Королева Марго пенсионерка - Ирина Горбачева

– Ба, ты что! – ответил бедный ребёнок, – кажись, магазин полыхает!

            Оставив нас с детьми дома, мужчины сели в автомобиль сына и рванули на пожарище.

– Что же такое происходит? У нас всегда была тишина и покой, теперь, не слишком ли много происшествий? – думала я, – смерть пенсионеров, появление сектантов, автокатастрофа Людмилы. Теперь пожар в магазине. Ладно, завтра выпровожу всех своих по домам и поеду в салон Люды.

            Вскоре мужчины вернулись усталые и измазанные сажей.

– Бедная Галина, так рыдала. Пожарные говорят проводка, а Дмитрий хозяин, утверждает, что всё в порядке было. Прибежали все, кто мог, но товар почти весь сгорел. А что не сгорело, так испортилось. Хорошо, что стены магазина кирпичные, может ещё и восстановят, – сочувственно делились мужчины печальной новостью.

Глава 4

            Меня не оставляли мысли о подруге. Перед глазами постоянно возникало её лицо. Глаза Людмилы даже когда мы смеялись, выдавали какую-то затаённую глубоко спрятанную в душе грусть. Теперь я думаю, что носила она на сердце какую-то тяжёлую тайну. Такую тайну, которую не каждому близкому откроешь. Часто в беседах до рассвета на наших летних посиделках я замечала, что ей хочется излить душу, что-то рассказать мне. Но видно это «что-то» было таким личным и важным для неё, что она никак не осмеливалась на откровения.

Сейчас я ругаю себя. Что со мной, да и с нами со всеми? Любим, чтобы нас внимательно выслушали, посочувствовали, пожалели, а сами? Выложим все свои беды-радости слушающим ушам и успокоимся. На чужие откровения нас уже не хватает. Ну что мне стоило тогда, перед торжеством настоять, чтобы она поведала о том, о чём собиралась рассказать мне позже. Ведь сама сказала, что хочет о чем-то поведать мне. И потом этот Никанор – целитель душ. Может их что-то связывало раньше?

            А сколько я упустила возможностей узнать больше о жизни подруги? Люда тоже любила раннюю осень, как и я. В это время запах леса неповторим и по выходным, в основном по субботам, мы с ней делали пешие прогулки, собирали грибы, вечерами разжигали мою печь или её камин и за чашкой чая читали стихи, слушая классическую музыку. Таким образом, можно сказать, мы медитировали, не очерняя свои души прежними воспоминаниями. Как говорил Эрих Мария Ремарк: «Воспоминания – вот из-за чего мы стареем. Секрет вечной юности – в умении забывать». А нам стареть не хотелось. Так что при встречах мы старались не предаваться прошлому, а молодеть, думая о будущем и мечтая, о лучшем. Выходит зря и неправ был Ремарк?

            Правда, как-то в один из дождливых дней «медитируя» у меня за барной стойкой под хороший коньячок, она поинтересовалась причиной моего развода с мужем Олегом и отношениями с Михаилом. В продолжение моих откровений я спросила, почему до сих пор она живёт одна. Людмила кое-что рассказала о себе.

– Первый раз замуж я вышла, потому что хотела убежать из дома. У меня с матерью были очень плохие отношения. А с восьмого класса я в Геленджике у папы жила. Это самые счастливые мои годы. Но городок, сама знаешь, маленький. После окончания десятилетки отец меня отправил опять в Ростов учиться дальше. Если бы у нас была ещё родня – к матери не вернулась бы ни за что. Но тут на счастье с первым мужем судьба свела. Знакомые девчонки затащили меня на выпускной вечер курсантов Ростовского ракетного училища. Так и познакомилась с Алексеем. С ним и уехала в гарнизон. Не подумай, он был хороший парень, – потупив глаза, говорила Люда, – наверное, сейчас где-то служит. Я не знаю о нём ничего.

А вот со вторым мужем Никитой, мы поддерживаем отношения не только по телефону. Он в Питере живёт. Художник. Хороший человек. Только мыкается по жизни. Я его жалею, а он меня. После него я уже не хотела больше о замужестве даже думать! Но случайно встретилась со Львом Борисовичем. Он к тому времени давно овдовел, детей не имел. Был намного старше меня. Ему, как и мне, просто хотелось иметь рядом близкого человека. Я его очень полюбила. Такого внимания и отношения к себе я не от кого не получала. Вот почему дачу не продаю. Во-первых, в память о нём. Да и где мы ещё с тобой встречаться будем? Лес, осень, воздух не надышишься, красота!

Почему у неё нет детей, она так и не сказала, а я не хотела бередить её рану. Но потому, как она смотрела на моих взрослых детей и внучат, было видно, что вопрос этот для неё болезненный.

Наконец, через силу, я убрала дом, после отъезда моих шумных гостей. Ничего не хотелось делать, так меня выбила из колеи смерть подруги. Утром надо срочно выехать в Москву. Мы с Мишей хотели пройтись по городу и поужинать в ресторане. Погулять по городу, конечно, не удастся никак. День загружен. Он улетает через два дня. Надо успеть купить его родителям сувениры: отцу очередную чайную чашку с символикой или видом Москвы, а маме её любимых московских шоколадных конфет. Но сначала надо заехать в салон на Кутузовском, который так и называется «Людмила». Он находится недалеко от её дома.

– Что-то меня гложет во всей этой истории. Да вот ещё эта книжка с портретом Никанора, – я небрежно бросила её в сумку, – надо узнать подробней, что за птица этот Отец Никанор – целитель душ. Надо же придумал себе кликуху! Явно у него другое имя. Узнать бы какое. Паразит! Дурит стариков. Как это ему удаётся? – Распалила я себя, вспомнив и пенсионера – дядечку велосипедиста и добрую бабу Лизу, к которой мы привязались всей семьёй, – урод лысый оставил моих внуков без козьего молока. Они хотя уже и не малыши, но от натурального молока не отказались бы.

– Надо заняться пешими прогулками. Что-то за эти десять лет развода, я расширилась, – думала я, разглядывая появившиеся небольшие излишества на моёй фигуре.

Надо сказать, я всегда была рослая и статная. Но меня это никогда не огорчало, да и комплименты со стороны не давали возможности обрасти комплексами. Молодость всегда красива. Так и жила без комплексов по поводу своей фигуры и внешности. До тех пор, пока не вышла замуж за москвича Олега. Чем чаще моей внешностью и характером восторгался молодой супруг, тем больше у родни мужа появлялось высокомерное отношение ко мне. При каждой встрече, вместо приветствия я обязательно слышала в свой адрес что-то колкое или обидное. Первый раз я шокировала их своим модным, в то время пальто макси. Длинный яркий шарф и кепи, специально шитое из того же материала, что и пальто смутило их до краски на лице. А то, что это кепи восседало на причёске, похожей на завитки молодого барашка, привело их просто в шок. Но когда свекровь увидела на мне фетровую шляпку, промолчать не смогла.

– У нас в Москве шляп не носят! – это было сказано с таким пафосом, что я сразу вспомнила Мордюкову в знаменитом фильме: «Наши люди на такси в булочную не ездят». Хотя причём здесь Москва?

Я не стала больше приезжать в дом к родителям мужа в своих «экстравагантных», естественно, по их мнению, нарядах. А уж что касается фигуры. Меня даже как-то раз измеряли, чтобы доказать, что я не «девяносто – шестьдесят – на девяносто», когда мне как-то пришлось прийти к ним в джинсах. Я старалась не обращать внимания на их укусы. Хотя и немало слёз пролила от незаслуженных обид. Ладно, дело давнее. Понимание, почему так со мной поступали, к сожалению, пришло позже. Но с другой стороны, негатив, который я получала в своё время и память о нём, много раз сдерживал мою неуёмную натуру в отношениях с Ланкой. Я старалась вовремя закрыть свой рот на замок, мысленно задавая себе вопрос: а когда с тобой так поступали? Забыла? Не нравилось?

Чего это я от Люды перешла на семейство мужа? Комплексы тоже появились? Нет, так нельзя. Недопустимо помнить только неприятное, так можно с ума сойти. Надеюсь, мне это не грозит. Немного на сердце подержу, потом рукой махну на эти разговоры. Все мы грешные!

Столько лет моя фигура меня не волновала. А была я намного стройней себя сегодняшней. Но после развода, стало меньше обязанностей. Дети живут отдельно, хлопот не доставляют, работа сидячая. Всё королева Марго – пенсионерка, будем по возможности учиться опять бегать ножками.

Решив, что пора садиться на диету, я облачилась в тёплый халат и приготовила себе «лёгкий ужин» из того что осталось от празднества. Вспомнив Людочку с которой мы сейчас так хорошо бы «помедитировали» у меня на глазах появились слёзы. Только я хотела помянуть бедную подругу, как затрещал домофон. У калитки опять стояла баба Лиза и её молчаливая сопровождающая – Мария. Еле сдерживая свою раздражительность, я впустила их в дом.

– Что случилось?

– Маргоша! Не серчай родная! Вот зашли тебе ещё одну книжку подарить, новую. Отец Никанор так всё хорошо объясняет, как дальше нам всем жить. Мир погряз в грехе.

– Жить? Вы считаете, что мне надо объяснять, как дальше жить? – моим желанием было прогнать Никаноровских посланников. Но, потом сообразив, что я могу что-то узнать от них об их предводителе, впустила в дом.