Божий дар, или Ход конем (СИ) - Богомолова Валерия

И это еще мягко сказано. На самом деле, на душе у него скребли кошки. При всей своей изворотливости он был сентиментален до неприличия. Именно это его не раз спасало от гнева брошенных им женщин — он так расстраивался, абсолютно искренне переживая из-за утраченного чувства, или же из-за внезапно вспыхнувшей, но, конечно же, искренней новой любви или страсти, что несчастная все ему прощала, утешая его, давая советы на будущее и желая счастья. Он уже столько раз корил себя за слабохарактерность, но ничего не мог с собой поделать, и все его бесчисленные любовные истории начинались, продолжались и заканчивались практически по одному и тому же сценарию, оставляя в сердце самые теплые воспоминания, которыми он очень дорожил.

И теперь, выслуживаясь перед Лотаром, назвавшим его предателем, ему придется растоптать одно из самых лучших воспоминаний своей жизни — хотя это ли не предательство?

Его конь возмущенно заржал, вскидываясь на дыбы. Вальдос вздрогнул, очнувшись от размышлений. По его лицу текла дождевая вода, одежда промокла насквозь, но он не замечал этого, погрузившись в пучину мрачных мыслей. Он выругался сквозь зубы. Наверняка вещи, сложенные в дорожную сумку, не избежали той же участи. Он вздохнул. Теперь придется не только заново возводить купол, но еще и все сушить. Вальдос сосредоточился, начал творить заклинание…

Молния разделила небо пополам, блеснув ослепительно белой стрелой на иссиня-черном фоне. Вальдос резко осадил обеспокоенного коня, удивленно оглядываясь по сторонам. То, что времени прошло намного больше, чем он предполагал, и уже наступила ночь, он понял сразу. Так же как и то, что маны у него не осталось. Однако трактира нигде поблизости не было видно. Он опустил глаза на карту и застонал — на вымокшем клочке бумаги расплывались разноцветные пятна, сливаясь в одно, бесформенное и уже почти однородное. Странно, ведь обычно подобные документы — тем более артефакты, обязательно должны создаваться с защитой от… ну да, конечно. Лотар, скорее всего, решил, что Вальдос, как маг Воды и Воздуха, позаботится о защите карты от своей же стихии. Хотя, впрочем… при новой вспышке молнии Рейнгард пригляделся и на мгновение воспрянул духом, увидев на размокающем листе две точки — одну движущуюся и вторую — стоящую на месте. Значит, маячок, обозначающий Шере и его самого, все-таки работал! Однако радость его была недолгой — в темноте видеть он не умел, а факел захватить как-то не догадался, поскольку очень давно не покидал окрестности столицы, а если такое и случалось, то только в карете и в сопровождении слуг. Вальдос сжал руками виски, пытаясь как можно быстрее найти выход из этой нелепой ситуации, пока она не приобрела трагический оттенок — ему совсем не улыбалось натолкнуться на восставшее кладбище, разбойников, диких зверей или же банально умереть от скоротечного воспаления легких, что при таком штормовом ветре, который не собирался утихать, а только еще больше поднимался, было — раз плюнуть.

И тут же застонал еще громче — клочок карты, сжатый в остервенении его собственной ладонью, слегка треснул с нехарактерным для бумаги звуком и… растворился в его руке. Вальдос поднял глаза к небу, по всей видимости, решительно настроенному против него. Ко всему прочему, его конь, не привыкший к таким прихотям разыгравшееся непогоды, начал все сильнее брыкаться, пытаясь повернуть назад. Можно было, конечно, скомандовать ему «домой», но вернуться ни с чем означало окончательно покрыть себя позором, признав, что даже с таким простым поучением он справиться не в состоянии. Вальдос пришпорил, было, коня, заставляя его двигаться дальше, но прогремел гром, потрясая окрестности, и бедное животное, совершенно обезумев, принялось снова и снова вставать на дыбы, задавшись целью сбросить с себя седока. Граф Рейнгард усмирял его изо всех сил, но в какой-то момент почувствовал, что закоченевшие от холода руки перестали его слушаться, а тело предательски сводит судорогой. Этого мгновения было достаточно, для того чтобы конь осознал никчемность своего хозяина и… выбросил его из седла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Спустя некоторое время… возможно несколько минут, хотя он не был в этом до конца уверен, Вальдос, оглушенный совершенно неожиданным падением, пришел в себя. Он с удивлением обнаружил себя лежащим на земле, в грязной луже, которая с потрясающей скоростью увеличивалась. Гроза и не думала прекращаться. Вокруг простиралась все та же мрачная пустошь, вдалеке виднелся… лес, кажется, однако он не мог этого знать наверняка — было слишком темно, чтобы разглядеть какие-либо очертания. Коня, понятное дело, не было. Так же, как и походной сумки. И — вообще, ничего и никого. Вальдос почувствовал, как его накрывает отчаянье. Беспросветное, как грозовое небо. Он попытался встать, но ноги подкашивались, и он несколько раз снова падал на дорогу. Можно было, конечно, попробовать двигаться ползком, но такого позора он не мог допустить, это означало уж совсем втоптать в грязь собственное достоинство… хотя, куда уж там — втоптать! И так уже, грязнее некуда… тогда уже — вкопать.

Он несколько раз глубоко вздохнул, собираясь с силами и, стиснув зубы, все-таки поднялся. Тело почти не слушалось, а правая нога отдавала резкой болью при каждом движении. Однако шевелилась. Кажется… Значит, не сломана… Хотя — кто ее знает? В магии исцеления, так же, как и в медицине, он ничего не смыслил. Слабо застонав, он удержался от желания все же наплевать на гордость и принять более-менее горизонтальное положение, вместо этого, наоборот — выпрямился и поковылял в сторону леса.

Там, за пролеском должен быть трактир… или это не тот пролесок? Но не важно, если не трактир, то — какая-то деревня, он это точно помнил, там было отмечено какое-то поселение, правда, тогда он не обратил на него внимания… а зря. Но, с другой стороны — кто же мог знать, что так получится? Да он не то, что предположить такого никогда бы не смог — ему бы это в кошмарном сне не приснилось! Если уж на то пошло, он и кошмаров ни разу не видел…

Вся его жизнь напоминала сплошной праздник, в фамильном замке он жил в полном достатке, в детстве с ним носились как с самым ценным сокровищем, да и потом жаловаться было не на что — и крестьяне, и горожане Рейнгарда души в нем не чаяли, в Академии все тяготы учебы прошли как-то мимо него, а уж про жизнь в столице и говорить нечего. Единственное горестное событие, которое случилось в его жизни — это смерть родителей. Но и это произошло без его присутствия — он как раз проходил стажировку в Гильдии, вдали от дома, и узнал об этом не сразу, когда все Обряды Прощания были завершены. Конечно же, это известие его очень опечалило, он даже какое-то время ходил, убитый горем… но потом в очередной раз влюбился, и его расположение духа мгновенно пришло в обычное радужное состояние. Впрочем, он был поздним ребенком, его родители уже были стариками, а он, напротив, слишком молод, чтобы всерьез воспринимать жизненные трагедии. Тем более что рядом с ним всегда были… нет, не друзья, но добрые приятели, всегда готовые прийти на помощь. И, конечно же, прекрасные женщины, как правило, влиятельные, которые всегда были рады поддержать красавчика Вальдоса в трудную минуту. И поддерживали. Постоянно. Несмотря на то, что по-настоящему трудных минут у него никогда и не было.

А сейчас… Вальдос поймал себя на том, что, позабыв о гордости, плачет, не сдерживая рыдания, от боли, отчаяния, бессилия и… обиды. Жгучей обиды на… на кого? На Лотара? На судьбу? На приятелей, которые всегда рядом во время веселья и которых нет сейчас? Или… на себя? Он остановился, переводя дыхание, усилием воли взял себя в руки. А если его кто-нибудь увидит, в таком состоянии? О боги, да пусть это произойдет как можно раньше! Тогда ему помогут… Он отогнал от себя недостойные мысли. Надо идти. А там — будь что будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Лес приближался, словно вырастая из-под земли черной стеной. Вальдос шел. Он перестал причитать сам с собой, и теперь пытался себя убедить, что ничего страшного не случилось. Ну да, он заблудился. Ну да, вымок до нитки и порядком замерз. И нога… нет, вряд ли сломана, просто сильный ушиб, но тоже ничего серьезного, из-за чего стоило паниковать. И, в конце концов, это временно — Лотар его хватится, взглянет на какой-нибудь артефакт, показывающий передвижение его гонца… только не такой, как эта примитивная карта, а другой, нормальный, что-то в виде зеркала, или еще какая-нибудь придумка в этом роде… Ведь должно же у Архимагистра быть какое-то приспособление, с помощью которого он все видит и слышит! Стихийщики наладят погоду, ему вышлют целителя и с почестями доставят в столицу. А что до Шереилы Фрам… Он запасется артефактами и повторит попытку еще раз, вот и все.