Спасительный сосуд - Артем Патрикеев

Федя потратил довольно много времени на бутылку, так что когда пришла мама, она застала его за ужином.

– Чего это ты сегодня так долго? – удивилась она. – Много задали?

– Да с ребятами в футбол погонял немного, – совершенно честно признался Федя, однако предпочитая бутылку даже не упоминать. Зато футбол напомнил ему о штанах. Одновременно с этим из ванны донеслось:

– Таааак!

Это было очень нехорошее «таааак», поэтому Федя с самым виноватым видом побежал оправдываться. Мол выхода не было, не мог друзей подвести, никак не думал, что сегодня поиграть получится. В общем, весь стандартный набор школьных отмазок. Разве что не сказал, «в школе заставляли». Вмешивать школу в свои дела Федя не любил.

– Я их немного того… постирал, – постарался он сгладить недовольный мамин тон.

– Да вижу уже, – как-то не очень одобряюще сказала она и показала на подсохшие штаны. Парочка коричневых слегка видимых разводов да несколько надорванных нитей, обещающих в будущем довести штаны до дырки – вот что не очень хорошо смотрелось на еще недавно совсем новых штанах.

Федя сразу начал хвастаться проведенным днем, а главное, своими оценками, чем все же сумел смягчить маму.

– Эх, ладно. Пусть они еще слегка стиранутся, а ты давай, быстрее доедай макароны, я тут всяких вкусностей накупила.

Мама кинула школьные штаны в стиральную машину, добавив туда же темных вещей из короба. Спросила сына: «Есть еще что черное постирать?» – и, получив отрицательный ответ, запустила машинку.

Федя постарался не выдать всей своей радости, спокойно перевел дух и отправился есть купленные пряники и пирожки. Не так уж часто мама легко остывала. Сегодня, видать, и впрямь удачный денек.

Ночь стремительно приближалась, хотя какая ночь в конце весны? Так, легкие сумерки. День уже длинный, ночи все короче и короче, в общем, чувствовалось, что лето совсем не за горами. На улице все так же задорно щебетали птицы, судя по всему, банда воробьев облюбовала куст неподалеку. Федя улыбнулся. Глядя с высоты шестого этажа на прилегающий двор, он то впадал в задумчивость, то снова возвращался из нее в привычный мир. Что делать? Когда лучше ложиться спать? Пораньше? Чтобы быстрее началось. Или попозже? Ведь вполне вероятно, что только ночью что-то происходит. Возня и трескотня веселых воробьев навевала бесшабашные мысли. В данный момент Феде совершенно не было страшно, ему снова хотелось столкнуться с необычным, неведомым. С тем, что никогда и ни с кем не происходило.

– А почему я думаю, что такое ни с кем не происходило? – сказал Федя вслух. – Может быть, даже с Лешкой происходит что-то подобное, просто мне он об этом говорить не собирается, собственно, так же, как и я не собираюсь ему сообщать о своих непонятностях. Может быть, уже весь класс в курсе, только каждый по отдельности. Хотя нет, кто-нибудь обязательно проговорился бы.

Его рассуждения прервала заглянувшая мама:

– Не пора ли ложиться? И с кем это ты разговариваешь?

– А, да так, – неопределенно отмахнулся Федя.

– Ну, ну, – хмыкнула мама и скрылась за дверью.

Ложиться и впрямь было пора – половина одиннадцатого все-таки, а он еще не умывался, да и не мылся, собственно. «Если долго провозиться, то начало свечения можно пропустить, если такое все же случится», – рассудил про себя Федя и быстро направился в ванную.

К одиннадцати он уже лежал в постели и был готов ко всяким чудесам и неожиданностям. Потянувшись за бутылкой, Федя почувствовал незнакомый сладковатый запах. А перегнувшись через край постели, заметил едва различимый дымок, вылетающий из-под кровати. «Я же не закрыл бутылку! – пронеслось в голове. – А вдруг это ядовитые пары и я надышусь сейчас и превращусь в мутанта какого-нибудь?» В душе все похолодело. Федя судорожно начал искать пробку, но, как обычно бывает в неприятных ситуациях, крышечка нашлась далеко не сразу. Все это время Федя старался вдыхать дым, который стал более густым, как можно реже. Завинтив крышку и немного переведя дух, мальчик присмотрелся и к самой бутылке. Та светилась, но совсем не так, как в прошлый раз. Сегодня свечение едва-едва обозначало свое присутствие, так что разглядеть вчерашние рисунки было крайне сложно. Но Федя не хотел сдаваться, стараясь разглядеть хотя бы то, что можно было разглядеть приблизив бутылку к самому лицу. «Значит, все же не почудилось», – обрадованно, но с некоторой долей опаски подумал он. Обрадовался он тому, что все ему не приснилось и не приглючилось. Так что он мог продолжать считать себя совершенно вменяемым человеком, а вот с опаской приходилось считаться. Ведь ничего не прояснилось. Что, почему, как и для чего происходит, никак не разъяснялось. Да и кому это было разъяснить? Феде даже подумалось показать бутылку маме, но он быстро передумал. «А вдруг она отберет, сочтя бутылку опасной, или отдаст куда-нибудь в милицию или МЧС, мало ли». Феде очень не хотелось расставаться с таким сокровищем. К тому же пока что вроде бы ничего страшного бутылка не делала. Подумаешь – светится да дымит. К тому же дым оказался, судя по всему, совершенно безвредный. Хотя, подумав о безвредности, Федя решил не торопиться делать выводы – вдруг эффект наступит не сразу, а через несколько часов или даже через несколько дней? Но на данный момент он чувствовал себя очень даже хорошо, можно сказать – замечательно. Федя улыбнулся, хваля себя за присутствие духа и здравые рассуждения. А как же иначе? Никто не знает, как бы сам повел себя в такой ситуации, а Федя не растерялся, вот, изучает предмет, ставит над ним разные опыты.

Слегка похвалив себя, Федя все же почувствовал некоторое разочарование. Он, конечно, уже давно не верил в сказки как таковые, но возможности появления какого-нибудь джинна из бутылки полностью не исключал. А кто бы не отказался от джинна, исполняющего желания? Но здесь был всего лишь непонятный дым. Однако что-то волшебное в этой бутылке все же чувствовалось. Дым ведь должен был как-то в ней появляться? Да и светиться просто так никакой предмет не будет. Во всем есть свои причины. И вот эти причины и надо было бы как-нибудь разгадать. Но Федя пока совершенно не понимал как.

Он решил еще разок рискнуть и отвинтил крышку. Дым, уже не такой густой, снова пошел из горлышка. Вполне возможно, что в надвигающейся темноте и недостаточном свечении бутылки Федя вообще ничего бы не разглядел, но теперь уже знакомый запах говорил о том, что действие пошло. Федя попытался хоть как-то повоздействовать на этот дымок. Он водил над ним рукой, гонял его, пытался вдыхать посильнее, но ничего, кроме запаха, больше ощутить не мог. К тому же вскоре бутылка совсем погасла, да и запах начал рассеиваться. Федя огорченно повертел бутылку в руках. «Все, что ли? Время вышло? Концерт закончен?» – подумал мальчик. Жаль, он снова так толком ничего и не понял. Огорченный, Федя снова положил бутылку под кровать.

– Ну что ж, как говорят, утро вечера мудренее, – сказал Федя вслух и завалился на подушку. Однако сон не торопился к нему приходить, и мальчик еще несколько раз заглядывал под кровать, надеясь, что бутылка заработает вновь. Но все было тщетно. Бутылка оставалась непреклонной. Она всем своим темным силуэтом (видом это назвать уже никак было нельзя, слишком темно стало) говорила о том, что ничего интересного с ней уже не произойдет, во всяком случае, сегодня.

Федя пытался отогнать от себя мысли о бутылке, понимая, что так ему и вовсе не заснуть, но, как в сказке про белого медведя, если тебе сказали о чем-то не думать, ты обязательно будешь думать об этом вновь и вновь. Так и Федя мучил себя и мучил, стараясь освободить свои мозги от мыслей, но ничего не получалось. Тогда он решил на все плюнуть и попытался осмыслить все происходящее с ним и с бутылкой. Вскоре он уже мирно посапывал, и по его виду уже нельзя было сказать, что хоть что-то могло его тревожить. Вот так сон всегда и старается подкрасться именно тогда, когда его особо уже и не ждешь.

Второй сон

Он снова оказался в этой странной пирамиде. Однако что такое? Вид был какой-то непривычный. Все было как-то боком и непонятно. Не сразу Федя сумел сообразить, что он лежит на боку. Странно, но никакие органы чувств ему даже не намекали на то, что так оно и есть. Вестибулярный аппарат никак не откликался на неудобную позу. Сначала Федя только смотрел, ведь возможность смотреть сразу во все стороны у него пока что никто не отнимал. На этот раз воспринимать окружающее стало несколько полегче, но ненамного. «Если я попаду сюда еще пару раз, то точно привыкну к такому панорамному зрению», – подумал Федя. Но не успел он нормально оглядеться, как в нос ему снова ударил сильный запах. Сначала Федя хотел закашляться, но понял, что этого он сделать не сможет. У него не было голосового аппарата. Федя даже сам не понял, почему он так решил, учитывая, что свое тело почувствовать толком так и не получалось. Есть ли руки, ноги, да и само туловище. И это несмотря на то, что смотрел он одновременно не только во все стороны, но и на себя самого.