Осколки наших жизней (СИ) - Эш Марика

Ее противостояние со мной началось еще десять лет назад. В то время Воис только начал осознавать свою мужскую красоту и умело ей пользоваться, и мы, две тринадцатилетние девочки, попали под его очарование. По глупости, он как-то раз сказал Каризме, что возьмет ее в жены, когда она станет старше. Я была разбита, а моя окрыленная соперница серьезно вознамерилась выйти за Воиса замуж. Однако спустя четыре года, батигарский повеса не вспомнил о своем обещании и закрутил роман со мной. Как же я тогда злорадствовала! Сердце Каризмы было разбито, как и мое когда-то, а я стала ее главным врагом. По сей день, она считает, что именно я — единсвенная преграда на пути к ее счастью с любимым мужчиной. Из женской солидарности я бы могла сказать ей, что между нами нет ничего серьезного, никаких чувств и обязательств, и, если она желает, может его забрать себе, но у меня тоже был сучий характер. Каждый раз, когда она видела меня с Воисом, она приветливо здоровалась своей лживой улыбкой, а я разве что не облизывала парня с ног до головы. Мне доставляло невероятное удовольствие наблюдать за ее озлобленным раскрасневшимся лицом. Что касается Воиса, он поддерживал в отношении нее нейтралитет: был вежлив при встречах, но на флирт не поддавался. Когда я у него спросила, не слеп ли он на самом деле, потому что другого объяснения его отказа от Каризмы у меня не было, он ответил, что она красива, но он предпочитает эмоции и формы, а не холодную глыбу льда с телом богини. Обидел он меня или сделал этим комплимент, я так и не поняла.

Заметив меня с Иби, блондинка смерила нас презрительным взглядом, словно мы были червяками, а не людьми, вздернула носик и прошла вальяжной походкой от бедра. От ее высокомерного выражения моя кровь вскипела за секунду. Ветер, словно почувствовав мое гневное состояние, начал опасно трясти деревянную вывеску над лавкой, гласившую, что тут продаются самые лучшие ткани, привезенные из Гафтора.

― Милая Каризма, ты не здороваешься со мной потому что сейчас рядом нет Воиса, или потому, что сегодня рядом с ним буду только я? ― пропела я нарочито сладким голосом, обуздав свою ярость.

Иби прыснула от смеха. Каризма медленно развернулась, в ее глазах кипела холодная ненависть и ярость. Она могла бы меня ослепить, нагнать любую иллюзию, но это было против правил, внегласно установленных в Волисоле. За их нарушение можно было даже предстать перед городским судом. Мы не были с Каризмой на данный момент спарринг-партнерами, и я не представляла для нее прямую угрозу жизни, поэтому любое ее воздействие на меня было под запретом, тем более что у меня не было никаких магических сил.

― Ну, что ты, Ламара! Просто не обращаю внимания на ничтожество! ― выпалила она.

― Странно, ― я притворно нахмурила брови, словно пыталась решить какую-то сложную задачу.

― О чем ты? ― недоуменно спросила она.

― Говоришь, что не обращаешь внимания на ничтожество, а минуту назад разглядывала себя в отражении. Какое досадное противоречие, ― я театрально вздохнула.

Каризма уже была готова выцарапать мне глаза своими тоненькими пальчиками.

― Да как ты смеешь?! ― заверещала она. ― Ты безродная девка, просто шлюшка, которую трахает Воис!

― Да что ты? ― спокойно спросила я. ― Сдается мне, ты бы многое отдала, чтобы сегодня вечером на месте этой безродной шлюшки, ― я провела ладонью вдоль своего тела от макушки до бедра. ― Оказалась ты. Но не волнуйся, я обязательно поделюсь с тобой впечатлениями о том, какой Воис может быть горячий. Завтра, ну, или послезавтра, все будет зависеть от того, как долго мы с МОИМ мужчиной будем утолять нашу жажду прикосновений и проникновений! ― Не желая слушать ее ядовитые ответы, я развернулась и пошла по улице дальше, победно улыбаясь. Моя сестра шла рядом.

― Ты никогда не успокоишься?― усмехнувшись, спросила Иби, когда гневные крики Каризмы уже были не слышны.

― Не я начала эту войну. Я бы ее и не трогала, если бы она не ходила рядом со мной с провокационным лицом.

― Провокационным лицом?

― Ну, как сегодня, например. Ты видела этот взгляд?! Она вызвала у меня неконтролируемый приступ бешенства!

― В один день она не выдержит, и нашлет на тебя иллюзию, от которой твои мозги расплавятся.

― Это будет интересно, такого сильного соперника у меня еще не было.

― Для тебя и это соревнование? ― удивленно спросила сестра.

― Для меня вся жизнь — соревнование, Иби. Каждый мой день это соревнование с самой собой. Я не имею права на ошибку. Я — человек, а не маг и это значит, что я должна быть достаточно сильной для того, чтобы противостоять таким, как Каризма. Если я не справлюсь с ней, ― я слегка понизила голос так, чтобы меня слышала лишь моя сестра. ― Как я справлюсь тогда с Мехиларом? Она ничто в сравнении с ним, но даже простой поединок с ней, был бы опытом. Поэтому, я была бы невероятно рада, если бы хотя бы раз в городских соревнованиях приняла участие Каризма, но это ледяная ведьма слишком бережет свое высокомерное лицо.

― Так ты поэтому ее постоянно задираешь? Надеешься, что она решится в один день бросить тебе вызов?

― Да не задираю я ее, просто отвечаю ей взаимностью. Она совсем обезумела от любви к Воису, и вместо того, чтобы поговорить с ним, нападает на меня!

― Если она подойдет к нему поговорить, будет то же самое, что и с Малиоттой! ― недовольно пробурчала Иби.

― Нет. Ситуация с Малиоттой была три года назад, я все еще была влюблена в Воиса. Сейчас, ты прекрасно знаешь, что прежних чувств у меня к нему нет. Он мне дорог, я его хочу, но ничего более.

Иби хотела мне что-то ответить, но ее перебил голос Рульмины — юной внучки местного фермера эсра Тотвика.

― Здравствуйте, эс… то есть Иби и Ламара! ― девочке было четырнадцать лет, и она все еще порывалась перед нашими именами ставить уважительное обращение «эсра´». Мы с Иби настаивали, чтобы она к нам обращалась без подобных формальностей, мы были еще юны для господ.

― Привет, Рульмина, ― я ответила, улыбнувшись.

― Привет, милая, как там эср Тотвик? ― поинтересовалась у нее Иби.

― Все хорошо, только вот наша кобылка Йола, видимо, захворала. Дедушка попросил, чтобы я тебя привела, как можно скорее. Я приходила к вам домой, но никто не ответил. Ваша соседка сказала мне, что вы ушли в сторону рынка, и я стала вас искать, ― Рульмина произнесла это все на одном дыхании, словно заученный стих. ― Эс…то есть, Иби, пожалуйста, посмотрите, что случилось с Йолой! ― взмолилась девочка, округлив свои большие карие глаза. Ее рыжие волосы были растрепаны, пряди выбились из косы и прилипли к вспотевшему лбу. Видимо, она долго бегала по окрестностям, разыскивая нас.

Мы с сестрой переглянулись.

― Дойдешь без меня? Я пойду посмотрю, что с лошадью и потом подойду к Хольсу.

― Да, хорошо. Я тебя буду там ждать, ― ответила я сестре, и, махнув рукой, попрощалась с Рульминой. Иби развернулась и ушла в обратную сторону, по пути интересуясь у девочки, как давно их лошадь стала чувствовать себя плохо, и чем лечил животное фермер.

Эср Тотвик был из отряда Шпионов — следопытом, или как их еще называют, охотником. На вид ему было не больше сорока, но на самом деле, его возраст перевалил уже за двести лет. Когда-то у него было двое сыновей и дочь. Воспитывал он их один, потому что после рождения девочки, жена его бросила и уплыла со своим любовником на остров Инадис[1]. Старший сын — Экмус, погиб в путешествии к опасному острову Свироль[2] около ста пятидесяти лет назад. Говорят, он мечтал приручить одну из смертоносных и диких птиц — дактис, кровь которых, согласно легендам, была не только способна излечить любую болезнь, даже ту, которую не в силах были излечить Целители и Травники, но и наделить способностью к полетам. Ни в Эксихоре, ни в Дамдоре не было человека с подобной магией. Единственный, когда-то ступавший на наши земли, и умевший летать, был Морспирус. Даже у Мехилара не было такой привилегии. Поэтому дактисы были так ценны и желанны, но еще ни одному не удалось их оседлать.