Последний маленький голубой конверт - Морин Джонсон

– Мне чашку чаю, – попросил Оливер.

Джинни резко покачала головой. Ей казалось, что ее похитили, поэтому страшно начать говорить, можно сказать что-нибудь не то.

– Джеймс, пожалуйста, принесите нам чаю, – попросил Сесил мужчину, сидящего за столом в коридоре.

Здание, которое занимал аукционный дом «Джеррлин и Уайз», построили в самом начале девятнадцатого века. Сесил работал в комнате, очень похожей на кладовую из-за встроенного, во всю стену, стеллажа для чашек и плошек. Теперь стеллаж использовали для серебряных ложек и аукционных каталогов. На стенах в массивных золотых рамах висели картины, изображающие кораблекрушения, слюнявых собак, бледных детей. Куда ни глянь, везде трагедия! Массивный стол из красного дерева и два крылатых кресла едва поместились здесь.

– Прошу вас! – Сесил завел своих посетителей в кабинет. – Прошу вас, садитесь! Мы по телефону разговаривали, но как следует не познакомились.

Сесил протянул руку Оливеру, и тот совершенно уверенно ее пожал. Джинни догадалась, для чего Оливер так разоделся. Он готовился к этой встрече.

– Вирджиния, надеюсь, у вас все благополучно.

– Да, все отлично, – не без труда выдавила из себя Джинни и опустилась в самое ближайшее к двери кресло.

Сесил устроился в своем кресле, пытаясь изобразить непринужденность:

– Так вы пришли поговорить еще об одной работе Маргарет? Разумеется, я рад это слышать. Успех предыдущих продаж и логически объяснимый дефицит ее произведений… – В переводе с эвфемистического языка это означало: «Твоя тетя умерла, писать картины больше не может, вот цены и растут». – А вы, мистер Дэвис, – обратился он к Оливеру, – как-то связаны с творчеством Маргарет, или…

– Я друг Джинни, – ответил Оливер. – Я помогаю ей.

Джинни впилась ногтями в подлокотники кресла.

– Ясно, – отозвался Сесил. – Так вы принесли новую работу Маргарет?

– Мы сможем предоставить картину сразу после Нового года, – ответил Оливер. – Скажем, первого числа. Мы хотели бы сразу же ее продать. Предпочтительно на следующий же день.

В лице у Сесила промелькнуло удивление. Шевельнулась даже межбровная часть, как подозревала Джинни, щедро накаченная ботоксом.

– При таком раскладе у нас будет очень мало времени на то, чтобы сфотографировать картину и показать заинтересованным лицам. – Сесил вздохнул. – Разумнее подождать несколько недель.

– Мы хотели бы продать картину быстро, – заявил Оливер.

– Ну-у, конечно, если вы хотите, можно и так, – протянул Сесил. – Элемент неожиданности может пойти нам на пользу. Вирджиния, вас такой расклад устраивает?

Вот шанс объяснить Сесилу, в чем тут дело. Но в таком случае Оливер просто встанет и уйдет вместе с письмом.

– Да, – соврала Джинни, – такой расклад меня устраивает.

– Ну что же… – Сесил поправил документы на столе. – В таком случае подробно опишите мне картину. Я должен знать, что продаю.

– Вам лучше ее увидеть, – проговорил Оливер. – Описать картину сложно.

В дверь негромко постучали. Вошел Джеймс и принес серебряный поднос с маленьким чайным сервизом и двумя чашками. Сесил налил чаю и протянул чашку Джинни, но та покачала головой. Оливер взял свою чашку, щедро налил себе сливок и устроился в кресле с таким спокойным видом, словно был у себя дома. Сесил положил себе в чашку кусок коричневого сахара и медленно размешал.

– Ситуация не совсем обычная, – отметил он. – Впрочем, с предыдущей коллекцией тоже была связана необычная история. Возможно, покупатели ее оценят. Что вы можете мне рассказать?

– Деньги, вырученные от продажи последней картины, мы поделим пополам, – улыбнулся Оливер.

– Вы так договорились? – уточнил Сесил. – В моих записях это никак не отражено.

– Все верно, – буркнула Джинни.

После небольшой паузы Сесил открыл ящик стола и достал блокнот.

– Разумеется, это можно устроить, – заверил он. – Я попрошу юристов составить договор. Вот принесете картину, и мы сможем его подписать. Вас это устроит?

– Если разницы нет… – Оливер снова полез к себе в сумку и на этот раз достал несколько листочков. – Я уже составил договор. Очень простой. Мы могли бы подписать его прямо сейчас.

Кончиками пальцев Сесил придвинул листок поближе к себе и прочитал его.

– Да, текст простой, как вы и сказали, – подтвердил он. – Одну секунду.

Сесил взял договор и мимо своего стола, мимо кресла Джинни выскользнул из кабинета. Он отсутствовал более десяти минут. Все это время Оливер и Джинни полностью друг друга игнорировали. Оливер копался в своем сотовом. Джинни отвернулась от него, насколько позволяло кресло. Она прочла названия на переплетах всех книг. Она пересчитала ложки. Вдруг Сесил вернется с полицией? Или с ружьем? В аукционном доме наверняка есть антикварные ружья. Вместо этого Сесил вернулся несколькими ксерокопиями договора.

– Здесь все в порядке, – объявил он. – Вариант простой, но вполне приемлемый. Пожалуйста, подпишите каждый экземпляр в указанном месте…

Джинни быстро нацарапала свое имя и отодвинула листочки. Оливер писал не спеша, мелким, аккуратным почерком.

– Ну что же, – начал Сесил, забирая подписанные экземпляры, – я работаю на продавца, значит, руководствуюсь вашими желаниями. Продажу я организую в предложенный вами день и постараюсь договориться с теми, кто купил предыдущую коллекцию. Первого числа картина у вас будет, верно?

– Да, верно, – отозвался Оливер.

– Значит, кто-то из моих коллег заберет ее, – кивнул Сесил. – Первого января… В этот день мы обычно не работаем, но к обстоятельствам можно приспособиться. Могу я еще чем-то вам помочь?

– Нет, – ответил Оливер, вставая. – Нам пора.

– Тогда Джеймс вас проводит. Большое спасибо за визит.

Вечернее небо не отличалось по цвету ни от тротуара, ни от каменных стен домов. Широкими, размашистыми шагами Оливер двинулся прочь от «Джеррлина и Уайза», остановился у небольшого особняка и присел на каменный парапет, окружавший сад. Раз – он достал из кармана пачку сигарет и серебряную зажигалку. Джинни заподозрила, что этот эффектный жест он репетировал перед зеркалом. Скрестив руки на груди, девушка встала прямо перед Оливером.

– Отдай мне письмо, – потребовала она.

– Пока не могу, – отозвался Оливер. – Письмо – ключ к той картине. Если отдам его тебе, ты пойдешь и заберешь картину. Не волнуйся, само письмо для меня ценности не представляет. Я верну его тебе, как только мы сделаем дела.

– Как только мы сделаем какие дела? Что ты задумал?

– Мы отправляемся в Париж.

– В Париж?

– На Рождество и в «день подарков» ничего толком не работает, поэтому начнем мы с запасом, двадцать восьмого декабря. Я купил нам два билета на поезд. Не волнуйся, билеты дешевые, всего пятьдесят фунтов. Я решил вложить эту сумму в наш общий проект.

– Думаешь, я отправлюсь в путешествие с тобой? – спросила Джинни. – В Париж! Вместе с тобой! Да ты с ума сошел!

– Послушай, – начал Оливер, не вынимая сигарету изо рта, – я понимаю, тебе трудно поверить моим заявлениям о том, что со мной ты будешь в безопасности. Но интересы у нас общие. И я ничего не украл. Я нашел письмо, я верну его тебе. Ты получишь деньги, которые без меня не получила бы. Жаловаться тебе не на что.

Рыжая кошечка прокралась вдоль стены на другой стороне улицы, уселась напротив Джинни и Оливера и взглянула так надменно, словно осведомляясь, чем молодые люди занимаются в этом районе.

– Для этого дела нужны мы оба, – заявил Оливер. – В письме есть моменты, в которых разберешься только ты. У меня письмо, у тебя знания. Мне просто хочется, чтобы мы поехали и собрали картину. Только и всего.

Оливер спокойно закурил сигарету и, дожидаясь ответа Джинни, глубоко затянулся.

– Я подумаю, – пообещала девушка.

Оливер кивнул и встал с парапета:

– Ты знаешь, как со мной связаться.

На часах начало пятого, а небо потемнело так, слово разом выключили весь свет – на рекламных щитах, на двухэтажных автобусах, на экранах сотовых, прижатых к сотням лиц, в окнах домов. Все двигались на повышенных скоростях, все в панике неслись в магазины – скорее, нужно успеть до Рождества. Лондон сиял и пульсировал. Джинни позволила толпе подхватить себя. Шок переродился в новое, совершенно непривычное состояние агрессивного приятия. Прошлым летом Джинни куда только не заносило. Тогда она справилась, справится и сейчас.

Джинни сошла на станции «Ангел» и увидела мужчину, продающего елки в торговом центре. А что, если нарядить ее? Да, она нарядит елку и не станет думать больше ни о чем. Рождество как-никак, значит, нужно создать праздничную атмосферу для себя и для Ричарда. Украшать дом к Рождеству – отличное занятие, а ей необходимо отвлечься. Джинни купила елку, маленькую, фута три высотой, легкую – в одной руке унесешь. Она шла по торговому центру, заглядывая в витрины, пока не увидела подходящие украшения. Елку нигде не оставишь – в ящике точно не запрешь, – и Джинни занесла ее в магазин. Она скупила почти все, что увидела на витрине: и шарики два по цене одного, и гирлянды, и блестящие игрушки. Купила она куда больше, чем могла нормально нести, поэтому несла ненормально – пакеты царапали руки, елка хлестала по лодыжкам. Когда Джинни выволокла елку на тротуар, какой-то мужчина спросил: