Оплошка - Андрей Ангелов

Сидоркин в который раз с сомнением оглядел машину и полез в салон.

– Слушайте, вы бы все-таки тачку поприличней нашли, – предложил карманник. – На такой рухляди сейчас ездят только нищие работяги.

– И чем это тебе не нравится наша тачка? – поинтересовался сидящий за рулем Хрыщ, с ухмылкой поглядывая на Саню в зеркало заднего вида.

Сидоркин в ответ лишь равнодушно пожал плечами.

Бес повернул ключ зажигания, и автомобиль, набирая обороты, понёсся прямо на белую стену, окружавшую резиденцию… После вчерашних приключений Саня, конечно, догадывался, что сейчас произойдет, но все равно было как-то не по себе. Стена стремительно приближалась. В последнюю секунду Саня все-таки не выдержал и зажмурился. Машина плавно вошла в стену… Вновь тёмный туннель с резкими поворотами… Карманник медленно открыл глаза, покрутил головой.

– Дороги у вас… – посетовал он. – Трудновато привыкнуть к въездам… – «Москвич» выскочил из болотца и понёсся вперёд. – Оп, и выездам…

А автомобиль уже мчался по сосново – пихтово – ёлочному лесу.

– Возьми, Санёк, мобилу, – Порось подал трубку. – Аккумулятор не садится. Звонит без денег из любой точки мира, хоть с Северного полюса. Когда ящик с костями будет у тебя, наберёшь номер – четыре шестёрки, мы подъедем.

– Я почему-то думал, ваш номер три шестёрки, – ухмыльнулся карманник.

– Кончишь работу, оставишь трубу у себя, – дополнил Хрыщ. – До конца жизни будешь бесплатно звонить.

«Машина нищих работяг» выехала из бора, остановилась на поле.

– Всё, приехали, – объявил Хрыщ. – Выгружайся. Что делать – ты знаешь. Удачи!

– Счастливо, Санёк, – напутствовал Порось.

– Увидимся, – Сидоркин вышел из машины. «Москвич» развернулся и понесся обратно, оставляя воришку одного посреди высохшей равнины, где только местами пробивались зеленые ростки.

В полукилометре белели стены монастыря, серебрился купол храма. Слева от Божьей обители тянулись поля, на горизонте виднелись строения небольшого городка. Справа шумел лес.

Саня подтянул драные штаны и уверенной походкой направился к монастырю.

Остановился перед тяжёлыми, обитыми железом, воротами. Постучал. Щёлкнуло окошечко, показалось лицо.

– Здорово, приятель. Позови аббата.

– У нас нет аббата! – писклявым голосом сказало лицо.

– Кто же у вас смотрящий? – недоумевал вор.

– Кто? – удивилось лицо.

– Ну, главный.

– Игумен Феофил!

– Давай его.

– А зачем он тебе? – полюбопытствовало лицо.

Такой простой вопрос вывел карманника из себя:

– Уж не затем, чтобы просто посмотреть на его рожу! Не видишь, я бедный странник! – Сидоркин сунул к окну рваный рукав. – Надоело бичевать, хочу принять постриг.

– Подожди немного, я узнаю!.. – смиренно ответило лицо, прикрывая окошко.

– Может, запустишь?! – Санька стукнул по воротам. Железо отозвалось гулким эхом.

7. ИГУМЕН ФЕОФИЛ

Долго ждать Сидоркину не пришлось. Лицо вернулось быстро, отворило ворота и впустило странника.

– Следуй за мной! – пропищал монах и повел воришку через монастырский двор к белокаменному зданию.

Настоятель сидел за столом в небольшой комнатке, тело облегала ряса. На шее, на тонком шнурке, висел крест белого металла. На вид ему было около 50-ти лет, длинные каштановые волосы обрамляли узкое лицо. Серые глаза, растрёпанная борода, нос картошкой.

– Значит, ты желаешь постричься? – мягким баритоном спросил игумен.

Сидоркин кивнул.

– Тебя что-то толкнуло на этот шаг, сынок? Или испытываешь потребность души?

– Да, потребность души, – ответил карманник. Шмыгнул носом и добавил. – И толкнуло тоже… Жизнь поганая, бедность!

Игумен оглядел затрапезную одежду гостя, мятое с похмелья лицо и согласно покивал:

– Хорошо, в душу не полезу… Господь всё видит, он наблюдает за нами…

– Что дальше? Берёшь меня в монахи? – нетерпеливо произнёс Сидоркин. – Я очень хочу! – Саня прижал руку к груди. – Хрено-ово мне без Бога!

– Отвыкай от жаргона! – посоветовал игумен. – А звание инока – почётное звание, его нужно заслужить! Я могу принять тебя в нашу дружную семью послушником…

– Послушник – это типа ученика?

– Послушание даётся человеку для искушения бесами! – торжественно изрёк игумен. – Своего рода испытательный срок! Устав монастыря висит на стене в каждой келье… Однако я бы хотел разъяснить кое-какие его положения…

Сидоркин стал яростно мусолить нос.

– Чего нельзя делать, что рекомендуется… – ровным торжественным тоном продолжал святой отец.

– Может потом, аббат! – нетерпеливо крикнул карманник, оставляя свой нос в покое. – Я… э-э-э…

– Я – игумен, прошу называть меня игумен! – поправил настоятель. – Вероятно, тебе не терпится начать трудиться во славу Божью?..

Саня сделал неопределённый жест.

– Я приветствую твой благой почин! – кивнул Феофил, явно считая жест Сани согласием. – Но тебе надо усвоить одну непреложную истину – дух должен преобладать над телом! «Отче наш» знаешь?

– Это молитва? – зевнул Сидоркин.

– Молитва! – подтвердил черноризец. – Тебе необходимо заучить её наизусть и в трудные моменты произносить…

Карманник снова взялся за свой нос.

– Владеешь какой-нибудь специальностью? – расспрашивал далее игумен.

– Специальностью? – вор неожиданно улыбнулся. – А как же!

– И какой? – настоятель потрогал крест на груди.

– Доставляю неприятности людям! – весело заржал карманник.

Игумен строго взглянул на Сидоркина.

Тот резко превратил смеющуюся морду в покаянную рожицу:

– Э-э… кхм… но вот решил завязать со старой жизнью, начать с нового листа. Желаю, чтобы Бог мне в этом помог!..

– Отрадно слышать! – откликнулся святоша. – В добрый путь! Пойдем, я покажу тебе твою новую обитель…

8. БРАТ ТРИФОН

Игумен и карманник, не спеша, обходили монастырские постройки. Зашли в коровник – приземистое здание метров 20-ти длиной. В стойлах стояли штук восемь коров и быков. Двинулись в глубину помещения.

– Говядину мы едим очень редко… В основном, держим скотинку ради молока, иногда продаём бычье мясо. Там, – игумен ткнул рукой в сторону, – есть ещё стайка, где находится молодняк… Вообще, у нас большое хозяйство: коровки, огородик, за стенами обители картофельное поле… Своя пекарня, штук десять курочек…

Вор посматривал по сторонам, с отвращением вдыхая запах навоза. Игумен подвёл его к длинному худому человеку в рясе, с большими карими глазами и жидкой бородёнкой. Тот вилами накладывал сено в тачку, видимо, собирался кормить животину.

– Познакомься, Трифон! – сказал настоятель. – Новый послушник – Александр! Будет трудиться пока здесь…

Трифон воткнул вилы, по-доброму улыбнулся:

– Здравствуй, брат!

– Здорово, бродяга! – Сидоркин протянул руку.

Инок перестал улыбаться, изумлённо посмотрел на игумена, игумен строго взглянул на вора.

– То есть, я хотел сказать… «здравствуй, брат», – смутился Саня, не зная, куда деть руку. – Хороший коровник, – он покрутил головой, – и скотина чудная.

– Иеромонах Трифон возьмёт шефство над тобой! – продолжил игумен. – Спать будете в одной келье… У нас все спят по двое, потому что мало места! Осваивайся…

Игумен кивнул Трифону и повернулся к выходу.

– А спецодежду мне выдадут? – спросил Сидоркин.

– Лишних ряс пока нету! – ответил настоятель, глядя через плечо. – Но в субботу, перед Пасхой, Трифон отправится в близлежащий городок – за свечами… Купит тебе рясу, только размер скажи!

– Игумен Феофил! Я могу отдать Александру мой старый подрясник, он мне маловат! Его погладить надо только! – подал голос Трифон.

– По благодати! Работайте! – молвил Феофил и вышел.

– Ну, что, брат, с кормежкой я сам управлюсь, а ты пока бери ведро… вон там, в углу стоит! – Трифон ткнул пальцем в дальний угол, где хранилась на полках или просто висела на гвоздях хозяйственная утварь, – да начинай доить!

– Смотри, это Маруся, корова смирная, ласковая! – монах подвел Санька к бурой коровенке с большим белым пятном на боку. – Коровка без норова! Всех подпускает! Даже ребенок справится! – улыбнулся брат Трифон и погладил Марусю по широкому лбу. – Начинай с Богом, а я потом подсоблю!

Карманник сходил за ведром, уселся на низкий табурет возле Маруси и начал доить. Пальцы соскальзывали с сосков, в ведро падали жалкие капли.

– Ну, доись, скотина! – прикрикнул вор. – Тьфууу! – он сплюнул.

Саня промучился еще какое-то время. Трифон давно закончил с сеном и уже с двумя полными вёдрами молока шел мимо Сидоркина.

– Как успехи, брат Александр? – остановился возле стойла.

– Ни хрена успехов! – отрезал Саня. – Только пальцы устали!

– Помолись! – посоветовал инок. – Я чувствую, ты потерял мир в сердце… Дай-ка я покажу! – Трифон поставил ведра.

Карманник уступил место, монах сел на стульчик, бодро задёргал соски, звонкие струйки молока застучали о ведро.