Реалити для героя - Ольга Солнцева

Водка уже разлита, осталось открыть вино. Воскресший сержант Клёнов продавливает пробку  указательным пальцем левой руки:

– Когда лежал в бинтах, то думал: вот-вот, сейчас снимут, и все увижу.

У него задет зрительный нерв.

– Ну ладно, давайте выпьем!

Мы опрокидываем по первой. У нашего героя отличное настроение.

– А вот когда из Читы возвращались, то с милицией подрались…

Он не стал получать инвалидность, а попросился снова в армию. Его направили в Читу на курсы младших лейтенантов. Добрался туда сам, без провожатых. На последнем экзамене стрельбы сдал на «отлично». Потом была Академия имени Фрунзе, факультет менеджмента в гражданском вузе и Академия госслужбы при Президенте.

Если бы осколок не лишил его зрения, то он, точно, попал бы в какую-нибудь нехорошую компанию.

– Тут к нам на мероприятие приезжал лидер Задольских Качок. Он молодец, много ветеранам помогает. Вот бы нашему губернатору так!

Сколько их таких – молодых ветеранов? Кто на каталке, кто без руки. Кто поет, а кто просто просит денег. Кавалер ордена Мужества предлагает выпить.

Я поднимаю тост за боевых друзей нашего героя. Говорю, что после встречи с ними мое мнение о военных изменилось на противоположное.

– Ну да, чем больше в армии дубов, тем крепче оборона, – шутит майор.

Спрашиваю, можно ли его поцеловать как настоящего героя? Я ведь уже не совсем трезва. Герой вежливо отклоняет предложение.

Второй помощник разливает себе и патрону остатки вина. Я умоляюще закрываю стаканчик рукой: все, больше не влезает. Еще немножко, и я полезу целоваться  к герою, несмотря на разницу в возрасте и убеждениях. Мне уже без разницы,  театр это или кино.

Клёнов между тем повествует, как возит на это озеро девушек купаться:

– Они вон туда, на островочек вылезают.  Хорошо тут, правда?

Эти заповедные места – его частная собственность.

Уже совсем темно. Пора возвращаться в город. Шофер Дамир собирает в полиэтиленовый мешок остатки пикника.

– Все, по машинам! – командует Клёнов.

 Садясь на свое привычное место, он на полную громкость врубает магнитолу и с чувством подпевает разбитной певичке: «Ох, Леха, Леха, Леха! Мне без тебя так плохо!»

Подъезжаем к новому микрорайону – кирпичные десятиэтажки. Поднимаемся в квартиру – трехкомнатная, с большим холлом. Сразу бросается в глаза, что хозяину некогда заниматься интерьером.  Ему бы поскорее в кровать – отдыхать после напряженного съемочного дня. Дамир показывает мне мою комнату, в которой нет люстры, но разложен широкий диван. На той подушке, что с краю, вполне поместится бритая голова. Благодарю адьютанта его превосходительства и в задумчивости и иду на кухню. Тут уже вовсю идет военный совет – мужчины обсуждают, куда и когда выдвинутся завтра.   Помощники желают тем, кто остается, спокойной ночи и бесшумно удаляются.

Достаю из холодильника баккарди и колу, ставлю чайник. Героя явно не тянет спать. Джентльмены делают коктейли и говорят о политике. Мне больше нравится чай и  экономика. Я уже знаю, что А.В. подарил области 800 га земли для строительства технопарка,теперь там большой автомобильный завод – гордость области. Подозреваю, что если бы бывший эсквайр вовремя не проявил щедрость, его бы аккуратно скинули с балкона.

Впрочем, А.В. слишком осторожен, чтобы выходить на балкон с подозрительными людьми.

– Пойдемте, покурим? – предлагает он.

На кухне форточка не открывается.

Георгий извиняется и идет спать. Через полминуты до меня доносится  его богатырский храп. Мне становится очень жалко его жену. Денис тормозит и усталым взглядом смотрит на дно стакана. А.В. идет на балкон, и я плетусь за ним, прихватив аперитивы.

В тишине Старогородской ночи я осознаю, что сегодня мне больше не стоит ни пить, ни курить. А.В., напротив, не прочь развлекаться и дальше. Он снова что-то говорит – про про откаты, заносы, распилы  и прочие тонкости экономической политики. Глядя на яркие звезды, я вставляю что-то наукообразное о геополитических интересах транснациональных корпораций. Я же, на минуточку, кандидат соц.наук!

У моего собеседника нет ни кандидатской корочки, ни партийной. Странно, что с его привычкой называть вещи своими именами он до сих пор числится советником губернатора по экономике. Его искренне возмущает, что никто не хочет выполнять договоренности, но при этом все хотят денег.

А мне уже все по барабану. Я тоже хочу немножко заработать и совсем не хочу писать патриотический сценарий. Я же на Лени Рифеншталь – делать героев из реальных пацанов. Мне искренне хочется сказать А.В., что он требует от людей слишком многого. Но вместо этого я желаю ему спокойной ночи и иду чистить зубы.

Дверь в мою комнату не закрывается, и ее удается закрепить лишь с помощью футболки. Сквозь щель еще часа полтора слышу неторопливый мужской разговор. Вдали шумит дорога, сквозь открытое окно попахивает дымком. Пытаюсь уснуть, но из этого ничего не выходит. В голове перезвон, на сердце тяжесть. Хорошо бы промочить горло, но не хочется беспокоить мужчин. Наконец, Денис уходит в комнату к Георгию и довольно громко матерится, очевидно, по поводу храпа.  В холле гаснет свет. Пора бы и мне расслабиться.

Но не тут-то было! Дверь в мою комнату медленно открывается, футболка падает на пол. А.В. наклоняется, поднимает ее и аккуратно кладет мне на лицо. Потом он водит по дивану рукой, нащупывая мою руку. Он сует мне в ладонь холодную пластиковую бутылку, дыша прямо в ухо:

– Я вам, Ольга Викторовна, водички принес.

Я стоически молчу.

Герой не сдается:

– Оль, ты как?

Мычу что-то вроде:

– Л., я спать хочу. Спасибо. До завтра.

Вздохнув, он уходит, так и не сняв футболку с моего носа. Я же маюсь до утра, прижимая к сердцу холодное. У меня опять бессонница и тахикардия.

Утром А.В. встал рано, часов в семь. Вымылся, включил телевизор, ходит туда-сюда. В моей комнате телевизора нет, поэтому я решаю появиться перед коллегами перед самым отъездом. На кухне самообслуживание – неограниченный подход к холодильнику.

На полчаса забываюсь тяжелым сном и внезапно просыпаюсь от запаха горелого. Больше всего на свете я боюсь пожаров, особенно в незнакомом многоэтажном доме.

Но ничего – это всего лишь Денис жарит яичницу по-операторски. Рецепт довольно прост: все яйца, которые есть в холодильнике, остатки колбасы, много соли и перца. За столом сидит мрачный А.В. и ковыряет блюдо вилкой. У  него заложило ухо – наверное от  вчерашней громкой музыки. Георгий снова выглядит невыспавшимся и снова настроен философски. Я вежливо отказываюсь от яичницы и завариваю себе кофе покрепче.

После первой кружки разговор завязывается сам собой. У А.В. не так много тем, которые он готов обсуждать. Самая главная – война на Северном Кавказе, которая  которая так круто развернула его судьбу. В Чечне А.В. воевал в «бешеной» роте, и у него была "Лёха Бешеный". Спрашиваю, как он объяснял солдатам, против кого они воюют.

– Чечены, чехи, чичи, – перечисляет он.

Да, он, точно, головорез, вздыхаю я про себя, облизывая мед на губах.

Приходит Дамир и помогает А.В. собраться.

– Если бы меня спросили, тебе чего надо: мешок золота или А.В., я бы ответил: «А.В.!» – делит он со мной своим сокровенным.

Дамир наполовину таджик, наполовину украинец. Щедрость и хитрость в нем сочетаются самым причудливым образом.

Загружаемся в золотистый джип. Теперь там поет моя любимая Патрисия Каас:

Il joue avec mon coeur

Il triche avec ma vie.

Il dit des mots menteurs

Et moi je crois tout ce qu’il m’ dit 2 .

А.В. по-французски не поет, но по привычке делает погромче.

Снова едем красивыми местами – дубы, сосны, березки. Снова проезжаем реку, которая искрится на ярком солнце. Сворачиваем в лесной  массив, выруливаем на пустую стоянку. За оградой  – цель поездки – Свято-Тихонова обитель.

Помощник Миша критически меня оглядывает и советует прикрыться. Перед воротами на перекладине висит штук десять ритуальных юбок, и все каких-то траурных цветов. Миша наблюдает, как я выбираю что-то в тон своей шали и неодобрительно качает головой. Мужчины одеты соответственно случаю. Им к рубашкам и джинсам ничего добавлять не надо. У них сейчас совсем другие заботы – расчехлить камеру, прикинуть ракурс. Тут, и правда, очень красиво. Благостно, можно сказать.

Идем по дубовой аллее. Вековые дубы и молодые дубки задумчиво шелестят на ветру. У моих спутников тоже задумчивые лица. Каждый, наверное, думает о своем: Георгий с Денисом – что тут можно снять крупным, а что дальним планом, А.В. – о своем больном ухе, а Миша… Я не знаю, о чем думает Миша. У него такое выражение лица, словно весь этот маскарад ему уже основательно надоел. Хорошо, что хоть Дамир остался в машине, и мне не надо гадать, о чем он думает. Впрочем, я  и так знаю – о мешке золота, которым он пожертвует ради А.В.