Три месяца счастья - Долли Нейл

Дойдя до спальни Джулиуса, она постучала, открыла дверь и остановилась на пороге. Стоя спиной, она не видела реакции Эдвина, но на лице старика появился испуг. Почувствовав себя лишней, Анна попыталась уйти, но Джулиус закричал:

— Ты куда? Я же сказал, что не хочу его видеть!

Эдвин промолчал, плотно сжав губы. Подошел к кровати и посмотрел на отца ничего не выражающим взглядом. Это было так непохоже на трогательную встречу отца и сына после долгой разлуки, что Анна решила все же войти в комнату и прикрыть за собой дверь.

— Тебя не хотят видеть здесь, — задыхаясь, проговорил Джулиус и кивнул Анне. Она подошла, и он крепко сжал ее руку. Это не укрылось от внимания сына. Его острый взгляд отмечал каждое их движение. Когда-нибудь все это будет использовано против нее.

— Мое больное сердце… — простонал Джулиус, — мое давление. Я не переживу этого. Потрясение убьет меня.

Он безвольно опустился на подушки, а Эдвин бросил на него недоверчивый взгляд.

— Я же написал и предупредил, что приеду. — Он снова взглянул на отца, который закрыл глаза и тяжело дышал.

— Может быть, вам все-таки лучше уехать, — вмешалась обеспокоенная Анна и потянулась к стоявшей у кровати сумке с лекарствами. Если у старика поднимется давление, Эдвину придется уехать, хочется ему этого или нет.

Он даже не взглянул в ее сторону.

— Ты получил мое письмо?

— Я посчитал это ошибкой.

Джулиус открыл глаза и с неприязнью посмотрел на сына. Теперь, когда они находились рядом, было очевидно их сходство, поначалу почти незаметное. Хотя Эдвин, с его бронзовой кожей, очень походил на иностранца, в выражении лица, в упрямом взгляде угадывалась порода Коллардов. Столкнулись два сильных характера.

— Я никогда не ошибаюсь, — Эдвин коротко взглянул на нее, но она хладнокровно выдержала его взгляд.

— И тем не менее, ты совершил ошибку, приехав сюда, — сказал Джулиус. — Ты не переступал порог этого дома долгие годы, и это вполне устраивало меня. Я вообще считаю, что у меня нет сына.

При этих словах на щеках Эдвина выступил румянец, но от неловкости или от гнева, трудно было понять.

— Нам обоим известны причины, почему я первым делом приехал именно сюда, — резко ответил он вдруг охрипшим голосом, — но мне не хотелось бы ворошить наше грязное белье в присутствии твоей медсестры.

— А почему собственно? Она значит для меня больше, чем ты.

— Опасная ситуация, не так ли? — мрачно сказал Эдвин. — Она лишь медсестра, и ее присутствие вовсе не обязательно.

— Прекратите разговаривать так, словно меня здесь нет! — взорвалась Анна и, повернувшись к Джулиусу, проговорила: — Ваш сын прав. Мне нечего здесь делать. Вы должны, наконец, поговорить спокойно и без посторонних.

— Нам не о чем разговаривать. — Джулиус взглянул на сына и сжал руку в кулак. — Я не приглашал тебя. Не знаю, зачем ты приехал, и не хочу этого знать. При виде тебя у меня повышается давление.

Анна тут же померила давление и удивилась:

— Пока оно в норме…

— Это пока, — проворчал Джулиус. — Но оно поднимется, если придется и дальше терпеть присутствие моего сына.

Эдвин раздраженно цокнул языком.

— Мы слишком долго не виделись. Уверяю тебя, все могло бы разрешиться давным-давно, если бы ты так не сопротивлялся.

На смуглом лице было написано упрямство, и он никак не походил на человека, способного уступить.

— Могло бы разрешиться, но не разрешилось, — не сдавался Джулиус. — А теперь уходи. Я очень устал. И закрой дверь с той стороны.

Эдвин дернул головой, повернулся, вышел и закрыл дверь спальни.

— Ну что, — пробурчал старик, обращаясь к Анне — не стой с таким видом, словно тебе нечего сказать. И ради бога, оставь в покое это одеяло! О чем ты сейчас думаешь? Могла бы рассказать мне об этом, а не стоять, поджав губы.

Анна, поколебавшись, ответила:

— Мне кажется, можно было быть с ним немного поласковее.

— Поласковее? Поласковее! Значит, он все-таки произвел на тебя впечатление? Ведь все дело в этом, сознайся?

— Не говорите глупостей. Никто не произвел на меня никакого впечатления. Просто я считаю, что лучше было бы принять его извинения.

— Зачем?

— Это могло бы стать началом перемирия между вами.

— Я могу обойтись без перемирия.

Анна пожала плечами, и Джулиус нахмурился.

— Он вовсе не собирается извиняться или исправляться. Тебя не удивило его желание поговорить со мной наедине? Как мне помнится, он назвал твое присутствие необязательным.

Она потупила взгляд.

— Это меня не волнует.

— Но зато волнует меня. Если он приехал сюда, обеспокоившись, что ты заинтересовалась моими деньгами, то он напрасно тратит время. Я не собираюсь выслушивать эти бредни.

Анна удивленно вскинула голову. Она знала проницательность Джулиуса, но все же была поражена.

— Так значит, я прав?

— Как вы догадались?

— Подозреваю, что этот дурак Ангус написал ему о тебе. Он уже несколько лет старается нас помирить. Видишь, переписывается с Эдвином, пробуждает мой интерес и рассказывает об интересных событиях в его жизни. — Он усмехнулся. — Но я не из тех, кто может так быстро все забыть и простить.

— Вы — просто упрямый старик, — раздраженно проговорила Анна. — И слишком горды, что ж тут хорошего?

— А ты знаешь, мне все равно, что ты, да и другие обо мне думаете. Ладно, теперь ты можешь где-нибудь поболтаться.

— Вы не станете спускаться?

— Не сейчас.

— А как же завтрак?

— Принеси мне то, что приготовила Эдна. Я знаю, она ушла за продуктами.

Джулиус закрыл глаза. Это означало, что она свободна, и Анна тихо вышла из комнаты.

В коридоре около лестницы, прислонившись к стене, стоял Эдвин. Она попыталась пройти мимо, но он не собирался пропускать ее. Не говоря ни слова, схватил за руку и силой заставил остановиться. Это прикосновение подействовало странным образом. По руке побежали мурашки, стало трудно дышать, будто она преодолела длинную дистанцию.

— Я ждал тебя, — мрачно сказал он.

— Убери руки!

Эти слова произвели прямо противоположное действие — хватка только усилилась.

— Я наблюдал за вами и вижу, как отец заботится о тебе.

— Очень интересно. Ты, надеюсь, не возражаешь?

— Не знаю, что ты сделала, но тебе удалось основательно войти в его жизнь. Однако я не позволю воспользоваться этим.

Анна вспыхнула от гнева и несправедливости.

— Вы не имеете никакого права ни во что вмешиваться, мистер Эдвин Коллард. И все это совершенно не должно вас трогать. Не вызвано ли, кстати, такое внезапное беспокойство за отца тем, что вы испугались остаться без наследства? Конечно, это не мое дело, но разве не поэтому вы сломя голову бросились сюда, как только услышали обо мне?