Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— Ещё как хочу! — Я резко встал со стула, чуть его не опрокидывая. — А ещё больше хочу лично встретиться с этим подонком и разорвать его на части голыми руками без всякого динамита.

— Ну, этого, конечно, сделать вам никто не позволит, — наиграно улыбнулся Харченко, старательно гася окурок о пепельницу. — Хотя, по правде сказать, такое наказание было бы для него совершенно справедливым. Сейчас, знаете, время не совсем спокойное. Совершается слишком много террористических актов, в которых гибнут совсем не те люди, против которых они направлены. Многие просто страдают невинно. В данном случае, с общественной точки зрения, взрыв не принёс особого вреда окружающим. Кроме Колесникова никто не погиб, даже не был ранен, все машины оказались застрахованы, да и вообще, материальный урон не самый, как говорится, страшный.

— Да что вы такое говорите? — Я раскраснелся как рак и свирепо глянул на собеседника. — Не страшно ничуть?! Главное ведь, что погиб человек. Хороший он был, или плохой, — это уже второй вопрос. Но он был моим хорошим другом, причем надежным другом. Да, в последнее время он жил неидеально: ушёл из семьи, имел слишком много внебрачных связей. Но он никого никогда не убивал, не грабил, жил на честно заработанные деньги, не имел с преступным миром абсолютно никаких дел. За что, спрашивается, его убили?

Харченко продолжал оставаться спокойным и хладнокровным. У меня сложилось впечатление, что он просто проводит сейчас надо мной какой-то психологический эксперимент, то ли преследуя при этом какие-то свои непонятные цели, то ли просто получая от моих страданий удовольствие.

— Откуда вы знаете, что покойный не имел никаких связей с преступным миром? — Его глаза слегка сощурились, образовывая на лбу несколько глубоких горизонтальных морщин. — Вы же говорили, что виделись в последнее время с ним не очень часто, и то всё время он куда-то спешил.

— Работы у него было много, — лихорадочно ответил я, — детей он учил, если это вам так интересно. А профессия учителя, разрешите напомнить, во все времена являлась самой, что ни на есть, почётной профессией, даже в том случае, если за работу учителям платили нормальные деньги.

— Не спорю, Андрей Николаевич, тут я с вами полностью согласен. — Харченко пододвинул один из стульев поближе ко мне и сел рядом. Вид его помятых брюк немного притушил мою возбужденную раздражённость. — Не волнуйтесь, может быть, я сболтнул чего лишнего, извините. Мы, следователи, не роботы, а обычные люди, поэтому и с нами подобное может быть. Если судить по протоколу вашего допроса, то получается довольно смешная ситуация. Вы говорите, будто Колесников утверждал, что человек, звонивший ему с угрозами смерти — муж одной из его любовниц, и он не мог определить, кого именно. Это же, насколько мне не изменяет память, известный всему миру анекдот, причём, с большой бородой.

— Этот самый анекдот вы сами мне только что в целлофановых пакетиках показывали. — Я нахмурил брови и положил обе ладони на стол. — Мне сразу было ясно, что никто из вас в подобную чепуху не поверит.

— Ну почему же, — я верю, — с ноткой искренности сказал капитан. — Просто ломаю голову, как бы поделикатнее доложить об этих обстоятельствах начальству.

— Докладывайте, как есть. Или боитесь, что начальники ваши вас не так поймут?

— Свидетельские показания одного человека, Андрей Николаевич, — слишком хрупкая улика. Вдруг они завтра поменяются, мало ли что кому в голову взбредет… вот если бы было какое-то вещественное доказательство… К сожалению, телефон на квартире, которую снимал ваш друг, не оборудован ни автоответчиком, ни определителем номера. Так бы мы имели хоть какую-то зацепку. А с хозяином квартиры, как понимаете, говорить вообще нет никакого резона. Он три последних дня находился далеко не в том состоянии, чтобы быть нам хоть чем-нибудь полезным.

— Неужели так сложно составить список всех Юркиных женщин и проверить на наличие алиби их мужей? — снова всполошился я. — Это же для вас проще пареной репы, — так все элементарно. Просто обойдите семьи, где он был репетитором.

— Не учите нас работать, — недовольно ответил Харченко. — Мы и без ваших советов знаем, что нам стоит делать, а что не стоит. Практически все документы Колесникова сгорели в машине, но, думаю, нам все же удастся установить все необходимые фамилии, и наверняка мы сделаем это даже раньше, чем вы думаете. Может, его бывшая жена даст какое прояснение?

— Вряд ли Анжелка что-то знает, — отрицательно покачал головой я. — Хотя, чем чёрт не шутит — возможно, что до неё и дошло. Кстати, вы долго ещё меня здесь будете мурыжить?

— Да нет, вроде бы пока всё ясно. — Капитан поднялся, прошелся по кабинету и открыл передо мной дверь. — Хотя, какая тут к черту ясность? Сплошная тьма! В любом случае, спасибо вам, Андрей Николаевич, за помощь. Если вдруг понадобитесь, — мы с вами сами свяжемся…

Через пять минут я был уже на улице. Зимний утренний воздух приятной прохладой ударил мне в лицо, а по спине пробежала легкая морозная дрожь. По дороге мимо меня уверенно проехали две снегоочистительные машины и с грохотом свернули за поворот. Жизнь в столице текла своим чередом, — день только-только начинался, — словно в муравейнике, мелькали вокруг самые разнообразные люди, будто нарочно беспрерывно перебегая друг другу дорогу. Только тощий бездомный пёс недвижимо сидел под водосточной трубой, дрожал от холода и внимательно изучал меня, кутающегося в легкую осеннюю курточку, как будто видел во мне родственную душу. Нужно было как можно скорее убираться подальше восвояси от хмурого серого здания, зловеще нависшего за моей спиной…

Не более, чем еще через полчаса я стоял под сильными струями горячего душа у себя дома, в ванной комнате. Неимоверно хотелось как можно скорее смыть со своего тела весь тот неприятный осадок, который накопился на нём за прошедшую ночь, усиленный нетерпимым запахом «казённого помещения».

Как только я вышел из ванной, кутаясь в длинный тёмно-синий банный халат, на столе сразу же зазвонил телефон. Шестое чувство сразу же подсказало мне, что звонит никто иной, как моя ненаглядная.

— Алло, Андрей. — Голос Татьяны был всё ещё перепуганным после событий минувшей ночи. — Ты уже дома?

— Пока что не посадили, — иронично заявил я. — Только в квартире такой бедлам устроили, хоть бери да в суд подавай за обыск без ордера. Если бы ты только видела, во что они здесь все превратили.

— Это не страшно. Подожди меня, я сейчас приеду — вместе уберём всё, — предложила девушка. При этих её словах я сразу же ощутил в теле прилив сил, ощутил свою значимость, потребность для кого-то, и даже необходимость.

— Может, не надо, милая? Ты ведь и так всю ночь, наверняка, глаз не смыкала. Выспись, а вечером мы всё сделаем.

— Как же тебе там сейчас быть одному? — Татьяна оказалась упрямой, — не поддавалась абсолютно ни на какие уговоры. — Я ведь знаю, что непременно нужна тебе сейчас. Да и разве заснуть я смогу, пока с тобой не увижусь? Так что жди, Андрей, где-то через полчасика обязательно буду.

— Куда ж от тебя денешься, приезжай, — невозмутимым тоном произнёс я, хотя сам понимал, что мне сейчас её присутствие необходимо больше, чем она себе представляет, причём далеко не только для уборки в квартире, но и для восстановления нормального душевного равновесия.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Нормально поспать нам в течении последних суток так и не удалось. После тщательной уборки в квартире и долгой возни с новым стеклом, никак не желающим входить в отведенный для него оконный проем, мы с Татьяной, предварительно созвонившись, поехали домой к Анжеле Колесниковой, бывшей Юркиной жене, и просидели у неё практически весь вечер. Хотя супруги и были два последних года в разводе, Анжела всё это время непонятно почему продолжала любить своего «блудного мужа», не теряя надежды на то, что он когда-нибудь остановится в своих увлечениях, плюнет на все удовольствия нынешней вольной жизни и вернётся к ней и ребенку. Но, увы, мечтам несчастной женщины не суждено было сбыться.

Узнав о страшной смерти мужа, Анжела совершенно не плакала, — при всех своих напрасных надеждах она постоянно была готова и к тому, что её бывший благоверный закончит свои похождения крайне неудачно и потерпит полное жизненное фиаско, но, конечно, подобного исхода не предвидел никто. Пятилетняя Светочка папу помнила очень слабо, поэтому всячески пыталась понять, почему мама так бледно выглядит и постоянно отправляет её спать…

Вторая бессонная ночь прошла у меня в холодном поту. Я постоянно вскакивал с дивана и кричал что-то не своим голосом. Перед глазами всё время возникали разнообразные кошмарные видения. На меня бросались какие-то окровавленные дикари с пылающими факелами в руках, средневековые рыцари, вооруженные огромными двуручными мечами и длинными пиками, мускулистые боксёры непременно негроидного происхождения в увесистых перчатках размером с три моих головы, и другой разнообразный сброд, вспоминать о котором мне бы никак не хотелось. Каждый из этих людей пытался меня ударить почему-то обязательно по голове, а я, так же по совершенно не понятной для меня причине, не в силах был оказать никому из них никакого сопротивления.