Адресная книга вымышленных литературных персонажей - Дидье Блонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В построенном в 1864 г. на южной оконечности острова Сите морге выставлялись в стеклянных витринах на всеобщее обозрение неопознанные тела. Посещение морга долгое время было одним из самых популярных развлечений парижан. В 1907 г. морг закрыли по этическим соображениям.
В 1912 году один из потайных ходов в этот мир безумства и страстей находился в доме номер 6 по улице Жирардон, на Монмартре. Маленькая заброшенная гостиница на безлюдной окраине Парижа, все еще застроенной ветряными мельницами. Комиссар Жюв исследует это обветшалое строение с полуоторванными ставнями, с опустевшими запыленными комнатами и плесенью на обоях. Сам дом — лишь прикрытие для тайных встреч. Жюв обнаруживает лестницу, ведущую в подвал, из которого доносятся гипнотическая музыка и удушливый запах опиума. Он спускается вниз, словно в черноту бездонного колодца, и попадает в темные залы, где при его появлении разбегаются во все стороны какие-то мрачные фигуры. Здесь, в каменоломнях Монмартра, устроил свое логово Джал — новое воплощение Короля Ужаса[15]. Отсюда он правит безумной армией всех парижских слепцов, рабски преданных ему до самой смерти. Дом-обманка на улице Жирардон ведет нас в его «Королевство Ларвов», о котором идет речь в очередном романе о Фантомасе «Роковой букет».
В те времена в парижских подземельях возникали и множились «дворы чудес»[16]. Прямо из морга на стрелке острова Сите, где выставлялись напоказ трупы, Фантомас ведет нас в «Преисподнюю», в заброшенную канализацию — жилище бандитов, их женщин и детей. Теофраст Лонге, реинкарнация легендарного разбойника Картуша (его воспоминаниями с читателями поделился Гастон Леру в романе «Двойная жизнь Теофраста Лонге») приводит нас в катакомбы, где на протяжении пяти веков обитает племя подземных жителей Тальпа, безглазых, с десятью пальцами на каждой руке. Вместе с этими существами мы присутствуем на беззвучном концерте, которому эта публика неистово аплодирует. От дома 23 по улице Гласьер начинается тоннель, по которому контрабандисты проникали сквозь «таможенную стену»[17], он выныривает на поверхность на бульваре Сен-Жак, у дома 26. На Монмартрском кладбище по ночам бродит светящийся призрак, на Монпарнасском — сами собой открываются склепы. В романе «Король — узник Фантомаса» Преступный Гений держит в заточении Гессе-Веймарского короля под площадью Согласия, прямо под поющими фонтанами.
Площадь Дофина на западной оконечности острова Сите. С ее описания начинается мистическая новелла Жерара де Нерваля «Заколдованная рука». А Андре Бретон в своем тексте, вошедшем в сборник «Ключ полей», называет эту площадь «женским лоном Парижа».
Но и наверху, в обманчивом свете фальшивого дня, эта мистика Парижа никуда не исчезает. Торговые пассажи — те же тоннели, только надземные. В зловещих лучах искусственного освещения легко ошибиться и принять манекены, выставленные в витринах, за тела мертвецов. Здесь, по воле Луи Арагона, словно в разрозненных кадрах кинофильма, мечется его герой Анисе, в поисках Мирабель, неизменно появляющейся в окружении свиты своих воздыхателей в масках[18]. В романе «Свобода или любовь!» Робер Деснос отправляет роковую женщину Луизу Лам в мехах, наброшенных на голое тело, и ее красавца любовника Корсара Сангло исследовать призрачные улицы города. Париж — это женщина, чье темное лоно, поросшую деревьями площадь Дофина, ласкает «заколдованная рука» Андре Бретона. В поэме Лотреамона «Песни Мальдорора» герой, воплощение зла Мальдорор использует Вандомскую колонну как орудие казни, как пращу, с помощью которой он закидывает тело юного Мервина на другой берег Сены, на купол Пантеона. «Говорят, там и теперь висит его скелет».
В романе «Ворж против Кинета» Жюль Ромен раскрывает секрет трехсот шестидесяти пяти соединенных между собой квартир, которые, как рассказывают, служили тайным проходом и пересекали Париж насквозь — от площади Бастилии до бывшей Стены Мучеников[19]. Хитроумная система, задуманная при Старом режиме для удобства политических заговорщиков, после реконструкции города служила разве что для любовных свиданий.
Один-единственный на все двери ключ позволит пройти в соседний дом, открыть любые замки, пересечь город «не выходя на улицу, в небрежно запахнутом халате и туфлях на босу ногу» — или тайком сбежать на свидание. В прихожих и будуарах, куда ведут темные коридоры за потайными дверьми, скрытыми бархатными занавесями, еще не выветрился запах духов. Переходы извилисты, лестницы за вращающимися шкафами спускаются вниз, в подвалы, и вновь поднимаются вверх, на другую сторону проспектов и бульваров. Мужчины сохранили в этих угодьях старинную привилегию — своего рода «право на охоту» для мужчин. И пусть эта громадная змея давно раздроблена на части сносом домов, канализацией и метро, ее тело до сих пор рисует в Париже, «нелепой громаде» и «великой куртизанке»[20], новую карту страны Нежности[21], превращая «город ста тысяч романов» в одну гигантскую запутанную квартиру, поле для современного квеста, где дует «ветер случайностей»[22] и в любой момент может случиться все, что угодно.
Еще одно поле для фантазий — «загадочный особняк»[23] XVIII века, очередное измышление Мориса Леблана. В угоду своей любовнице, а также по прихоти эстета Франсуа де Меламар втайне построил своей любовнице особняк, идентичный другому, на противоположном конце города — в Сен-Жермене, где он ведет примерную жизнь семьянина. Поэтому, выйдя от жены из дома на улице д’Юрфе, недалеко от Инвалидов, он отправлялся на улицу Вьей-де-Марэ рядом с площадью Вогезов в убежище «Фоли-Вальнери», где его актриса жила в точно таком же. «Такая же лесенка», «такой же навес с разными стеклами», «такая же передняя», по плиткам которой «точно так же звучат шаги». Внутри — «абсолютное тождество мебели и безделушек, одинаково изношенные ткани, тот же оттенок обоев, тот же узор на паркете, та же люстра, канделябры, замочные скважины в ящиках комода, чашки подсвечников, шнурок для звонка». Франсуа де Меламар претворил желаемое в действительное: «Фоли-Вальнери» — точная копия его собственного дома. И получилась точка раздвоения пространства — одна и та же обстановка в двух разных местах.
Сто пятьдесят лет спустя Арсен Люпен разгадывает загадку двойного особняка, в котором ничего не поменялось за это время. Патина времени только усугубила путаницу, сделав иллюзию совершенной: здесь «тот же воздух», «та же душа» витает в этих стенах, так что не разберешь, где находишься: здесь или там, и
