Гадкий утенок - Синтия Шеффилд

— Это зависит от того, насколько охотно ты будешь сотрудничать.

Энн открыла шкафчик, достала пакет отрубей и смешала их в миске с водой.

— Я не собиралась завтракать, — проворчала Джоан, наливая себе кофе, — поэтому надеюсь, что это не для меня.

— Это не для внутреннего употребления. Для наружного. — Энн схватила одну из бутылочек, добавила в миску зеленой жидкости и оценивающе посмотрела на результат своих трудов. — Придется устроить небольшой беспорядок. Вот, помешай это.

Джоан мешала, с изумлением наблюдая, как Энн извлекает из сумки пластиковый мат и кладет его на пол.

— А это еще зачем?!

Энн не ответила. Она вышла на крыльцо и принесла оттуда плетеный стул.

— Иди сюда. Садись.

Джоан едва успела отпить кофе, как Энн, надавив на плечи, усадила ее на стул, не обращая внимания на испуганные возгласы подруги. Джоан попыталась бросить на нее возмущенный взгляд, но у нее ничего не получилось — помешали спинка стула и сильные руки Энн.

— Перестань, Энн, сначала ты просто надоедала мне, а теперь делаешь больно!

Энн задержала дыхание, и Джоан немедленно представила знакомое терпеливо-смиренное выражение ее лица.

— Послушай. Мне вовсе не хочется быть надоедливой или грубой, но я должна сказать тебе прямо: милая, ты нуждаешься в помощи!.. И впервые после окончания школы мы твердо намерены тебе ее оказать.

Джоан стиснула зубы. По-видимому, время мягких уговоров и дружеских поддразниваний прошло. Энн и Лиза вышли на тропу войны.

— Знаю, я кажусь не…

— Цыц! Дай мне закончить. — В голосе Энн звучала сталь. — Я не собираюсь здесь разыгрывать роль психолога, но то, что все эти годы тебя воспитывал один отец, не пошло тебе на пользу. Мы с Лизой делали что могли, но даже я знаю, что две девчонки не в состоянии заменить мать.

— Вы обе любили меня и делали то, что считали лучшим. — За что Джоан была им искренне признательна, хотя часто сводила на нет их усилия. — Это было нелегко, но видишь, теперь у меня все совсем неплохо.

— Нет, у тебя все плохо. Это мое твердое убеждение. — Энн вздохнула с явным недовольством. — Ты терпела нас, ты подшучивала над нами, но упорно продолжала считать, что ты некрасива и ни один мужчина не может влюбиться в тебя. Ты просто пряталась за фасадом «своего парня». А теперь пришло время выйти из укрытия. — Энн наклонилась и, изогнув шею, посмотрела Джоан в лицо. — И не выпячивай так подбородок.

Джоан заморгала.

— Что не так с моим подбородком?

— Он словно бы говорит: «Я буду слушать лишь то, что хочу услышать».

Джоан вздохнула.

— Хорошо. Чего именно от меня требуется?

— Чтобы ты попробовала по-настояшему. Сделай все, что в твоих силах.

— Я не прячусь, Энн. Я… Ладно, может быть, мне и следовало бы быть более смелой в общении с другими. Но мне и правда нравится моя жизнь. Я не хочу ни с кем встречаться. Я не хочу менять мой облик. Почему бы людям не принять меня такой, какая я есть?

Теперь уже вздохнула Энн.

— Однажды какой-нибудь мужчина полюбит тебя именно такой, какая ты есть, милая. Обещаю. Но если тебя вполне устраивает твоя жизнь, то почему на свадьбе Лизы ты была грустной? — Энн словно пыталась заглянуть ей в душу. — И не говори мне, что тому виной похмелье. Мы слишком давно знаем друг друга.

В том-то и проблема с друзьями детства. Они читают тебя, словно открытую книгу, смиряясь, подумала Джоан.

— Мы бы не приставали к тебе, если бы знали, что ты действительно счастлива, — сказала Энн, на мгновение обняв подругу. — Но мы не позволим тебе сдаться без борьбы и вести жизнь посредственности. Если ты дашь проявиться своей внешней красоте наравне с внутренней, ты обязательно найдешь этого единственного мужчину. Я знаю.

— Внешней красоте? Моей? — Голос Джоан дрогнул. — Кому ты пудришь мозги?

Энн нетерпеливо фыркнула.

— Мы добьемся этого постепенно, шаг за шагом. Сначала — лицо и тело. Но скоро дело дойдет и до твоих манер.

Она подняла миску и зачерпнула ладонью жутковатую на вид смесь.

— Энн, — предупредила ее Джоан, — я не позволю превращать свое лицо в тарелку… а-фрр.

Густая масса, которую Энн безжалостно налепила ей на лицо, заставила Джоан замолчать. Она закрыла глаза и покорилась неизбежному.

— Сиди смирно. Это только начало. На двенадцать у нас намечен визит к парикмахеру, а затем приготовься побегать по магазинам…

Энн продолжала с энтузиазмом перечислять пункты грандиозного плана преображения Джоан. По мере того как список рос, Джоан все труднее и труднее было бороться со слезами.

Не могло быть и речи о том, чтобы отвергнуть их помощь. Если бы это был любой другой, она бы сказала, куда именно следует деть все эти завиральные идеи и планы преобразований. Но это были самые лучшие ее подруги… подруги, которые возились с ней во время каникул, подруги, которые с восторгом приветствовали ее решение поступить в колледж, о чем так и не узнал отец, умерший за год до этого от инфаркта. Она любила их достаточно для того, чтобы терпеть постоянную и иногда назойливую опеку. Она могла бы умереть за них, если бы понадобилось.

Но умереть — это одно, упрямо возразил ей внутренний голос. А второй раз позволять делать из себя полную дуру — совсем другое!

— Джоан, ты слышала хотя бы слово из того, что я тебе говорила?

Джоан очнулась от своих мыслей.

— Что?

Энн хмыкнула, а затем пошла к раковине, чтобы поставить в нее миску.

— Я рассказывала о твоем будущем графике. Конечно, поначалу он покажется тебе слишком напряженным, но я тебя знаю: ты будешь трудиться упорнее, чем когда-либо в своей жизни.

Джоан повернула голову, которая была тут же возвращена в исходное положение рукой Энн, схватившей ее за волосы.

— С чего ты взяла? — озадаченно спросила Джоан.

— А пари, — напомнила Энн, потянувшись к другой миске. — Ты выложишься на двести процентов, поскольку речь идет о том, чтобы выиграть пари у Пола. Когда вы ударили по рукам, я готова была его расцеловать!

Негодование охватило Джоан.

— О, я тоже, — язвительно произнесла она. — Мой лучший друг в недвусмысленных выражениях заявляет, что я лишена не только подходящей внешности, но и таланта привлекать мужчин. Да, такой добряк!

Энн рассмеялась, а затем обрушила на голову Джоан пригоршню глины. Та была холодная и скользкая. Вниз по шее потекли противные струйки. Джоан вскрикнула и заерзала на стуле.

— Ну вот тебе и возможность доказать ему, что он ошибается. Стремись к этому всей душой, — сказала Энн, втирая глину в волосы Джоан. — Дело даже не в пари. Если через месяц ты не получишь парня, я буду не просто потрясена, я подниму белый флаг. Я откажусь от звания как свахи, так и имиджмейкера.