Недостающее звено - Мейтленд Иди

Его мир включал также львов, леопардов, гиен и крупную ныне вымершую саблезубую кошку. Вот эти им не брезговали. Но он и его сородичи все время держались вместе, использовали в качестве орудий палки, большие кости, грубо оббитые камни и перед лицом опасности проявляли большую сплоченность. Вот почему он мог спокойно разыскивать съедобные корни, ягоды, насекомых и ту дичь, которая была ему по силам, и не особенно опасался больших кошек, тем более, что они, как и теперь, предпочитали антилоп любой другой добыче. Быть может, он даже был способен отогнать одинокого леопарда или льва от недоеденной туши. И уж конечно, он отгонял гиен — если их было не очень много.

Он был ловким, зорким и энергичным. Сметкой он превосходил павианов, с которыми соседствовал в саванне, и не боялся их, хотя в схватке один на один с самцом павиана он, вероятно, потерпел бы поражение. Австралопитек был легче, не так силен и не обладал ни могучими челюстями, ни огромными клыками павиана.

Самец австралопитека изящного типа имел рост от 1,3 до 1,5 метра и весил 35–45 килограммов; самки были мельче. Цвет его кожи неизвестен, но, вероятно, ее покрывали волосы. Его лицо — смиримся с этой мыслью! — очень напоминало морду человекообразной обезьяны. Челюсти выдавались вперед много больше, чем у современного человека, зато подбородок практически отсутствовал. Широкий плоский нос почти сливался со щеками. Лоб был низким и покатым, костный валик далеко выдавался над глазами. Макушка по современным меркам была очень низкой, а затылок маленьким, особенно в сравнении с большим, выдвинутым вперед лицом.

Судя по малой величине и предполагаемой форме его мозга, речью он не обладал, но, несомненно, был способен издавать разнообразные выразительные звуки, понятные его сородичам. Кроме того, для общения ему служили разнообразные жесты, телодвижения, а также мимика.

Самки, как это свойственно многим приматам, имели месячный менструальный цикл, но в отличие от самок прочих приматов они все более становились способны к зачатию на протяжении почти всего месяца, а не нескольких дней. У нас нет средства узнать, надолго ли образовывались брачные пары — на несколько недель, на год или до конца жизни. А может быть, самый сильный самец в группе обзаводился гаремом. Или же внутри группы разделения на пары вообще не существовало. Однако, скорее всего, у них уже намечалась медленно развивающаяся тенденция к образованию постоянных пар, так как это — основа человеческой семьи, важнейший аспект человеческого общества, и такое положение, несомненно, складывалось на протяжении чрезвычайно долгого времени. Быть может, у них уже появлялись первые неясные начатки разделения труда, которое также характерно для более позднего этапа развития человеческого общества. Самцы больше охотились и защищали группу, самки больше искали корни и ягоды и пестовали малышей. Пища, добытая охотой или собиранием, вероятно, делилась между всеми членами группы.

Где австралопитеки устраивались на ночлег, неизвестно. В саванне у кромки леса они могли спать на деревьях, укрываясь там от хищников, так как хищники наиболее активны по ночам, а спящий" австралопитек был практически беззащитен. Ну, а как они выживали на открытых сухих равнинах, где нет высоких деревьев, мы можем только догадываться. Возможно, они сооружали маленькие укрытия из колючих веток или спали в расселинах и пещерах, баррикадируя вход, а то и просто устраивались на ночлег посреди равнины, поскольку в сухой местности, где мало дичи, относительно немного и хищников, которые при обычных обстоятельствах, вероятно, вообще предпочитали держаться подальше от этой шумной и драчливой оравы.

Но так или иначе, а они выжили — ведь вот же я рассказываю о них. Мои предки.

Это краткое описание австралопитека достаточно выразительно и логично. Но верно ли оно? На подобный кардинальный вопрос нельзя ответить просто описанием, каким бы стройным оно ни было. Нужны подкрепляющие его доказательства, тем более, что многое в нем предлагается уже с оговорками. И возникают всевозможные сомнения. Например:

1. Тут много говорилось о возрасте этих древних людей. Откуда мы знаем, что эти оценки верны, а не содержат ошибки в сотни тысяч или миллионы лет?

2. Признаки, "характерные только для низших обезьян, только для человекообразных обезьян и только для людей". Что это такое? Как мы можем различать низших обезьян, человекообразных обезьян и людей, особенно если в нашем распоряжении имеется лишь горстка зубов?

3. Ученые утверждают, что мы произошли от человекообразных обезьян. Где доказательства этого? Почему не от низших обезьян? Да, кстати, как, собственно, выглядит генеалогическое древо "низшая обезьяна — человекообразная обезьяна — человек"?

4. И наконец, самое главное: как, когда и почему начали возникать различия между человекообразными обезьянами и людьми? Если наши предки были некогда четвероногими существами, обитавшими на деревьях, что превратило их в двуногих, обитающих на земле?

Любая книга о происхождении человека должна так или иначе давать ответы на подобные вопросы. Мы в своей попытке найти эти ответы привлечем материал двоякого рода. Во-первых, окаменелости. Во-вторых, поведение — поведение как современных людей, так и их ближайших родственников среди современных приматов. И то и другое может подсказать нам, каким образом мы стали тем, чем стали.

Повседневная жизнь австралопитека в охотничьем раю

Древовидный молочай на берегу озера Эдуард в Уганде — совсем такой же, как те, которые видел австралопитек два миллиона лет назад

Хотя с эпохи австралопитека африканского — человекообезьяны, которая пользовалась орудиями и, возможно, была предком современного человека, — прошло более двух миллионов лет, мы все же с большой долей вероятности можем представить себе, как он проводил свои дни. Он собирал съедобные растения, а иногда охотился на мелких животных, и местонахождения его окаменевших остатков показывают, что жил он на берегах озер и рек или у кромки леса, окаймлявшего саванну. В Восточной Африке и сейчас существуют схожие местности, а потому монтаж фотографии с рисунком на этой и следующих страницах позволяет не только воссоздать внешность австралопитека африканского и показать, как выглядели пейзажи, среди которых он жил, но и изобразить его за теми занятиями, которые, вероятнее всего, были для него обычными.

Пейзаж вверху — обычный берег озера в Уганде. Вокруг простирается саванна, которая и в наши дни изобилует всевозможными животными — от мелких грызунов до антилоп и слонов, бродящих по ней большими стадами. Подобное сочетание озерного и степного ландшафтов было идеальным для гоминида, жившего охотой и собирательством, и, возможно, оно почти точно воспроизводит условия, некогда существовавшие в таких теперь сухих областях, как ущелье Олдувай, Омо и окрестности озера Рудольф, где, как нам известно, обитали австралопитеки.

Жизнь, тесно связанная с водой и дичью

Два австралопитека заняты изготовлением каменных орудий, третий нагнулся, чтобы напиться. Пасущиеся поблизости зебры и газели не обращают на них внимания

Австралопитек засовывает прут в термитник и слизывает термитов Шимпанзе и теперь применяют тот же способ

Древние гоминиды жили бок о бок с животными, на которых охотились. Те же животные в наши дни спокойно пасутся неподалеку от львов и других хищников и не проявляют ни малейшего беспокойства до тех пор, пока видят их и могут не опасаться внезапного нападения. У них есть все основания для такого спокойствия — благодаря быстроте и выносливости они обычно успевают убежать от любого врага, если только он не захватывает их врасплох. Вероятно, они точно так же игнорировали не столь быстрых гоминидов, которые, охотясь, скорее всего, отбивали от стада молодых или слабых животных или устраивали засады.

Маленькие речки вроде этой, несомненно, притягивали австралопитеков. Здесь они подстерегали приходящих на водопой животных, а от обточенных водой камней было удобно откалывать острые пластины, служившие примитивными орудиями. И потому австралопитеков должны были особенно привлекать места, изобиловавшие вулканическими породами, кварцем и роговиком.

Дубинки как оружие, ветки для танца дождя

Размахивая палками, два гоминида стараются напугать миролюбивого гепарда в надежде завладеть его добычей