Час героев - Александр Афанасьев

Накрывшись специально вырезанной накидкой из маскировочной сети, он встал чуть пригнувшись, проверяя в памяти, не забыл ли чего. Кажется, нет, не забыл.

Ах, да, это...

Снайпер достал рацию, перевел ее в тоновый режим, несколько раз отстучал нехитрую комбинацию. Ему было все равно, услышит ли его тот, за кем он пришел, или нет. Просто правила джентльменской игры требовали предупредить о своем присутствии, и он это сделал. Если кто-то не слушает эфир – то это его проблема.

После чего снайпер углубился в лес, направлением – новембер-виски.

– Сэр, фаза-один завершена. Странник уходит с Лима-зулу один[7], направление на новембер-виски. Все штатно.

Подполковник Холл прижал кулаками уставшие глаза. Он отпахал здесь без сменщика почти два срока, и его все бесило, сказывалась психологическая усталость.

– Продолжай наблюдение, докладывай.

– Да, сэр.

Где-то в районе крымского Большого каньона, прикрывшись искусно сложенным укрытием из валунов, лежали двое, они лежали как мертвые, не шевелясь, только один из них спал, восстанавливая силы после двадцати километров пути предыдущего дня, второй же – лежал и слушал. В одном ухе у него был наушник – он слушал эфир, в другом – ничего не было, он слушал им ночную тишину, пытаясь расслышать в бархатной фонограмме ночи хоть одну чуть фальшивую ноту. Несмотря на молодость, этот был достаточно опытный, он выжил во время второй чеченской, немалое время «шерстил» зеленку в Дагестане, и при этом оставался в живых. Но и его опыт не шел ни в какое сравнение с опытом того, кто спокойно спал рядом, – у этого за плечами были Афганистан, Нагорный Карабах, Приднестровье и Косово.

Странная комбинация, прозвучавшая в эфире, встревожила молодого. Он не знал, что она означает, но это не было случайностью, неизвестный повторил одну и ту же комбинацию пять раз. А непонятная случайность на твоем пути – первый шаг к смерти.

– Товарищ подполковник... – негромко сказал молодой.

В организации к каждому принято было обращаться так, какое у него было звание. Но как прикажете обращаться к гвардии ефрейтору Советской армии, подполковнику армянской, майору приднестровско-молдавской и майору сербской специальной полиции? Тем более если это все – один и тот же человек?

Решили по самому старшему званию – в знак уважения. Тем более – этот человек и впрямь заслуживал уважения.

– Докладывай, – так же сказал, без малейшего промежутка времени спящий, как будто он и совсем не спал.

– Товарищ подполковник, я какую-то странную комбинацию в эфире услышал. Как чечетку отбивали. Несколько раз одно и то же.

– И что за комбинация?

– Два-два-три – и потом длинный. Четыре раза так.

Подполковник молчал.

– Товарищ подполковник, что это? – прервав молчание, спросил молодой.

– Это... Это очень хреново. Кое-кто пришел за нами.

Далекое прошлое

1993 год

Сомали, дорога на Байдоа

2nd Battalion, 9th Marine Regiment, MEUSOC element, BLT 15th MEU

UNOSOM II

Пыльная, ухабистая, разбитая дорога мерно уходила под брюхо «UH-1», старого доброго «Хью», воздушного транспорта морских пехотинцев вот уже добрых три десятка лет. Дорога шла по местности, где почти ничего не росло, – она шла от деревни к деревне. Все деревни на этой дороге были похожи одна на другую – нищие халупы с земляным полом, часто сделанные из разнокалиберных обломков погибших кораблей, куски от которых можно набрать на берегу, изъеденные ржавчиной. Если посмотреть на карту, то большая часть страны – это просоленная пустыня, где ни черта не растет, только у берега есть зеленые оазисы. В деревнях полно старых, ржавых машин – сержант Маркс говорил, что он своими глазами видел «Фиат» тридцать третьего года, и с виду он был даже на ходу. Бензина нет, и все, кто ездят по этим проклятым дорогам, – это конвои с гуманитарной помощью да вооруженные бандиты. Сержант Оливер Нули, наблюдатель, прибывший в Сомали с миротворческой миссией, просто не мог понять – а чем эти люди питались до того, как сюда пришли миротворцы, чем они зарабатывали на жизнь. Ведь должны же люди на что-то жить, и страна тоже должна на что-то жить, правда?

Сомали, по сути, никогда не была единой страной, выделялось британское Сомали и итальянское Сомали. Народы, жившие в этих частях Сомали, тоже были во многом разные, наверное, было бы глупо объединять их в одно государство. Но тем не менее – объединили, когда Европа покидала Африканский континент, на такие мелочи особо не обращали внимания, есть Сомали, и все.

Страна прожила мирно примерно тридцать лет под властью марксиста, генерала Мохаммеда Сиада Барре. Ловилась рыба, была какая-никакая промышленность. А началось все в девяносто первом, когда племенные ополчения с севера страны и группа генералов свергли генерала Барре, а потом передрались между собой.

ООН начала операцию «Возрождение надежды», основой которой был порт Могадишо – один из ключевых портов на восточном побережье Африки, хорошо оборудованный, он способен был переваливать огромное количество грузов, а переваливал только гуманитарную помощь, ее привозили на морских судах, разгружали, учитывали и отправляли конвоями в глубь страны. Эти конвои были лакомым куском для всех видов банд, расплодившихся во множестве после того, как власть рухнула. А власть рухнула, это было не так, что на смену одному генералу-диктатору пришел другой генерал-диктатор, это было именно обрушение власти, война всех против всех. Источников пополнения казны у группировок не было, здесь невозможно было выращивать ни опиумный мак, ни коноплю – поэтому единственным источником дохода было разграбление миротворческих конвоев. Продовольствие (и сами машины зачастую) изымалось и не передавалось, а продавалось местным жителям, или частично передавалось, но только своему клану. Армия и полиция разбрелись по кланово-племенному признаку, в армейские части вливались ополчения из того же племени, получались огромные банды, они передвигались на внедорожниках и пикапах, на которых были установлены снятые с боевой техники пулеметы. Рельеф местности диктовал именно такой стиль войны – стремительный налет, огонь и отход, что-то вроде моторизованных тачанок, которые применялись и в городах.

Самым сильным был клан хабр-гадир, его возглавлял учившийся в Москве генерал сомалийской армии Мохаммед Фарах Айдид. Он контролировал Могадишо, и ему тоже нужно было продовольствие для своего воинства и клана.

Напряженность нарастала в течение всего девяносто третьего года; сначала в Сомали работали частные контракторы, охраняя караваны с продовольствием, потом ООН была вынуждена ввести миротворческий контингент из пакистанцев, потому что банды грабили сразу порт, не дожидаясь выхода конвоев. Потом в стране появились еще миротворческие подразделения, в том числе американские. Напряжение между сторонами начало нарастать, потом двенадцатого июля девяносто третьего американский вертолет «Кобра» с вертолетоносца ударил по дому, где должен был быть генерал Айдид, высадил по нему восемь ракет «Тоу» и весь запас снарядов, – а в итоге погибли шестьдесят женщин и детей. Этот инцидент окончательно определил симпатии простых сомалийцев, теперь они ненавидели миротворцев, которые распространяли продовольствие и боролись с летучими бандами, и поддерживали бандитов генерала Айдида. Сам генерал Айдид скрывался, взять его было непросто, хоть это пытались сделать и не раз. Уже были потери.

Вертолет, на котором сейчас летел сержант Нули и еще несколько морских пехотинцев, был обычным дневным патрулем, он патрулировал дорогу на Бадойа, город в глубине страны, примерно в двадцати километрах от Могадишо. Вертолетные патрули оказались самым эффективным оружием в борьбе с моторизованными бандами, а обычные вертолеты с пулеметами и снайперами использовали потому, что «Кобры» использовать запретили. Считалось, что у бортстрелков и снайперов – больше возможности по опознанию цели, да и меньше возможности угробить целый дом одной ракетой, откровенно говоря. Короче – скальпель вместо топора.

Вертолет был переоборудован специалистами по подобного рода операциям на борту десантного вертолетоносца «Триполи», болтающегося на рейде Могадишо, в канонерский вариант; для этого по правому борту установили «GAU-21» с коллиматорным прицелом, подобным тому, какой в свое время устанавливался на бомбардировщиках. Пулемет вел огонь через открытый люк правого борта, штатный «М60» с правого борта сняли. Экипаж вертолета помимо двух пилотов составляли три человека – хэвиганнер, то есть стрелок из бортового пулемета, и два наблюдателя, один из них был вооружен пулеметом «М60Е1», второй – однозарядной винтовкой «RAI-500». Правила проведения миротворческой операции требовали открывать огонь только в ответ – но иногда это правило нарушалось, потому что если под тобой внедорожный пикап, в кузове которого установлен «ДШК», – у тебя на принятие решения есть несколько секунд, а если стрелок «ДШК» откроет по тебе огонь первым с расстояния в несколько десятков метров – шансы выжить стремятся к нулю. Поэтому, заметив вооруженные машины, стрелки обычно просто открывали по ним огонь.