Субурбия - Борис Письменный

В кубике Клару почти невозможно застать; на столе зажигалка и полная пепельница.

Клара якшается и курит исключительно с боссами и, чуть что, бросается в бой: - Но-ноу, Марвин, ты не прав! Это абенд, это ассемблер! Голос у Клары - молодой, пронзительный; юные прыщики светятся от живого возбуждения. В свой новый кабинет Клара пришла в модной жакетке со строгими плечами. На шее был повязан шелковый галстук-бант; восьмигранные очки без диоптрий, но в золотой оправе, придавали молодой начальнице вес и солидность.

Почти во всяком американском учереждении отыщется какой-либо 'рашен', которого ко мне тут же приводят и, с любопытством, ждут, когда мы с ним затараторим 'по-русску'. Так я познакомился с Шуриком. - Ал, - протянул он мне руку. - Можно и Алекс, хотя они любят называть - Саша, '0ни' - американцы, действительно любят звук 'ша' в русских словах, может потому, что он рифмуется для них с именем страны - 'Раша'.

Когда Шурик говорил со мной, как обычно, мешая слова русские и английские, в глазах его мелькали заговорщеские искорки, что мне тут же напомнило Гашека. Его бравый солдат Швейк свято верил, что все чехи члены подпольной заговорщеской группы.

Шурик рассказал мне, что сам он из Харькова, а теперь и вся его мипшуха здесь, включая дядю Арона - седьмую воду на киселе. Фамилия Шурика, кстати, была более, чем удачная для нашей местности - Броклин. Одновременно и 'брокколи' и 'Бруклин', хотя ни того, ни другого в Харькове не было. Был вот Шурик, и - сплыл.

В день нашего с ним знакомства Шурик картинно зевал и прикрывал глаза. Я на коле, - сообщил он. Из вежливости я не стал выяснять - на каком, и от какой болезни уколе бедный Шурик, но он сам тут же пояснил, рассеяв моё невежество, что он прошлой ночью был дежурным смены и ему звонили по телефону ('кол')

операторы по поводу неполадок в Системе.

Вот ведь везение с программированием! Божий дар для иммиграции. И не только для нашей, кого тут только не встретишь - вкрадчивых китайцев, волооких эбеновых индусов, пакистанцев, филлипинцев, поляков... Раньше люди шли в лотошники, таксисты, швейцары; пуская семь потов, грузили, шили наволочки в подвальных мастерских. Нашу эмиграцию могло бы ждать то же самое:ведь подавляющая советская профессия - инженеры, вне зависимости от сути и профиля знаний. В том числе, товаровед - инженер или инженер человеческих душ... Профессия, увы, не очень конвертируемая для западного рынка. Как тут, слава Всевьппнему, появились компьютеры. Одно слово чего стоит, не хуже недавно модной, не каждому доступной ядерной физики. Только без надобности фундаментальных знаний. Стучи по клавишам и смотри в телевизор. Что казалось занятием для хорошеньких семиклассниц 'пишмашинистка', теперь, благодаря заманчивой оплате, прилично для кого угодно. Редкое, если подумать, совпадение звёзд. Сегодня, кажется, Америка почти не изготовляет, не инженерит; всё больше - считает деньги. Причем, хорошо, что перед этой, ещё сравнительно новой профессией, всё равны, как перед Богом.

Американский управляющий, выпускник Гарварда, не без гордости говорит мне, что он, по существу - программист. Он пишет заключения о динамике мировых рыночных структур, но, как большинство профессионалов, чем бы они не занимались - сидит у экрана, перестраивает программы, выплывая в информационном потоке (потопе).

Нам одним махом удалось иммигрировать сразу в две запредельные территории - в Америку и в Программистику. Где один язык осваивать, там заодно и другой компьютерный.

В некоторых фирмах русских программистов так много, что на этаже вывешивают объявления сразу по-русски: - Продаю кондоминиум. Требуется няня.

- Сейчас наших берут, - констатировал рассказ Шурик. - В прошлом году не очень, а теперь берут.

АМЕРИКА НАХАЛЯВУ

Осенью наша Компания устраивает пикник, что называется 'барбекю' - с жареньми цыплятами, сосисками, гамбургерами, дымящимися на жаровнях. Вволю пива, сельтерской, содовой. Подаётся еда в несколько раундов с нарастанием, как в танце - цыганочка: сначала закуски, крекеры, мелочи для ранних пришельцев, затем разная зелень, салаты, сочная кукуруза и, наконец, главное - жареное барбекю до отвала. Для гурманов припасены ракушки, креветки, анчоусы. Завершает парад арбуз, мороженое и кофе со сластями. Участники набрасываются на еду, будто сто лет не ели. Постепенно во всех углах парка можно обнаружить картонные стаканчики в помаде, брошенные тарелки с арбузом, лишь надкусанным и теперь фаршированным креветками, недоеденные куски торта вперемешку с овощным рагу - чистое раблезианство!

Вопреки знаменитому американскому правилу, что бесплатного обеда не бывает, воскресное угощение выглядит совереннно на дармовщинку, что несказанно возбуждает аппетит даже у довольно богатеньких, ни в чём не нуждающихся людей.

Все без исключения ждут пикника с нетерпением.

Забавно встретить на природе ответственных деятелей Компании не в строгих костюмах с галстуками, а в домашних шортах. Тенниски оттопырены животиками.

Беззащитные бледные шейки. Шлепанцы на голых ногах. Здесь одна из загадок американского учереждения: перед пикником или укороченным предпраздничным днём сотрудники с буйной радостью школьников напоминают друг другу, что одеваться разрешено 'не формально'. На службе подчеркнуто корпоративный вид, можно только слегка ослабленный галстучный узел, а тут - кто во что горазд - полные шмаровозники:

намеренно рваные джинсы (из дорогих магазинов), майки шиворот-навыворот, небритые щетины.

На пикник разрешено приводить родных и близких. Это ещё один сюрприз когда можно увидеть неожиданных жен-мужей сослуживцев. У полной, не обхватить, Линды муж, оказывается, ещё толще. Важного британца Кевина его детки, как видно, в грош не ставят.

Шурик приводит, в числе прочих, двоюродную сестру Мальвину с мужем и пенсионера дядю Арона. Дяде не столько, он говорит, любопытно покушать, сколько - хоть глазком посмотреть вблизи на живых американцев. Арон, в прошлом видный работник коммунального треста Харькова, вот уже как 14 лет как покинул родные места. В США ему посчастливилось исключительно плавно переходить с разнообразных пособий, велфера и талонов на пенсию и программы федеральной помощи. Поработать, увы, не довелось. Да и зачем? Он один из многих, кому только кажется, что он живет в Америке, в то время как он, как жил, так и продолжает жить на своей Сумской улице, читая русские газеты и кушая привычные блюда щи-да-кашу, только из продуктов американского супермаркета. Весь день в его нераздельном распоряжении; гуляя по аллейке, он обычно жалуется соседке по подъезду соотечественнице: - От кока-колы у меня одна кислотность и отрыжка. Да ну её...

На что соседка тут же парирует: - Плевать, у нас на всё-про-всё Медикейд.

С началом перестройки, дядя Арон не раз уже слетал в родной Харьков, где учил американскому бизнесу всех, кто готов был Слушать. Хотя он иммигрировал ещё в семидесятых, он, и по сей день, иммигрирует почти ежедневно: когда приходится спросить что-нибудь по-английски, когда нужно ответить по телефону или, как сейчас, сидя в двух шагах от жующих настоящих американцев.

Шурик бегал уже не раз добавлять еды по-питательней, подороже - цыплят и кукурузы для нашего стола. По дороге он задерживался у смирно жующего сослуживца и, отводя того зачем-то в сторонку, заговорщески спрапшвал: Хев-э-минит?

Сослуживец говорил, что 'шур', у него есть и минута и две, после чего Шурик вскидывал у того перед носом свой большой палец и восклицал: - Хай класс барбекю, а!

Я прилёг на травку в теньке. Дядя Арон подсел и спросил: - Хев-э-минит? И, не дожидаясь ответа, стал рассказывать мне о своих далеко идущих планах обустройства юга России с захватом части Кубани и даже черноземной зоны Украины.

Я слушал монотонный голос дяди Арона, терял нить, в голове моей кружилась полная сумбурбия. Над нашей субурбией плыли высокие облака Америка, Россия, напевные дядь-ароновы еврейские интонации в русской речи, где-то и негритянская мелодия по радио.

Я засыпал...