Танцующий лакей - Найо Марш

Уильям отвернулся от окна и посмотрел на мать, которая весело разговаривала с Николасом. Она вглядывалась в лицо младшего сына, и напряженная улыбка заставила приподняться опущенные углы губ. Николас смеялся громче, чем нужно, и Мэндрейк видел, что он через голову матери пристально смотрит на Клорис Уинн. А та на него, несмотря на явную дерзость во взгляде бывшего жениха. Они глядели друг на друга, не отводя глаз, с явной неприязнью. Николас рассмеялся снова, и Уильям, будто этот звук ему о чем-то сообщил, перевел взгляд сначала на брата, а затем на мисс Уинн. Они вроде этого не замечали, но, по мнению Обри, Николас уж точно следит за действиями брата и намеренно его задевает.

Голос Джонатана нарушил эту маленькую пантомиму:

— Я уже давно не получал такого удовольствия, собирая гостей.

— Вы ждете еще кого-то? — спросила мисс Уинн, направляясь к камину. Уильям последовал за ней.

— Да, будет еще кое-кто, но вы мои самые важные гости, мисс Клорис. Куда я без вас?..

— И кто же приедет? — спросил Николас, не отрывая взгляда от мисс Уинн.

— Подождите немного. Ник, и сами увидите. Впрочем, Херси Амблингтон упомянуть можно.

— Сюда приедет старуха Херси?

— Бог с вами. Ник, она на десять лет младше меня.

Николас улыбнулся:

— Это я пошутил. Для меня Херси ничуть не постарела и выглядит точно так же, как в то время, когда мы с ней танцевали. Думаю, она по-прежнему танцует.

— Буду рада увидеть Херси, — произнесла миссис Комплайн.

— А кто она такая? — спросила Клорис, глядя на будущую свекровь.

Ей ответил Николас:

— Леди Херси Амблингтон — старая неувядающая любовь Джонатана.

— Не слушайте его, Клорис, он опять шутит, — спокойно проговорил Джонатан. — Херси моя троюродная сестра, и мы все ее любим.

— Она дивное создание, — добавил Николас, обращаясь к Клорис. — Я ее обожаю.

Клорис опять заговорила с Уильямом. Глядя на него, Мэндрейк подумал, что если кто в семье Комплайнов и стремится к миру, то это явно не Уильям. И вообще он вовсе не такой добродушный, как кажется.

Разговор, умело направляемый Джонатаном и поддерживаемый Мэндрейком, шел своим чередом. Напряжение спало, но не до конца. Когда заговорили о войне, Уильям с обманчивым простодушием принялся рассказывать, как солдаты относятся к тем, кто пристроился в тылу. Миссис Комплайн немедленно сообщила Джонатану, как тяжело трудится ее Николас и как мало времени у него остается для сна. Выступил и сам Николас с рассказом об усилиях, которые он прилагает, чтобы получить перевод в действующую армию. Он даже был на приеме у одного большого начальника.

— К сожалению, попал в неудачное время, — добавил он, выразительно глядя на Клорис. — Джентльмен был не в духе. Возможно, утром поругался с женой.

Затем Джонатан поведал о своей работе в качестве председателя местного оборонного комитета, отпуская шуточки, позволяющие гостям расслабиться. Мэндрейк рассказал несколько забавных историй, случившихся во время репетиций его пьес.

Затем подали чай.

«Господи, — взмолился Мэндрейк, — сделай так, чтобы все прошло спокойно».

Он поймал взгляд Ройала и увидел в его глазах триумф победителя.

После чая, когда Джонатан предложил немного прогуляться, Мэндрейк усмехнулся про себя. Он прекрасно знал, что хозяин не любит вечерние прогулки. Просто ему не хочется устраивать очередную неприятную встречу в гостиной. Если повезет, гости приедут в их отсутствие, и они увидятся в более приятной обстановке, когда подадут херес и коктейли.

Джонатан вышел последним, когда все уже собрались в холле. В темно-зеленом тирольском плаще. В нем он смотрелся нелепо, но Клорис из вежливости восхитилась. Мэндрейк ее поддержал: ему нравилась девушка.

Ройал постоял с полминуты и вдруг вспомнил, что ему нужно куда-то позвонить по важному делу. Попросил Мэндрейка заняться гостями и вышел, набросив свой плащ на плечи Николасу и мимоходом заметив, как ему к лицу. И действительно, в плаще младший Комплайн выглядел как средневековый рыцарь. Плащ очень удачно подчеркивал присущую ему удаль.

Они вышли в холодные сумерки раннего вечера.

— Но для меня это просто невыносимо, как ты не понимаешь! — воскликнул доктор Харт по-немецки.

— Что за чушь, — отозвалась мадам Лиссе по-английски. — И пожалуйста, Фрэнсис, оставь свою привычку говорить на немецком.

— А что тут плохого? Я австриец с британским паспортом, почему я должен этого стесняться? Всем известна моя ненависть к нацистам, с которыми мы… — он на секунду замолк, — …британцы, воюем.

— Все равно немецкий язык сейчас многим режет слух.

— Хорошо, давай я повторю по-английски: если ты намерена продолжать флиртовать с капитаном Николасом Комплайном, я буду вынужден самым решительным образом…

— Что? Что самым решительным образом? — Мадам Лиссе усмехнулась. — И сбавь, пожалуйста, скорость. Мы едем слишком быстро.

— Я положу этому конец.

— Каким образом? — спросила мадам Лиссе, кутаясь в меховой плед. Она явно наслаждалась происходящим.

— На следующей неделе я увезу тебя в Лондон.

— Зачем? И прошу тебя, поезжай медленнее.

— Чтобы там, — ответил доктор Харт, нажимая на тормоз, — спокойно, без суеты объявить о нашем…

— Ты что, сумасшедший? Разве мы не обсуждали это тысячу раз? Ты же знаешь, как сильно известие о нашем браке повредит твоей практике. Представь; ко мне приходит женщина в жутких морщинах. Я вижу, что моими средствами ей не поможешь, и советую сделать пластическую операцию. Она просит порекомендовать хорошего хирурга. Я называю две-три фамилии, среди них твою. Потом, как бы между прочим, говорю, что ты оперируешь здесь, в Грейт Чиппинге, и делаешь это чудесно. А другие хирурги работают в Лондоне или вообще за границей. И дама обращается к тебе. А теперь представь, какой будет результат, если я посоветую ей оперироваться у моего мужа. И как ты будешь выглядеть в качестве супруга косметолога Элизы Лиссе, после всех своих высказываний о бесполезности массажа лица, кремов и лосьонов и уверений, что салоны красоты грабят глупых доверчивых женщин? Будешь лить воду на мельницу благородной леди Херси Амблингтон?

— В таком случае закрой свой салон.

— Закрыть салон? И отказаться от приличного дохода, кстати, нашего общего? К тому же работа мне нравится. Мой салон процветает и оставил далеко позади жалкую леди Херси. Это доставляет мне удовольствие.

Дорога пошла круче, и доктор Харт прибавил газ.

— Видишь вон тот дом за деревьями?

— Вижу. Сейчас там никто не живет. И что?

— Давай я тебе напомню, почему он пустует. Два года назад там жила одна женщина, которая вдруг свихнулась и совершила убийство. После суда над ней родственники отказались сюда приехать.

Мадам Лиссе посмотрела на своего спутника. Резкие, крупные черты лица, тяжелый подбородок, светло-серые глаза.

— Ну и что из того?

— Ты, конечно, слышала об этом деле. Говорят, она убила свою соперницу из ревности. Им обеим было где-то под пятьдесят. Опасный возраст, как для мужчин, так и для женщин. Например, мне пятьдесят два.

— Ну и какой вывод я должна сделать? — невозмутимо поинтересовалась мадам Лиссе.

— А такой, — ответил доктор Харт, — что из-за любви теряют голову не только молодые люди.

— Какая прелесть, мой дорогой Фрэнсис. Это значит, ты где-нибудь подкараулишь Николаса Комплайна? И какое оружие выберешь? Надеюсь, меч окажется при нем, может, не такой острый, но защититься он сумеет.

— Ты в него влюблена?

— Если я скажу нет, ты все равно не поверишь. А если да, рассердишься.

— И все же, — спокойно проговорил доктор Харт, — я хотел бы знать.

— Николас будет в Хайфолде. Ты сможешь понаблюдать за нами и сделать вывод.

Они надолго замолкли. Дорога круто свернула влево, и автомобиль некоторое время двигался вдоль заснеженных холмов. Справа где-то в сумерках скрывался Грейт Чиппинг. Слева холмы плавно переходили в долину. Разбросанные по ней дома, построенные из местного камня, казались почти черными, а их крыши поблескивали отраженным светом. Одинокая снежинка возникла на ветровом стекле и соскользнула вниз.

Доктор Харт взглянул на затянутое тяжелыми тучами свинцовое небо и громко произнес:

— Хорошо. Я понаблюдаю.

Мадам Лиссе вытащила из-под пледа руку в перчатке и легко коснулась его щеки.

— Я люблю только тебя. Это правда.

Он схватил ее руку и прижал к губам.

— Тогда зачем меня дурачить?

— А может, я дурачу Николаса Комплайна?

— Ладно, — пробормотал он. — Посмотрим.

Из окна своего салона красоты «Цикламен» Херси Амблингтон наблюдала, как две ее клиентки, двигаясь мелкими шажками, остановились у витрины салона ненавистной мадам Лиссе и, поколебавшись пару секунд, скрылись за дверью.