Графини Вишенки - Ирина Кир

Пандан4

Если Александра Ивановна старалась держать внучек в узде, ограничивая их потребности (Вику с большим успехом, чем Нику), то Павел Степанович баловал девчонок как только мог, невзирая на педагогику. Денег в семье не хватало, а он взял да купил целых два велосипеда и с радостью смотрел, как Вика с Никой гоняют по даче с утра до ночи. У самого-то велосипеда никогда не было (даже кататься на нем не умел), зато внучкам угодил. Когда сестры заинтересовались автомобилем, взялся учить на собственном стареньком «жигуленке», получив пару царапин и несколько вмятин. И электронные часы в красивых пластиковых корпусах ухитрился достать (тогда все «доставали»), и серьги на пятнадцать лет на свою голову внучкам через знакомых у ювелира заказал…

– Ты совсем, Пашка, уже с ума сошел! – причитала Александра Ивановна, разглядывая две пары женских золотых серег. – Я уже смирилась с тем, что ты постоянно потакаешь их прихотям, но мы же договорились! Договорились, что ты со мной будешь советоваться, прежде чем покупать девочкам подарки.

– А что не так? – буркнул недовольный Донкихот. Он занял денег на подарок, а теперь выходит – зря, промахнулся.

– Да все! – фыркнула супруга. – Это ж надо! Додуматься купить девчонкам на пятнадцать лет серьги из александрита! Это камень одиночества! Ты что, хочешь, чтобы они всю жизнь в девках проходили?

– Да будет тебе, Шурик, – насупился Павел. – Какое одиночество? Такие красавицы. К тому же камень очень хорошо под их глаза подходит. Так же цвета меняет…

После тринадцати глаза близняшек начали немного меняться. В зависимости от освещения они становились либо сине-серыми, либо густо-фиалковыми. «Происхождение Александрии» и александритовые глаза.

Про одиночество Александра Ивановна упомянула не из-за суеверий и предрассудков. На то у нее имелись основания. Про крылатую богиню Нику знали все – такой Ника Вишнева по сути и являлась. Легкая, ветреная, увлекающаяся и, по мнению большинства педагогов, чрезвычайно легкомысленная. Постоянно влюблялась, путалась в поклонниках, вместо учебы лазила по чердакам в поисках старья, что можно выгодно продать скупщикам на Арбате, или, наоборот, спускалась с диггерами под землю. Вот занятие у ребенка! Правда, к языкам имела склонность – с удовольствием занималась английским и даже имела виды на японский. Порывистостью и увлеченностью Ника сильно напоминала мать – ту тоже в свое время с чердаков снимали.

В пантеоне известных языческих богов про богиню Викторию не сказано ни слова, и Никина сестра, находясь в тени, тянула учебную лямку за двоих. В школе на них уже махнули рукой – пусть только доучатся, и сама Вика не роптала. А чего роптать? Все по справедливости – она за Нику делает все уроки, кроме английского, а Ника за нее бегает на свидания. Да, Виктория Вишнева, как в свое время Светлана Санчес, ждала своего принца, но в отличие от матери кроме математики ее мало что интересовало. Таким удивительным образом, посредством разделения собственного характера, Света ежесекундно присутствовала в обеих своих дочерях.

Они редко назвали друг друга по именам, предпочитая одно на двоих – Вишня. Но, как бы парадоксально это ни звучало, они и являлись одной большой Вишней. То, чего не хватало в Нике, с избытком присутствовало в Вике, и наоборот. Как бы понимая необходимость выдерживания равновесия бытия, сестры заполняли те лакуны в жизни друг друга, которые пустовали.

– Вишня, я тебе тут с одним симпатичным парнем познакомилась, – сообщала Ника на остатках близнячьего диалекта. – Сходить на свидание?

– Как зовут? Я его видела?

– Сашей. Из соседней школы. Смазливый такой. Боксом занимается.

– Не-е, – брезгливо потягивала Вика, – у боксеров все мозги отбиты. Не пойду.

– Ладно, не пойду, – повторяла Ника.

Одним им известным образом сестры Вишневы дотянули до выпускного одиннадцатого класса. Вика без проблем поступила на физмат МГУ, а Нику она поступила в педагогический. Единственное, чего не смогла сделать вместо сестры, – это появиться в Институт Склифосовского на аборт.

На втором курсе университета Вика неожиданно сообщила, что собирается замуж за однокурсника Сережу Грушку и возьмет его фамилию. Ника не на шутку обиделась и за день до свадьбы просто нарывалась на скандал:

– А мне что теперь прикажешь делать? Искать Персикадзе с Арбузяном?

– Есть еще Абрикосов и Виноградов.

– Да, да! – злилась Ника. – А еще Сливняк! Вот за него в пандан твоей фамилии я и выйду!

– Какие слова-то мы, оказывается, знаем! – не без ехидства отвечала будущая Виктория Грушка.

За Диму Сливняка Ника выходить замуж не стала – на четвертом курсе Вика так же тихо развелась с Грушкой и вернулась в Вишневу. Ника еще поерепенилась какое-то время (три гражданских брака), но к двадцати трем годам обе девушки с александритовыми серьгами в ушах пришли с убеждением, что рано им еще связывать себя супружескими узами.

Парадигмы физики

После университета Вику пригласили в Институт теории прогноза землетрясений и математической геофизики. Институт получил грант, и руководитель отдела Борис Трофимович Вишнев искал себе в команду хорошего математика на маленькую зарплату. Какие могут быть зарплаты в НИИ? Даже пусть и с грантами? Взять однофамилицу, молоденькую выпускницу Викторию Михайловну Вишневу, ему посоветовал знакомый профессор Станислав Говорко:

– Я знал ее отца, Мишку Вишнева. Когда-то мы с Михой считались друзьями неразлейвода. Стоумовый парень был. Гений. Яхтсмен. И мать ее, Светлану, тоже хорошо помню. Красивая и очень способная. Некоторое время я у нее даже преподавал.

– Знаешь, я время от времени слышу свою фамилию в том же самом контексте, что и ты мне сейчас преподносишь: был, гений, увы… Меня еще спрашивают, не родственник ли. А что с тем Вишневым стало? – поинтересовался Борис, пролистывая папку с подобранными работами Вики.

– Увы, сошел с ума! – Станислав ослабил узел галстука.

– Ну вот снова! И ты мне предлагаешь взять на работу дочь сумасшедшего? – Вишнев отложил папку в сторону. – Замечательная перспективка!

– Да подожди ты, Борис. – Стас обернулся на стуле и достал из кармана висящего на спинке пиджака пачку сигарет. – Виктория тот самый случай, когда на детях природа не отдыхает. Возьми Вишневу – не пожалеешь! Тут важно понимать, что собой представляли ее родители.

Бывший Мишкин друг сделал затяжку, выпустил дым, а вместе с ним, дал волю не оставляющим его воспоминаниям. Столько лет прошло, а кажется – только вчера… – Разница в возрасте у них составляла около двадцати лет, но годы не ощущались. Они, как бы это странно ни звучало, дополняли друг друга. И это при том, что были совершенно разными. Мишка, у него же мать из бывших графинь, рафинированный интеллигент. Культурный, дипломатичный, обходительный. Ах – простите – извините – не – будете – ли – столь – любезны. А Светка, даром что наполовину испанка, резкая, порывистая, на грани бестактности, но не бестактная, а… – Профессор щелкал пальцами, подбирая слова. – Я только сейчас понял, что не зря ее Светланой звали. Светлая она была, понимаешь? Как будто в ее программе одновременно были прописаны и Кодекс чести, и личная лоция – к каким берегам плыть, каких целей достигать. Любое отклонение от внутреннего устройства вызывало резкую реакцию. Виктория, кстати, такая же. Чуть, может, мягче, но начинка в ней Светкина, а мозги Мишкины…

Трофимович в сомнении нахмурился и скривил рот.

– Даже не думай, – считал его мысли собеседник, – никаких проблем она тебе не доставит. Даже наоборот. Впряжется как лошадь и все вытянет. Никогда не будет интриговать за твоей спиной. Сразу все в лицо выскажет. В меру амбициозная. Но это скорее плюс. В науке без амбиций нельзя – сам знаешь.

– Так с чего в итоге Михаил с ума сошел? – Борис вздохнул и снова пододвинул папку к себе.

– Они ребенка очень хотели, – продолжил Говорко, – а Светлана так просто бредила материнством – с детьми чужими играла, на руки всегда просила дать подержать… Помню, на их свадьбе деньги собирать начали, ну там на мальчика, на девочку – на кого больше соберут, тот первый и родится. Она все взяла, смешала и говорит: «Детей в семье должно быть много! У нас их будет минимум штуки три! Представляете, заходите вы к нам в гости лет через десять, а вокруг туфельки, ботиночки, сандалики мал мала меньше». Только не вышло. Умерла она при родах, а Мишка рассудком поехал. Обвинил во всем мать, меня, друзей…

– А вы-то тут при чем? – Борис уже не смотрел на папку, его увлекла история.

– Знаешь, чего нельзя сделать с шизофреником? – вопросом на вопрос ответил Стас. – Его нельзя переспорить. Он до тошноты логичен! А у Мишки логика вообще конек! На спор доказывал, что белое – это черное, а черное – белое. Вот он под всех нас скопом и каждого в отдельности базу подвел: выяснилось, что Светлане вообще рожать нельзя было. Какое-то наследственное заболевание. Только оно поздно обнаружилось. Но Вишнев все перекрутил и заявил, что мы во всем виноваты: на детей настраивали, малышей специально подсовывали… Она какое-то время не могла забеременеть, а Мишка преподнес это как ее нежелание. И то, что мы находили врачей и специалистов, поставил нам в вину. Мол, чуть ли не заставили, на край могилы толкнули. Но самое ужасное – он не признал дочерей. Девочек-близняшек. Они тоже по Мишкиной версии оказались виноватыми… Можно сказать, самыми главными.