Красные сестрицы - Джексон Пирс

— Я не дуюсь! — рявкаю я и тут же понимаю, насколько капризно это звучит. — Скарлетт, я умею охотиться! Тебе вовсе не обязательно самой каждый раз срываться в темноту.

— Фенрис был один, и он искал добычу. Если бы я стала тебя дожидаться, сегодня кто-то мог бы погибнуть. Тебе не нужна такая ответственность.

— Могла бы и сказать, куда собираешься! Как мне начать охотиться в одиночку, если ты приканчиваешь любого волка, стоит ему добраться до Эллисона?

— Слушай, Рози, ну извини. Пожалуйста.

— То, что ты старше, не дает тебе права обращаться со мной как с идиотом-подручным! — кричу я, и на последнем слове выдержка мне изменяет.

Хочется, чтобы голос звучал яростно, но в мой крик вкрадывается боль, а губы дрожат: того и гляди расплачусь. Ненавижу! Будто бы у моей злости есть какой-то предел, за которым ярость сменяется болью. С сестрой такого не случается — ее тело неизменно остается крепким, напряженным, идеально натренированным и вышколенным. Ее тело не допускает слез — такой функции в программе тренировок не предусмотрено.

— Только я вот что еще скажу… — донесся мужской голос.

Дверь со стороны водителя распахивается, Сайлас выглядывает наружу. Его лицо по-прежнему скрывает темнота.

— Я ей помогал. Так, к сведению. Если тебе будет легче… Ей понадобилась помощь. Знаешь… по-моему, это ей послужит уроком.

В его голосе звучит легкая ирония, и почему-то моя злость начинает рассеиваться.

— Спасибо, Сайлас, — негромко благодарит Скарлетт. — Достань мои вещи из-под сиденья, а?

Сестра обходит меня и отворяет входную дверь. На какую-то долю секунды, пока дверь снова не захлопнется, луч света выхватывает из темноты лицо Сайласа. Я украдкой смотрю на него еще раз. Сайлас изменился, я помню его другим. Но что переменилось: линия подбородка, длина волос, а может, глаза? Всегда ли они были серо-голубыми, как океанский простор? Не могу определить, что странного в его лице, фигуре, в нем самом.

Наверху, прерывая мои мысли, хлопает дверь в спальню Скарлетт. Я закатываю глаза и ковыляю к дому. Теперь, когда прилив адреналина спал, острые осколки гравия причиняют куда больше неудобств.

— Скарлетт не больно-то изменилась, — говорит Сайлас у меня за спиной.

Я киваю и морщусь: особенно острый камешек впивается в пятку.

— Дай помогу… — Сзади раздаются торопливые шаги, и не успеваю я ответить, как мозолистые ладони Сайласа обхватывают мне талию. Прислоняюсь спиной к его груди и вдыхаю запах, который неизменно сопровождал всю их семью — запах леса, прелых листьев и солнечного света. Наверное, если твой отец — дровосек, то ничего удивительного, что аромат дубравы сопровождает тебя с самого рождения. Впрочем, я успеваю сделать лишь один вдох. Сайлас распахивает дверь ногой, ставит меня на порог и отступает на шаг.

Я поворачиваюсь, хочу поблагодарить за помощь и одновременно укорить за то, что нес меня как маленькую, но вместо этого улыбаюсь. Это все тот же Сайлас — Сайлас, который уехал год назад, мальчишка чуть старше моей сестры. У него все те же выразительные голубые глаза, все те же темные волосы, напоминающие по цвету сосновую кору, все те же широкие плечи и неожиданно гибкое тело. Это все тот же человек, но вместе с тем кто-то новый, старше и сильнее. Он больше не воспринимает меня как младшую сестренку Скарлетт, и при мысли о нем меня охватывают головокружение и слабость. Как такое может быть?

«Успокойся. Это всего-навсего Сайлас. Ну, типа того».

— Ты как-то странно на меня смотришь, — обеспокоенно замечает Сайлас и знакомым жестом засовывает руки в карманы.

— Ой, извини! — вздрагиваю я. — Времени немало прошло.

— Да уж, — соглашается он. — Ты с последнего раза потяжелела.

Я озадаченно хмурюсь.

— Стоп, я не это хотел сказать. В смысле, возраст-то сказывается! Нет, тоже неважно вышло… — Сайлас приглаживает волосы и раздраженно чертыхается вполголоса.

— Да нет, я поняла. — Я усмехаюсь. Взволнованность собеседника растапливает мое смущение. — Проголодался?

— Ты уверена, что вам с Летт не надо побыть… наедине?

Он с опаской смотрит на лестницу, ведущую на второй этаж.

— Нет, — отвечаю я и возвращаюсь на кухню. — Сейчас мне совсем не хочется оставаться с ней наедине.

— Да ладно! Цени возможность пообщаться с сестрой.

— Прости, я совсем забыла, — сконфуженно оправдываюсь я. — Братья и тройняшки по-прежнему с тобой не разговаривают?

— Лукас, кажется, оттаивает понемногу. Как-нибудь справлюсь. Кстати, когда это ты научилась готовить? — резко меняет тему Сайлас.

Он проходит вслед за мной и плюхается на один из разномастных стульев в гостиной.

— Не то чтобы научилась… Знаешь, надоела китайская еда навынос, вот я и освоила несколько бабулиных рецептов.

— Точно. Совсем забыл, что Летт питает нежную привязанность к китайскому фастфуду, — тепло улыбается Сайлас. — Как она? В последнее время часто расстраивается?

Именно так и можно определить настроение Скарлетт: если дела не идут на лад, она ищет утешение в коробках с китайской едой.

— Она тяжело перенесла твой отъезд, — хмурюсь я.

Я и сама тосковала по Сайласу, но все же не так, как Скарлетт. А он? Скучал ли он по ней — по своей напарнице? Впрочем, мне это знать незачем. Сайлас пристыженно смотрит на меня, и я продолжаю:

— Мне нравится готовить. Приятно заниматься чем-то кроме охоты.

Я краснею. Наверное, я слишком много выболтала.

К моему удивлению, Сайлас небрежно машет рукой:

— Прекрасно тебя понимаю, сам целый год занимался вещами, не имеющими никакого отношения к охоте. Иногда надо расслабляться.

— Только моей сестре не говори, — бормочу я, поглядывая на потолок. — Она хочет, чтобы я охотилась, но не дает заниматься этим в одиночку. Ей не угодишь.

— Вот не знал, что ты так полюбила охоту, — с непритворным удивлением замечает Сайлас.

Я иду на попятный.

— То есть… дело не в том, что я не люблю охотиться. Просто я каждый день по несколько часов тренируюсь, готовлюсь выйти на охоту в одиночку, а Скарлетт не разрешает. Если я должна жить как охотник, хотелось бы все-таки охотиться.

— Ага, — соглашается Сайлас, хотя смысла в моих словах никакого. — Мысль о том, что малышка Рози Марч выйдет охотиться на волков в одиночку, кого угодно заставит всполошиться. — Он замолкает, неуверенно подбирая слова. — Даже если ты уже не совсем «малышка Рози Марч».

Смотрю Сайласу в глаза, пытаясь проникнуть в суть его слов и перемены в голосе. Но только я хочу заговорить, как в душе наверху начинают рокотать трубы. Я отворачиваюсь к плите. Наваждение развеялось. Я, как обычно, слишком много воображаю.