Танцовщица для небесного бога (СИ) - Лакомка Ната

Но тут Анджали заметила, что лианы оплели подножье летающей колесницы, и загорелась праведным гневом:

— Обманщик! Эта вимана давно не летает!

— Но внутри она точно такая же, — начал торопливо оправдываться гандхарв. — Мы учимся управлять остальными виманами именно на этой.

— Не верю. Опять обманешь.

— Нет-нет! Точно такая же!

— Ладно, веди, — милостиво разрешила девушка. — Хотя ты все равно отъявленный лгун, и больше я не поверю ни единому твоему слову.

Обойдя с подлунной стороны, гандхарв и апсара остановились возле входа на летающую колесницу.

— Как она открывается? — спросила Анджали шепотом и огладила двери виманы. Дверь была гладкая, из светлого металла, подогнанная в проем так, что не было зазора даже на толщину волоска. И ни ручки, ни замочной скважины.

— Вот ключ, — важно ответил Коилхарна и достал тонкую пластинку из металла.

Он приложил пластинку к ящику слева от двери, на ящике зажегся красный огонек — и двери бесшумно отъехали в сторону.

Анджали открыла рот от такого чуда.

Внутри было темно, но Коилхарна шагнул вперед без колебаний. Он хлопнул в ладоши, и вдруг загорелся свет. Яркий, но не бьющий в глаза так болезненно, как солнечный. Анджали завертела головой, отыскивая волшебные светильники, но обнаружила только круглые стеклянные сосуды, выглядывавшие из потолка.

— Майя… — прошептала она. — Колдовство…

— Нет, это не колдовство, — важно поправил ее Коилхарна. — Свет загорается от громкого звука.

Анджали тут же пожелала это проверить.

Они некоторое время стояли тихо, свет мигнул и погас, но стоило хлопнуть или заговорить — вспыхивал снова.

— У богов много таких чудес, — рассказывал Коилхарна. — Боги знают все. Это огромная честь — служить им.

Он проводил девушку в круглую комнату, где стояли четыре стула — каждый на одной ножке, а перед ними были удивительные стеклянные пластины, крохотные и большие камешки, впаянные в металл вокруг пластин. Анджали смотрела во все глаза и не понимала.

— Сядь вот здесь, — Коилхарна подвел ее к одному из стульев.

Девушка осторожно опустилась на мягкое сиденье, но стул оказался очень устойчивым. Более того, ножка позволяла поворачивать сиденье вправо и влево. Осмелев, Анджали несколько раз крутанулась на чудесном стуле.

Коилхарна нажал на один из камней, и все вокруг Анджали засветилось разноцветными огнями. Стеклянные пластины посветлели, и на них стали видны — как настоящие — дворцы богов, парки и водохранилища Тринаки, весь город предстал перед Анджали. Она тыкала пальцем, угадывая знакомые площади и пруды, и восторгалась этим шумно и искренне, позабыв про высокомерие, а Коилхарна улыбался во весь рот.

Но вдруг сладостная музыка достигла их слуха. Целый оркестр играл где-то неподалеку. Приглушенный рокот барабанов и звон ситар выводил нежную мелодию, в которую иногда вплетался голос флейты-бансури. Анджали тут же перестала восторгаться волшебными стеклами и замерла.

— Что это? — спросила она.

— Кто-то из богов здесь, — пролепетал Коилхарна, перепугавшись до смерти, и тыкал пальцами по волшебным камням, чтобы отключить волшебные стекла. — Пойдем, если нас увидят, то накажут.

Анджали нехотя слезла с одноногого стула и в последний раз оглянулась, чтобы запомнить, как выглядит волшебство богов.

Они вышли в коридор, ступая тихо, как мыши, а музыка играла все нежнее, и Анджали вдруг остановилась. Было неразумно идти туда, но она не смогла себя пересилить, будто музыка разом лишила воли и здравомыслия.

— Я хочу посмотреть на богов, — тихо сказала Анджали.

— Нет! — воспротивился гандхарв шепотом. — Боги не любят, когда в их жизнь вмешиваются. Ты будешь наказана!

— Они меня даже не заметят, — отмахнулась Анджали. — А ты жди здесь, трусишка, я сейчас вернусь… — и она направилась по темному коридору, туда, откуда доносилась музыка.

Коилхарна заступил ей путь и схватил за руку, чтобы увести, но в нежную апсару словно вселился грозный ракшас. Анджали вырвалась, глаза ее гневно и презрительно сузились.

— Только посмей еще раз ко мне прикоснуться, — прошипела она с присвистом, как змея, готовая напасть. — Я донесу, и тебя изгонят на землю. Или сдерут кожу живьем!

Устрашенный напоминанием о столь страшной каре за прикосновение к небесной танцовщице, Коилхарна отступил. Девушка тут же проскользнула в темноту мимо него. Пометавшись на месте, Коилхарна так и не осмелился последовать за ней, и остался стоять, хрустя от волнения пальцами.

Тем временем Анджали шла навстречу божественной музыке, касаясь рукой стены, чтобы не заблудиться в темноте. Шаги ее были легки и бесшумны, музыка звучала все громче, а потом к ней стали приплетаться другие звуки. Тихие женские стоны сначала показались Анджали продолжением мелодии, но стоны вступали не в такт, и Анджали почти сразу сообразила, что происходит.

О чувственной стороне жизни апсарам рассказывали по сто раз на дню. И показывали картинки, выписанные ярко и правдоподобно. Но одно дело — слушать и рассматривать плоские изображения, а другое — увидеть самой. И Анджали не смогла удержаться от искушения.

Завернув за угол, она обнаружила комнату, скрытую полупрозрачным покрывалом. По ту сторону горели лампы, а в коридоре было темно. И Анджали подошла почти вплотную, не боясь быть замеченной. Именно отсюда лилась чудесная музыка, и женские стоны слышались отчетливей. К удивлению девушки, комната оказалась маленькой, и в ней не обнаружилось десяти музыкантов с барабанами и ситарами, их не было ни одного, но музыка все равно звучала.

Почти всю комнату занимала кровать, в которой впору было поместиться как раз десяти невидимым музыкантам. Круглая, с высокой, круглой же спинкой, похожая на раскрытую раковину, кровать была застелена алым и белым шелком. И на ней лежали боги. Вернее — бог и богиня.

Два невероятно прекрасных тела — женское и мужское — слились в страстных объятиях.

Анджали сразу узнала эту позу любовного танца — «Кольцо весенних змей», одну из самых сложных и изысканных, и женщина исполняла ее с такой легкостью, будто тело было податливым, как змеиное. Анджали почти не видела искусной исполнительницы, смогла разглядеть только ноги, обвившиеся вокруг мужской талии, и смуглую до черноты руку, украшенную серебряными браслетами. Рука поражала каждой линией и изгибом — тонкая, округлая, с узкой кистью и длинными пальцами. Эта рука гладила спину мужчины, и царапала ее, и ласкала, завораживающими движениями, изящными, как танец.

Мужчина был виден весь, только лицо скрыто пышными рыжеватыми кудрями. Кожа его была молочно-белой, такой же светлой, как у Анджали. Говорят, такими светлыми бывают только боги, но Анджали никогда их не видела, и поэтому сердце ее затрепетало от восторга и священного ужаса.

Возлюбленные были слишком заняты, чтобы обнаружить чье-то присутствие, и Анджали, оставаясь незамеченной, наблюдала действо древнее и прекрасное, как танец. Апсара не должна испытывать желания, но сейчас Анджали чувствовала и волнение, и возбуждение, и зависть к той темнокожей, что так запросто наслаждалась любовью своего мужчины.

Крутые ягодицы рыжеволосого бога работали быстро и методично, поднимаясь и опускаясь. Мускулы играли под гладкой кожей, и каждый удар сопровождался женским стоном.

Стоны женщины усилились, она вдруг изогнулась всем телом, царапая острыми коготками спину мужчины, вскрикнула — и затихла, уронив руку. Светлокожий бог тут же мощно заработал крестцом, последовал еще один вскрик — на этот раз низкий и гортанный, и уже мужчина бессильно рухнул на алые и белые простыни.

Анджали стояла оглушенная, не слыша даже волшебной музыки. Вот какая она — любовь богов. Прекрасная, и страшная, но такая притягательная.

— Мне так хорошо с вами, господин, — сказала женщина, оживая.

Она тихонько поцеловала бога в плечо, а он сонно улыбнулся и не глядя погладил женщину по голове.

Теперь Анджали смогла рассмотреть их лица. Рассказы о том, что боги — самые прекрасные существа на земле, оказались правдивы. Лица и женщины, и мужчины отличались тонкостью и гармоничностью черт. Но если женщина была красива привычной красотой, какую Анджали наблюдала среди своих соучениц и наставниц, то мужчина показался ей необычным и ярким, как молния ночью. Кожа его напоминала цветом слоновую кость, лицо было удлиненным, с округлыми щеками и губами приятной пухлости. Нос с небольшой горбинкой был словно выточен искусным резчиком, подбородок с ямочкой, высокий лоб и темные брови вразлет — в нем все было без изъяна. Анджали смотрела и пила эту красоту, как прохладную воду.