вытерла руку о бумажное полотенце и снова вывела на экран ноутбука карту Евразии.

– Знакомая нам семья венецианцев Поло торгует шелками из Китая, – пояснила она.

– Сина! – вскричал граф.

– Ну да, Китай и так называют, а по-английски – Чайна или Шина, – подтвердила Ляля. – Кстати, я говорила вам, милорд, спасибо за замечательные платья, в которых блистала при дворе графа Тулузы благодаря вашей щедрости!

– Не стоит благодарности, леди Лилиана, мне было приятно дарить вам эти наряды. Ваша красота делала их еще великолепнее, – вежливо ответил рыцарь. Девушка порозовела – он все-таки считает ее красивой.

– Да, сейчас мода изменилась, – вздохнула она.

– На турнире вы затмили графиню Тулузскую, – сказал граф. Ляля нежно улыбнулась:

– Это было так давно.

– Да, для вас, демуазель, – произнес граф и помрачнел. «Графиня призналась ему в любви!» – вспомнила девушка разговор, подслушанный в часовне Монсегюра. Ярость опять стиснула ее горло, она побледнела и застыла, беспомощно глядя на гостя. Закипела вода. Ляля вздрогнула и радостно объявила:

– Сейчас мы будем варить суп! Вы поможете мне, милорд? – и осеклась. Наверное, неприлично предлагать благородному графу резать овощи для похлебки?

– Вдвоем мы бы справились с этим быстрее, – пролепетала она.

– Конечно, я помогу вам, демуазель, – ответил он. – Негоже благородной девице пачкать нежные ручки на кухне.

– Я с детства помогаю маме готовить, – сказала Ляля. – И у нас хорошая косметика, – она с тайной гордостью взглянула на свои нежные руки, особенно белые в сравнении с южной смуглотой лангедокского рыцаря. Он спокойно взял предложенный хозяйкой стальной кухонный нож, одним взглядом оценил его блеск, форму, остроту, и начал быстро резать овощи, прислушиваясь к указаниям хозяйки.

– Перец режут соломкой, картофель и помидоры – кубиками. У вас хорошо получается, мессир!

– Я с детства ходил в походы с отцом и на привалах помогал готовить, – сказал граф.

– Вы и посуду мыли? – недоверчиво спросила Ляля.

– Да, я оттер песком немало котлов, – улыбнулся сэр Луис. Девушка бросила в кипящую воду бульонный кубик, а овощи выложила на сковородку.

– Перец, помидоры и картофель растут в центральной Америке, – радостно рассказывала Ляля. – Помните, я показывала вам на карте?

Граф вспомнил. После сытного обеда – суп, пельмени(наше любимое национальное блюдо тоже из Китая) – граф попробовал мыть посуду средствами двадцать первого века, а девушка сварила кофе.

– Родина кофе – Африка, – пояснила она и накрыла сладкий стол на открытой террасе. Бодрящим напитком средневековый гость и девушка наслаждались, наблюдая багряно-золотой заход солнца.

– Что мы будем делать завтра, донна Лилиана? – осведомился граф

– Поедем в Выборг, – ответила девушка. – Я покажу вам замок, мы пойдем в музей.

– Музей? Языческий храм муз? Я добрый католик! – воскликнул рыцарь.

– О, нет, никаких муз, никакого язычества, – сказала Ляля. – В наших музеях выставлены произведения искусства – картины, скульптуры, а так же оружие, книги.

– Что такое картины? – удивился граф

– Станковая живопись, – пояснила девушка, но, видя, что собеседник не понимает, пояснила: – Это такие маленькие переносные фрески, но не на стенах церквей и замков, а на холсте.

– А зачем они нужны?

– Чтобы изучать историю по их сюжетам. Я попытаюсь рассказать вам о том, что произошло за восемьсот лет, разделяющие нас, – сказала Ляля.

– Восемьсот лет, – вздохнул граф, и они посмотрели друг на друга. Никогда они не должны были познакомиться. Может быть, прилежная студентка Лукина, изучая старинные рукописи, прочитала бы фамилию графа из Лангедока и всплакнула над его гибелью на турнире или на стенах родового замка в битве против французских крестоносцев. Сэр Луис смотрел на нее восхищенно и нежно. Теперь он не отводил глаза. Он и раньше понимал, что донна Лилиана – необычная девушка, но объяснял это ее чужеземным происхождением. Оказывается, все гораздо серьезнее. Она явилась из будущего и стала самым близким ему человеком в страшно подумать – двадцать первом веке!

– Донна Лилиана, какие деньги в ходу в вашем мире? – спросил сэр Луис.

– Бумажные купюры и металлические монеты, – ответила Ляля. Про пластиковые карточки она расскажет графу позже.

– Бумажные? – удивился гость.

– Ну да, бумажные. Бумага тоже китайское изобретение. Ее привез в тринадцатом веке в Европу Марко Поло, потомок нашего знакомого венецианского купца, – сказала Ляля. Граф улыбнулся. Их путешествие вниз по Гаронне на судне мессира Поло, сейчас, в двадцать первом веке, казалось легким и прекрасным.

– Бумажными деньгами мы расплачиваемся в магазинах, – продолжала девушка.

– Магазины? Это склады? – удивился рыцарь.

– Нет, так называются лавки, где мы покупаем еду, одежду, обувь. Надо будет купить вам одежду, подходящую для нашего мира.

– Я оплачу свои покупки, – твердо сказал граф.

– Да, конечно, мессир, – ответила Ляля. – Завтра мы поменяем одну вашу монетку на наши деньги.

– Сейчас я принесу свой кошелек.

– Нет, лучше мы рассмотрим его содержимое в доме, – сказала Ляля и поднялась из-за стола. Быстро убрав в холодильник остатки еды и вымыв посуду, девушка вошла в спальню родителей, где временно жил сэр Луис. Она задернула занавески, включила люстру и подошла к кровати. Ее приятно поразила аккуратно застеленная кровать. Дамасский клинок в ножнах лежал на правой стороне постели. "Чтобы сразу схватить в случае опасности", – поняла Ляля. Вбитые с детства воинские навыки не забываются за один день, проведенный в чужом мире. Кожаный колет граф повесил на спинку стула перед трюмо Лялиной мамы. Золотые шпоры поблескивали среди ее флаконов с духами и баночек с чудодейственными кремами.

– Где ваш кошелек, мессир? – ласково спросила Ляля и села на кровать, приняв любимую позу – скрестила по-турецки ноги. В белых джинсах так сидеть удобно. Граф поднял бровь – в двенадцатом веке донна Лилиана не позволяла себе подобных вольностей. Она не менее удивленно посмотрела на него и похлопала рукой по покрывалу, приглашая присоединиться к ней. Рыцарь скромно опустился на кровать рядом с мечом, вынул увесистый кожаный кошель из-под подушки, распустил завязки и перевернул. На белое атласное покрывало просыпался золотой дождь, сияющий в электрическом свете. Ляля восхищенно взвизгнула, почувствовав себя Данаей. На атласном покрывале образовалась пирамидка из золотых и серебряных монет, но золота оказалось больше. Венчали это великолепие несколько золотых перстней.

– Можно посмотреть? – спросила Ляля.

– Конечно, демуазель, – ответил граф и подал ей перстень – сапфир-кабошон в массивной золотой оправе.

– Это ваш герб! – воскликнула девушка – в инталии на сапфире она узнала геральдического зверя, виденного ею и на щите сэра Луиса. Огромная кошка встала на дыбы и грозно оскалилась.

– Я хотел бы, по возможности, сохранить это кольцо, – скромно молвил граф.