Люди и спецслужбы - Геннадий Водолеев

У сотрудников этих частных, корпоративных спецслужб нет главной базовой мотивации — защиты интересов государства, общества. У них нет никаких оснований отвечать в известных ситуациях: «Служу Отечеству!». У них нет и отрезвляющей системы документирования собственных действий, которая в той или иной степени присутствует в деятельности государственных спецслужб. По методам и применяемым приемам и средствам корпоративные спецслужбы намного ближе к оргпреступным структурам. Отличает их только большая приверженность к использованию денег как средства решения своих проблем, да значительно меньшая предрасположенность к заказным убийствам: многие люди там служат из бывших сотрудников органов госбезопасности и не имеют устойчивых привычек стрелять в людей без раздумий. Да еще помнят, что нераскрытое убийство — реальная опасность для исполнителя и организатора на всю оставшуюся жизнь. Ну и конечно груз образования и воспитания давит всегда, мешая с легкостью и весельем исполнять роль палача, убийцы.

Процессы глобализации, открывающие границы для свободного перемещения людей, капиталов, товаров в условиях все более очевидной материализации девиза: «Бизнес — это война» — резко увеличивают в каждом обществе количество субъектов, способных оказать негативное влияние на безопасность социума, государства. Что неизбежно приводит к возрастанию роли и численности спецслужб, их присутствию в частной жизни людей, принадлежащих к влиятельным социальным группам, которым есть что скрывать (одни только коммерческие тайны чего стоят!). Возможно, в весьма отдаленном будущем человечества (если ему суждено состояться!) агенты спецслужб гипотетического Мирового правительства придут на смену национальным службам безопасности, но вряд ли что принципиально изменятся в человеческой практике творить все в тайнах, заговорах. Меняться будут методы, способы, средства в работе спецслужб. Некоторые тенденции чего мы уже и наблюдаем сейчас: созданы и функционируют на базе космических средств связи системы глобального прослушивания переговоров по всем коммуникационным каналам с компьютерной обработкой полученной информации. Так что впору скоро будет переходить повально на язык жестов глухонемых. А иллюзию гарантий защиты частной жизни граждан от разнообразного прослушивания — подсматривания, скорее всего, придется оставить — действительные гарантии неприкосновенности личной жизни, вероятно, будут только у тех, кто принадлежит к социально малозначащим прослойкам общества в точном соответствии с оглашенным Оруэллом принципом: «Животные и пролы — свободны!». Реально и ныне даже уже в самых «продвинутых» по части законодательных гарантий защиты прав личности, частной жизни, переписки, переговоров странах, где еще молятся на демократические, либеральные ценности, не должно быть у свободных граждан никаких особых иллюзий на этот счет: по любому интересному для спецслужбы человеку последняя в состоянии доказать надзирающему прокурору, судье целесообразность прослушивания, слежения. Но и не это — главная угроза неприкосновенности частной жизни: возможности спецслужб далеко не безграничны, число сотрудников, количество технических средств жестко сужают «фронт работ».

А вот так называемый «частный сыск», которым широко занимаются службы безопасности корпораций, фирм, разнообразных сыскных агентств, «семей» мафии не нуждается ни в каких санкциях, действует по произволу разнообразных «заказчиков», предпринимает меры для надежного сокрытия «авторства». По своей совокупной мощи, скорее всего, многократно превосходят возможности государственных спецслужб. Так что «гражданам свободного мира», обнаружившим за собой «наружное наблюдение», целесообразней бежать с жалобой не к прокурору, а прямехонька в ту самую государственную службу безопасности на предмет помощи в выявлении одной лишь существенной детали: не работает ли выявленная «наружка» на сбор информации для киллера, которого, в свою очередь, наняли конкуренты по бизнесу?

Такова одна из действительных сторон современной жизни, вносящая существенные коррективы в устаревшие опасения, связанные с деятельностью официальных спецслужб. И это — только одна из сторон, далеко не единственная. О других — несколько позже.

Общеизвестно, что всякие осмысленные действия людей в любых их социальных качествах должны быть целесообразны: соответствовать избранным целям, вести к ним.

Общеизвестно и другое: практически каждый взрослый человек предпочитает не рассказывать о своих серьезных намерениях, совершенных действиях по множеству вполне понятных причин.

Тем более есть, что скрывать у любой организации, государственной структуры. Иным приходится скрывать практически все. С особым тщанием прячут свои ошибки, ущербы деятельности, злоупотребления властью, хищения. Общество же кровно заинтересовано, чтобы высшие руководители государства были наилучше информированы обо всех ситуациях, по которым принимаются решения, даже в условиях всевозможных умолчаний, морей тайн. И здесь без помощи разведывательных служб никак не обойтись.

Но и самим спецслужбам приходится быть одним из самых закрытых учреждений в силу совершенно очевидных обстоятельств, несмотря на то, что о наличие всех этих спецслужб известно уже, пожалуй, каждому ребенку.

Вот только некоторые из таких обстоятельств:

а) «Объекты» деятельного внимания спецслужбы не должны знать об этом — прекратят свою деятельность, спрячутся, начнут уничтожать доказательства своей вины, свидетелей, их самих могут уничтожить и т.п.

б) Нельзя понапрасну, без нужды нервировать людей, особенно на серьезных должностях, непроверенными, неподтвержденными подозрениями.

в) Нельзя провоцировать активность естественных врагов проверяемого человека, всегда имеющихся в наличии, а заодно — разнородных «бдительных» граждан с их ворохами подозрений.

г) В случае ошибок, неосторожных действий (от которых никто не застрахован), из-за которых пострадали или даже погибли люди, нельзя оставлять свидетельства, по которым начнутся скандальные публикации, жалобы в «инстанции», судебные разбирательства: спецслужбам из-за специфики их работы это противопоказано. Так, к примеру, поступают военные всех армий мира, когда артиллерия, авиация по чьей-то ошибке разносят в клочья своих на радость противника. В иных прочих ведомствах — все точно так же или еще хуже.

д) Опасна и победная информация о блестяще проведенных акциях спецслужб: внимательные и знающие оппоненты по деталям могут выйти на особо ценную агентуру и ее уничтожить. Особенно опасна мемуаристика.

е) Чтобы иной неумный собственный вышестоящий начальник или того хуже — высокопоставленный политический вождь во имя своих карьерных соображений, неуместного рвения не учинил впечатляющего кадрового погрома спецслужбы, где каждый сотрудник — продукт многолетней, дорогостоящей коллективной упорной «шлифовки», серии счастливых и несчастливых служебных приключений.

ж) Чтобы не давать обоснованные поводы извечной «прогрессивной общественности», убежденной, что единственная цель спецслужб — именно только она сама, требовать от руководителей государства бесконечных реорганизаций и умаления роли спецслужб. Что особенно опасно, когда во главе державы в силу непредвиденных случайностей оказывается человек, одолимый зудом всевозможных эпохальных реформ. Как правило, бессмысленных, бестолковых, а потому — всегда разрушительных для общества и государства (иных примеров на всю историю России — два, три, не более).

Обеспечить приемлемую, жизненно необходимую «скрытность маневра» любой спецслужбе всегда было непросто, особенно ныне, когда публикуется все, что кажется правдоподобным. Одной глухой секретности, даже основанной на законе, недостаточно. Нужен глубокий профессионализм, подчас не уступающий искусству талантливого фокусника, работающего на открытой сцене под мощными юпитерами.

Все скрыть в деятельности спецслужбы и невозможно, и вредно — и не нужно: иностранные разведчики всегда есть — контрразведке их надо время от времени отлавливать, изобличать, оповещая общественность. Особенно важно — террористов, лучше — до того, как они кого-либо взорвут. Любая официальная информация из уст руководителей спецслужб создает ощущение кучи разных недоговоренностей, умолчаний, а потому доверия и участия практически не вызывает. Сколь бы симпатично и убедительно при этом ни было выражение лица повествователя.

Получше в этом отношении разнообразные «шпионские романы», телевизионные сериалы, вроде комедийного гротеска о Джеймсе Бонде.

Наилучшим же средством пока, пожалуй, является высокохудожественный фильм по сценарию, основанному на реальных событиях, с выверенными деталями, без ненужной надуманной героической патетики — так, как это сделано в фильме «Мертвый сезон». Конечно, событий и класса работы такого уровня в практике работы спецслужб немного, и искренние симпатии людей, заслуженно вызванные реальной жизнью прообразов киногероев, не всегда обоснованно распространяются на всех сотрудников спецслужб. Но эта существенная издержка вполне компенсируется тем, что создает для многих из них серьезнейшие мотивации для истинного служения Отечеству.