Лямель и принцесса Нарла - Сеймур Алиев

Последняя фраза отсутствовала. Вероятней всего, именно её и не доставало, чтобы развеять заклинание.

– Лямель, Руан, ребята, там то, что я подозревала? Там стих? – с безумным любопытством спросила Семриаль.

– Именно! – ответил Руан.

– О, слава Всевышнему. Значит, ты сумеешь это сделать. Молю тебя, помоги мне. Не обрекай меня на вечное заточение в пыльной книге.

– Как же расколдовать тебя? – поинтересовался поэт.

– Просто допиши недостающую фразу. Но знай одно: любое заклинание пишется единожды. Написав неверную фразу, ты можешь запереть меня здесь навеки. Так что будь внимателен. Я в тебя верю, Лямель, – промолвила нимфа.

И Лямель принялся думать. Много фраз приходило ему на ум, но ни одна из них не казалась ему логическим продолжением заклинания. Думал он долго, почти всю ночь. Ведь ошибиться он не имел права. Пока поэт ломал голову над нужной фразой, Руан успел разжечь костёр. Поставив поближе книгу, он тихонько беседовал с нимфой, дабы не мешать раздумью своего друга, уединившегося под старым дубом.

Небеса потихоньку светлели, рассеивая ночную тьму. Руан, прижав к груди книгу, давно погрузился в сон. Лишь Лямель никак не мог уснуть, усердно выискивая конец магического куплета, будто старый некромант бросил ему вызов, написав таинственный отрывок.

Неужели это так трудно, наверняка спросите вы. А я вам вот что отвечу: может, для Лямеля это было бы не так и затруднительно, наткнись он на подобную задачу где-нибудь в другом месте и в другое время, да и при других обстоятельствах. Но когда у тебя есть всего один шанс, то каждая буква превращается в роковую, решая судьбу на веки веков. «То рифма не подходит, то смысл не тот. Лями, это загадка и ты её должен отгадать, – твердил себе юный поэт, мучаясь уже целую ночь. – Если ты узнаешь ответ, то Семриаль будет свободна», – убеждал себя Лямель. И вдруг его будто осенило: – Подожди-ка, так, значит, моё знание ответа освободит её. Моё знание и есть свобода!»

– Моё знание и есть свобода! – воскликнул вслух, чем и разбудил друга, сладко спящего у потухшего костра.

– Ну, дай поспать, смотри, какая рань.

– Нет, просыпайся, я, кажется, нашёл разгадку!

Отважное заявление Лямеля быстро приободрили полусонного Руана, неохотно открывшего только один глаз.

– Как это нашёл? Точно?

– Пока не знаю, дружище, но думаю, моя мысль верна. Скорее открывай книгу!

Руан приоткрыл книгу, и очередной зевающий сонный голос послышался из глубин:

– Доброе утро, а что так рано? – недоумевая, спросила нимфа, но, увидев серьёзные лица друзей, добавила: – Что-то случилось? Лямель, Руан?

– Погоди, Семриаль, потерпи немножечко, – торопливо произнёс Лямель, открывая конец зачарованной книги. – Значит, так, прочтём ещё разок: «Для заточения древних знаний Небесного не хватит свода. Учись, мудрейший из созданий. Ведь…»

Лямель не был уверен. Он боялся. Ведь именно сейчас решалась судьба нимфы. Один неправильный знак – и Семриаль навсегда останется невольницей этой проклятой книги. Наверное, поэт волновался не меньше самой нимфы, ведь поступи он неверно, его совесть также запрётся навеки. По мере того как Лямель смотрел на отрывок заклятия, нерешимость всё больше и больше овладевала им. Осознав это, он с дрожащими руками достал из кармана чернильницу и перо и, на секунду затаив дыхание, дописал недостающую часть на свой страх и риск: «Ведь… знание и есть свобода!»

Книга резко засветилась, на миг ослепив своими яркими лучами. Затем всё затихло – и ослеплённые друзья постепенно начали приходить в себя. Увиденное поразило их гораздо больше, чем недавно произошедшие с ними невероятные события. Перед взором Лямеля и Руана предстала сияющая нимфа неописуемой красоты. Лиловый гиматион гордо красовался на стройном стане светло-рыжей Семриаль. Её изумрудные глаза светились. А едва заметные веснушки на лице придавали ей детскую чистоту и непорочность. В лучах магического света она была прекрасна.

– Семриаль, ты… ты великолепна! – не сдержался Руан.

Нимфа лишь улыбнулась, стараясь не выдавать своего смущения от первого комплимента за последние сто сорок лет, и, подойдя поближе к застывшим от изумления друзьям, заговорила:

– Как же я счастлива… Счастлива как никогда, друзья мои. Потеряв всякую надежду и заточённая в неволе, я и думать не смела о столь прекрасном даре. Лямель, Руан, вы возродили меня своим бесстрашием и ясным умом. И сегодня я поняла, что ни одно заклятие не может оказаться сильнее доброй и отзывчивой души. Я рада вам, я безмерно благодарна… – и заслезились глаза Семриаль. Упала слезинка на землю. Она была подобна морской жемчужине, что отражает волшебный отблеск последней утренней звезды.

– Семриаль, мы не смогли бы иначе, – тихим голосом, почти что шёпотом произнёс Лямель.

– Отныне и до скончания времён вы друзья мои, и в благодарность я хотела бы помочь вам в вашем деле. Я знаю, зачем вы тут.

– Но откуда ты знаешь о наших намерениях?

– Ты, видимо, забыл, Руан, что перед тобою хранительница книг. Я могу узнать всё, что когда-либо было написано. А Лямель так трепетно писал о ней. Если не ошибаюсь, её звать Нарла, я права?

Лямель сразу же откликнулся:

– Да, Нарла, – и раздосадованно добавил: – Принцесса Нарла, – тем самым отметив её королевское происхождение.

– Именно, та самая! А где вы встретились? Ты об этом, кажется, не писал, насколько я помню.

Сердце Лямеля сжалось ещё сильнее. Он понимал, что нигде не мог встретиться с принцессой, и мутный образ из далёкого окна был единственным уделом для юного поэта.

– Я… я видел только лишь её силуэт на башне, – всё же решился Лямель, опустив от стыда голову.

Семриаль улыбнулась своей детской и неповторимой улыбкой:

– Так, значит, ты её не видел? А хочешь, я тебе расскажу, какая она…

Не дав закончить фразу, поэт воскликнул:

– Так вы встречались? – удивлённо глядя на свою собеседницу, спросил Лямель.

– Ну не то чтобы мы встречались, скорее всего, я её видела, а она меня нет, – вновь задорно смеясь, ответила нимфа, – где-то на расстоянии вытянутой книги. Ведь она любит читать, не так ли? – и, получив одобрительный кивок от друзей, она продолжила: – Твоя Нарла очень красива, замечу наперёд…

– Совсем как ты? – невольно вырвалось у Руана.

– Ну не совсем, как я. У неё иная красота, – ответила нимфа, спрятав покрасневшие щёки. – Она красива… с нежными пальчиками, так робко перелистывающими каждую страницу, с большими чёрными глазами, восторженно сияющими от прочитанной фразы. У неё нежные губы, которые любят беззвучно повторять написанные строки… Поверь мне, твоя Нарла прекрасна.

Лямель заворожённо слушал нимфу, стараясь разглядеть каждое очертание её личика:

– А каков её характер?

– Всё, ребята, солнце уже вон где, нам пора двигаться, – прервал их Руан, готовя повозку к отбытию, – поболтаете позже.

– А я иду с вами? – тихо спросила Семриаль, глядя на поэта.

– А ты этого действительно хочешь?

– Очень хочу!

Глава III

Всю дорогу Семриаль то и дело шла пешком, игнорируя любые просьбы друзей пересесть на повозку. После долгого заточения она несколько отвыкла ходить и каждый раз, касаясь земли, словно дитя, радовалась теплоте, согревающей её. Мистические рассказы девушки так увлекли друзей, что они даже не почувствовали утомления от долгого пути. Даже страшный Мервиль, заворожённый рассказами юной нимфы, меньше пугал путников, всё чётче вырисовывая пролегающую тропинку.

День подходил к концу добродушно и спокойно, и уставшие путники, найдя укромное место, – огромный черничный куст – сделали ночной привал. Жарить чернику на костре, конечно, было безумием, но изобилие этих ягод не давало покоя Руану, и он решил поэкспериментировать над ними. Поедая обгоревшую ягоду, он делал вид истинного гурмана, нашедшего новое применение ягодам. А Лямель, с прежним мечтательным видом облокотившись на ближайший булыжник, думал о Нарле.

– Всё ещё стараешься её представить?

– Не получается, Семриаль. Каждый раз в воображении она предстаёт совершенно разной. То глаза не такие, то губы, то и вовсе цвет кожи иной, – пожаловался поэт.

– Да потерпи немного, увидишь ты её, – после, призадумавшись, добавила Семриаль. – Вот скажи мне, Лямель, как ты мог влюбиться в принцессу, даже не видя её. Я много с чем встречалась в жизни, однако не перестаю поражаться тебе. Скажи мне, Лямель.

– Вот-вот. Именно это я и твердил ему всю дорогу туда и обратно, – добавил Руан.

Юный поэт даже не знал, что ответить, украдкой глядя на нимфу. Сам он неоднократно задавался тем же вопросом, но, увы, всякий раз ответ был далёк от него. Лямель понимал, что любое объяснение показалось бы забавным и несерьёзным даже для него самого, и поэтому после небольшой паузы он ответил:

– Не знаю, я просто влюбился… влюбился в образ.