Питер Мариц — юный бур из Трансвааля - А. Ниман

Но вот дорога резко ухудшилась. Колючий кустарник пошел гуще и чаще, на шее и груди Скакуна появилась кровь от царапин, огромный кактус распорол блузу на всаднике, и отставшие было зулусы вскоре выровнялись с лошадью. Далее под ногами у охотников появилась болотная трясина, покрытая удивительно красивыми цветами — лилиями, орхидеями, но никто на них и не глядел. У Скакуна из-под копыт так и взлетали комья грязи, а чернокожие легкими, широкими скачками неслись по обе стороны лошади, с изумительной ловкостью перепрыгивая с кочки на кочку. Болото кончилось, но поперек дороги вырос внезапно широкий, шагов в двадцать, ручей. Скакун поплыл, но, в то время как он преодолевал быстрое течение, зулусы уже выскочили на другой берег и быстро взбирались на холм...

Лица их, всегда такие непроницаемые, словно по команде обернулись на мгновение в сторону юноши, и он увидел, что они горят торжеством. Он понял, что проигрывает состязание. За этим холмом следовала неширокая долинка, а за ней снова виднелся холм. Въехав на первый, он с вершины его увидел соперников шагах в двухстах впереди. Между тем антилопы уже изнемогали, и зулусы, подняв ассагаи, с минуты на минуту готовы были их настигнуть...

Молодой бур крепко стиснул зубы и в тот же миг принял решение. Резкое движение поводьев — и умный Скакун застыл на месте, тяжело нося взмыленными боками. Питер Мариц приложился. Гулкий выстрел... второй... и антилопы, высоко вскинув ноги, грохнулись о землю. Он знал меткость своего глаза и верность отцовского ружья!

Питер Мариц не спеша подъехал к добыче, возле которой стояли зулусы. Опираясь на свои ассагаи, они не обнаруживали никаких признаков утомления. Знаками выражали зулусы свое восхищение меткостью стрелка, доставив этим Питеру немалое удовольствие. Между тем подоспел и Октав, не принимавший участия в охоте. Зулусы принялись свежевать добычу остриями своих ассагаев. Они прежде всего вскрыли антилопам брюхо, извлекли внутренности и, по обычаю своему, выпили кровь, которая у африканских туземцев считается большим лакомством. Потом вырезали большие куски с середины спины, отделили окорока и, завернув все это в громадные листья, чтобы мясо не испортилось от солнца, выбросили все остальное.

Достигнув ближней рощи, путники развели огонь, и зулусы принялись по-своему жарить добычу. Они клали мясо прямо на горячие уголья, несколько раз поворачивали его, затем, ободрав прожарившуюся корку, угощали ею белых и ели сами, а с оставшимся мясом поступали точно так же, покуда оно не было обглодано до костей. Питер Мариц и Октав нашли, что пища, таким образом приготовленная, очень вкусна.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Гроза. Таинственные знаки Октава

Насытившись и отдохнув в тени деревьев, путники двинулись дальше. Вскоре дорога потянулась опять через безжизненную песчаную пустыню с невысокими пологими холмами, медленно выплывавшими из-за горизонта. Солнце пылало над самой головой, как раскаленный очаг, наступило полное безветрие, и тонкая, едкая пыль, подымаемая копытами лошадей, недвижно стояла в воздухе, оседая на лицах путников, заползая в глаза, в ноздри, затрудняя дыхание. Бледное безоблачное небо простиралось от края до края, а под ним — желтый песок пустыни. Только эти два цвета безотрадно царствовали в природе... Прошел час, другой, третий... Животные в изнеможении вяло переставляли копыта, понурив головы и по временам фыркая от набившейся в ноздри пыли. Нечем становилось дышать, томительная, болезненная тоска овладевала людьми, в голове мутилось, перед глазами расплывались багровые круги, в висках стучало, как молотом по наковальне. Все приумолкли...

Вдруг Скакун поднял понурую голову, тотчас за ним и гнедой. В тот же миг обе лошади остановились и жадно втянули в себя воздух. Зулусы мгновенно насторожились, и старший бросил Октаву отрывистую фразу.

— Он говорит, что близится гроза, — перевел Октав.

Но Питеру Марицу уже не надо было объяснять. Потянув носом, он сразу почуял, как острая, влажная струя, словно напоенная ароматом дальних трав, врезалась в застоявшийся воздух. Кони сразу пошли бодрее, путники встрепенулись. Над пустыней уже явственно пронеслось свежее дыхание. Оно все крепло и крепло, и наконец над землей пронесся какой-то протяжный вой. Все разом преобразилось, как по волшебству. Небо потемнело, на горизонте появились мелкие облачка; они вырастали со сказочной быстротой и сливались в какие-то снежные горы с медной каймой по краям. Над пустыней понеслись, вертясь, песчаные вихри...

Внезапно наступило грозное затишье. Лошади остановились, дрожа всем телом. Снежные горы выросли и закрыли солнце, им навстречу низко над землей неслись бесформенные, клочковатые тучи. И вот гроза грянула...

Молнии изломанными зигзагами рассекали потемневшее небо, земля содрогалась от чудовищных раскатов грома, удары которого следовали один за другим, сливаясь в хаотический гул. Мрак все сгущался, и наконец хлынул такой ливень, словно между небом и землей встала сплошная водяная стена.

Питер Мариц и Октав сошли с коней, как только те остановились, и крепко держали их под уздцы. Внезапно сзади них послышался какой-то топот, быстро нараставший и приближавшийся к ним. Еще минута — и мимо них промчалось, освещаемое во мраке вспышками молнии, стадо каких-то животных, уродливых свиней, как им сперва показалось. Приглядевшись, однако, поближе, они разглядели, что это зловещие гиены, в панике искавшие спасения от разбушевавшейся непогоды. Ужас их перед грозой был так очевиден, что даже лошади на этот раз не обнаружили обычного своего страха при виде хищников. Вскоре яростные потоки устремились отовсюду в долину, расположенную под холмом, на котором находились путники. Случись гроза несколько позднее, она застигла бы их в этой котловине, и гибель была бы неминуема.

Между тем гром стихал, вспышки молний становились все реже и реже. Наконец тучи впереди разорвались, показывая в прогалинах изумительное лазоревое небо. Еще минута — и живительные лучи солнца брызнули из-за туч, сразу разогнав мрак и обогревая путников. Песчаная почва начала обсыхать, поглощая и всасывая влагу. Путешественники, опасавшиеся вначале, что дорога надолго сделается непроходимой, могли теперь продолжать свой путь. Они не стали мешкать, чтобы поскорее добраться до удобного ночлега. И действительно, отъехав мили две, они увидели, что пустыня кончилась, а впереди, невдалеке, темнеет роща. Освеженные грозою животные прибавили шагу, и вскоре путники уже делали привал — расседлывали лошадей, ломали хворост для костра и чистились после пыльной дороги и бешеной скачки по грязному болоту. Слева от места, выбранного ими для привала, видно было небольшое овальное озеро, и они отправились туда купаться.