Жертвенный агнец - Карло Шефер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот их я возьму с собой, — он кивнул на книги. — Не провожайте, я сам выйду. И ничего не испачкаю.
Остаток ночи сыщик проспал словно бесчувственный чурбан.
3
Вопреки ожиданиям Тойера убийство девушки не слишком потрясло город. Жители, вероятно, оказались — как всегда — разочарованы рождественским праздником, а потребительская имитация счастья в эту так называемую «эпоху затишья» истощила их кошельки, так что им было теперь не до сострадания.
Сообщение в «Рейн-Неккар-Цейтунг», призыв к свидетелям откликнуться, краткие, но эмоциональные упоминания в региональных СМИ — все это последовало в первые два дня.
Уже имелось предварительное заключение судебных медиков. На теле Рони были обнаружены следы сексуального насилия, но оно имело место уже после смерти. Этот факт окончательно все запутал, его требовалось как следует обдумать — и тут в дело вступал криминалистический талант Тойера.
— Допустим, что это был какой-то некрофил…
— Негрофил, любитель негров? — пролаял Хафнер.
— Любитель трупов, — назидательным тоном произнес Лейдиг.
— …мерзавец-некрофил, тогда это действительно идиотский способ — сначала сбросить девчонку со стены замка, а после этого пойти на серьезный риск, пробраться на участок, который расположен как раз по соседству со студенческим общежитием, чтобы там произвести пару нехитрых манипуляций… — Тойер вздохнул. — Невозможно предположить, что она совершила самоубийство, и наш труположец случайно ее нашел.
— Вырвал из лобка пучок волос и сунул во влагалище… ветку, — печально добавил Штерн.
Озадаченные, они продолжали изучать представленные свидетельства. Молчание нарушил Хафнер.
— Ребята-криминалисты хорошо поработали, — спокойно и веско заявил он. — Ветка взята с дерева, которое растет рядом с местом падения. Преступник отломил ее…
— Значит, очевидно, что кто-то пытался придать преступлению сексуальную окраску. — Тойер схватился за гладкий подбородок. Он побрился, ведь потом он пойдет к Ильдирим, комично, такой гладкий подбородок… — Какой-то тупица. Ведь гораздо безопасней и убедительней было бы вообще ничего не делать. Тогда мы скорее всего остановились бы на версии самоубийства.
— Преступник действовал неуклюже, — кивнул Лейдиг. — Сбросил ее со стены, ударился в панику, но все-таки постарался сохранить ясную голову и сделал все так, как описывается в детективах.
— И этот грязный мерзавец, кто бы он ни был, пришел к выводу, что ему по какой-то причине никогда в жизни не навесят изнасилование. Таким образом, мне ясно одно.
— Что? — удивленно спросил Тойер.
— Преступник — на самом деле преступница. — Хафнер откинулся назад с довольным видом и сцепил пальцы на затылке. Во внутреннем кармане кожаного пиджака блеснула металлическая фляжка «флахман». — Так что на этот раз все не так, как в предыдущие разы. На этот раз моя версия точная! — воскликнул он. — Кого не станут искать, когда совершено изнасилование? Женщину! Я кое-чему научился, замечаете? Два года назад… — Тут он взволнованно закурил сигарету. Тойер сквозь клубы дыма разглядел вторую, которая тлела в пепельнице. А Хафнер, не переставая теоретизировать — чего с ним еще никогда не бывало, — держал между мизинцем и безымянным пальцем левой руки третью сигарету. — Два года назад кто оказался преступником? Та слониха-профессорша. А в прошлом году? Тупая труженица секса, сразу двоих пристрелила! В нашем обществе бабы совсем распоясались. Таков мой вердикт.
— Хафнер, ты куришь сразу три сигареты, — простонал Штерн. — Перестань, черт побери!
Тойер встал, хотя и не знал, зачем он это сделал.
— Мне как-то не верится. Ладно, кто-то еще на каникулах, но одноклассники, которых мы отыскали, говорят о Роне так, словно она играла в пьесе эпизодическую роль. Никто не может сказать о ней ничего конкретного, у меня до сих пор не сложился ее образ…
Лейдиг пожал плечами:
— Тогда, пожалуй, ее образ в этом и состоит. Никто ее не знал, даже родной отец.
— Да, но все же… — Тойер постучал кулаком в лоб. — Согласен, она потеряла мать и замкнулась. Отгородилась от всех, чтобы… — он ударил ладонью по стопке из трех книг, лежавшей на его столе, — чтобы читать детективы, слово Божие и заметки о недавней истории. И тут я вижу трех разных девочек.
— Раздвоение, нет, растроение личности, — непререкаемым тоном объявил Хафнер. — Мы цепляем любую американскую заразу.
— Одна из трех ипостасей Рони совершила самоубийство и осквернила труп двух других. Отлично, Хафнер. — Штерн произнес это почти любезным тоном.
Тойер раскрыл том по истории «Свинцовых времен»:
— Вот что она тут подчеркнула: «В начале семидесятых в Гейдельберге существовал так называемый Социалистический коллектив пациентов — СКП. Некий психиатр собирал вокруг себя психически больных людей и говорил им, что перспективы на их излечение появятся лишь в случае насильственного свержения капитализма. Некоторые из этой быстро сгинувшей компании оказались потом в числе сторонников ФКА…»[2] Я даже помню ту группу… Там были довольно жалкие типажи, и тот врач им рассказывал, как они поправятся, если устранят нашу больную систему… Какая тут может быть связь с Роней? И с ее набожностью? А, Штерн? Твое мнение?
Подчиненный беспомощно поднял руки:
— Вчера я беседовал в Хандшусгейме с местными пасторами. Никто из них ее не знал. Очевидно, она была верующая, но…
— Религия ведь все равно частное дело, — пролаял Хафнер.
Тойер грохнул кулаком по столу:
— Сегодня суббота. Мы торчим тут, когда другие отдыхают, и притом без всякой пользы!
Дверь отворилась без стука. В ней появился нахальный толстяк Зенф:
— Ага, группа Тойера на месте. Шикарно. Я-то думал, что я единственный идиот, который торчит тут, ан нет, оказывается, мои знаменитые коллеги тоже парятся. Вас легче всего обнаружить. Я, как обычно, просто прибежал на рев. Вы уже читали циркуляр, разосланный Зельтманном?
— Нет, не читали! Некогда, много работы, — огрызнулся Хафнер.
Его грубоватый тон был показным: вся группа хорошо относилась к баденскому коллеге.
— Зенф, ты просто комик, — добродушно проворчал Тойер. — Не считая Зельтманна, ты единственный в конторе, кого интересует служебная дисциплина. Только ты лучше нашего шефа.
— Улыбка дорогого не стоит, — дружелюбно парировал Зенф.
— С пожарами что-нибудь прояснилось?
— Конечно. А конкретно то, что случился еще и третий. В Планкштадте сегодня ночью сгорел гараж.
— Чушь собачья, — сказал Тойер, ведь ему надо было как-то отреагировать на упоминание этого места, хотя он никогда там не бывал.
— Поэтому я и торчу тут, из-за паршивого гаража! Уж хотя бы из-за клуба свингеров — не так было бы обидно! Ребята, это просто трагедия. Сегодня я собирался поиграть на клавесине.
— А ты что, умеешь? — не без уважения поинтересовался Лейдиг.
— Человек умеет все, чего он еще не пробовал! — с обычной дерзостью ответил Зенф (впрочем на этот раз в его тоне присутствовала поучительная нотка). — В целом же преступления начинают проясняться. Все три точки расположены между Гейдельбергом и Мангеймом, общий настрой — хаотично-деструктивный. Хафнер, ты не ожидал, что услышишь столько иностранных слов? А вот тебе еще парочка: промилле, делириум. Отдаю их тебе бесплатно…
Несмотря на грубоватую издевку, Хафнер ухмыльнулся во весь рот.
— В первых двух случаях у нас имеются свидетели, которые, по их словам, видели молодого парня в шмотках в стиле хип-хоп, небесно-голубого цвета. Если он и в Планкштадте имел глупость остаться в той же одежде, тогда мы в ближайшее время арестуем голубого как небо мальчика. А у вас что новенького?
— Все по-прежнему в густом тумане. — Тойер задумчиво листал фолиант, посвященный террору семидесятых. — Девушка была убита, теперь я могу это сказать наверняка, однако мотивом мы не располагаем. Преступник совершенно по-дилетантски имитировал убийство на сексуальной почве, причем пошел для этого на огромный риск. Я бы оценил это как незапланированное убийство… Так какой там еще циркуляр?
Сообщение было и впрямь странным.
Если «что-либо существенно не изменится», директор полиции примет решение о «временной отмене отпусков». Хафнер, сотрясаясь от приступов хохота, сжег бумагу в раковине умывальника. При этом он кричал фальшивым тонким голосом:
— Пожар, господин Тойер, пожар!
Около полудня к ним зашла Ильдирим. Дело передали ей, и из-за особых отношений со старшим гаупткомиссаром это было для нее не слишком удобно. По какой-то причине ее коллега-карьерист Момзен был обойден обер-прокурором Вернцем.
— Возможно, в итоге окажется, что все не так, как мы думаем, — обратился Тойер к своим подчиненным. — Девушка убита — но очевидного мотива нет. Преступник — явный дилетант, имитировал убийство на сексуальной почве и при этом шел на огромный риск. Короче, как я уже сказал, преступление явно незапланированное.