Адресная книга вымышленных литературных персонажей - Дидье Блонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В углу родительской спальни прямо на полу, словно забытый, стоял один из двух телефонов — старый стационарный аппарат, еще с буковками на диске, но уже оснащенный одной из первых моделей двухкассетного автоответчика. Совершенно не сговариваясь, вероятно, из какого-то суеверного страха, мы не стали отключать этот номер, обрывать последнюю ниточку, что связывала нас с опустевшими комнатами.
01 42 24 25 56. Телефонный номер — это голос адреса.
Однажды я вернулся домой с одной из таких наших встреч и почему-то захотел набрать этот никому не нужный номер. Чтобы проверить, продолжает ли он работать? Или надеясь пронзительным звонком пробудить умерших? Я представил себе, как в квартире раздается телефонная трель, отражается от стен, распахивает двери, заполняет собой все комнаты, но снять трубку призраки не могут. Хотел ли я этим звонком, точно колдовским действом, создать там видимость жизни? Или желал убедиться, что не забыл номер? А может, я так приучал себя к тишине на том конце провода? Ведь в последние месяцы жизни мамы, когда она стала отказываться от еды, мы часто набирали этот номер — звонили ей по нескольку раз на дню.
Через некоторое время гудки, которые, казалось, будут длиться вечно, резко оборвались, словно кто-то решил ответить на звонок. Тут я понял, что произошло, но оказался не в силах положить трубку. Включился автоответчик — и я услышал ее голос, бесцветный, уставший, отстраненный, но такой явственный и отчетливый, несмотря на дефекты пленки, — голос мамы перед самым ее отъездом в больницу. Она совершенно механически, как-то прерывисто, говорила, что сейчас ее нет дома, но можно оставить сообщение — и тогда она обязательно перезвонит, когда вернется. Слушать это было невыносимо. Но именно эти слова останутся в моей памяти навсегда.
На следующий день я вернулся на улицу Шарля Лаффита, в дом номер 67, выдернул телефон из розетки, вынул из автоответчика кассету, чтобы больше не слышать этого маминого голоса. Долгие годы я пытаюсь его вытеснить другим, беззвучным, улыбающимся, из какого-нибудь детского воспоминания. Но тщетно. И даже время не уничтожило запись на той кассете. Где она теперь, в каком шкафу затерялась, в каком ящике?
* * *
С тех пор как я обнаружил в доме номер 95 по улице Шарля Лаффита склад Арсена Люпена, я стал выписывать все адреса книжных персонажей и вскоре знал их наизусть. Я добавлял их в длинные перечни без разбора, по мере своего чтения. С годами эти записи множились.
В конце концов я завел для литературных героев адресную книжку, но внес туда не всех подряд, а только своих любимцев. Тех, что по какой-то причине мне стали дороги, с кем у меня сложились особые отношения, к кому я наведывался, а оставь они мне номера своих телефонов — и позвонил бы. Я обращался к своей адресной книжке — и они являлись моему воображению. Это актеры огромной сцены, невидимые, но такие явные, чья жизнь не ограничивается сценой, но продолжается за кулисами их общеизвестных приключений.
В свою книжку я заносил только парижские адреса, пусть даже и гостиницы, в которых лишь на время останавливались некоторые персонажи, что были в городе проездом. Одни мои герои владеют роскошными особняками, другие снимают квартиры «на антресолях», поселяются в мансардах, пансионах, меблированных комнатах, тюремных застенках или в больничных палатах, прежде чем упокоиться на одном из городских кладбищ. Странным образом они предпочитают какие-то определенные кварталы, другие же части города остаются пустыми. Чья это прихоть? Почему они живут именно здесь, а не где-то еще? По этому адресу, а не по другому? Я принялся за ними следить, проверять, где они обосновались и куда ходят, стал искать какие-нибудь зацепки, чтобы пролить свет на их двойную жизнь.
Следуя то за одним, то за другим героем, я с удивлением отмечал странные совпадения. Некоторые адреса поочередно служили разным героям, так что новые персонажи поселялись в жилищах своих знаменитых предшественников. Многие из этих адресов — перекрестки линий повествования. Читая, я распределил героев по улицам и округам, и в результате карта столицы превратилась в комбинаторную конструкцию, поле для огромной настольной игры. Инструкцию к игре мне выдал Бальзак, который мог бы потягаться с архивом метрических книг. Больше всего бальзаковских героев можно встретить на улице Тетбу, которая была в те времена гораздо короче, поскольку насчитывала не более двух десятков домов, и упиралась в улицу Прованс. Именно тут он поселил рядышком четырех героев разных романов: Эжена де Растиньяка (будущего министра), Рафаэля де Валантена (будущего самоубийцу), Эстер ван Гобсек (куртизанку-затворницу), которую тайно посещал Люсьен де Рюбампре, и Каролину де Бельфей (любовницу Роже Гранвиля), ранее жившую в той же квартире, что и Эстер. А сколько еще других героев мы видим на той же улице в «Кафе Англе» или «Тортони», заведениях «первого класса» (согласно путеводителю Бедекера), расположенных друг напротив друга на бульваре Итальянцев? Сознавал ли Модиано, выстраивая свои романы как анфиладу и распахивая двери из одного в другой, как Бальзак, но по более усеченной модели, что Луки из «Кафе утраченной молодости», постоянная посетительница кафе «Кон-де», сняла номер в той же гостинице «Сан-Ремо» на улице Армайе, 8, что и Сюзанна Кардер из «Маленького чуда»? Может, они там встречались? Захочу — и они будут беседовать и откровенничать.
Достаточно наложить один адрес на другой и заставить героев общаться в одном огромном многослойном романе, который живет своей жизнью и главы которого — парижские улицы.
Париж не такой уж большой. Я хочу создать новую «Человеческую комедию» и перемещаюсь с одной клеточки на другую. Книги связаны между собой, я перетасовываю людей и эпохи в одном и том же месте, попутно добавляя в их приключения что-то от себя. Остров Сен-Луи: тут находится мастерская Клода Лантье («Творчество» Эмиля Золя), неподалеку от нее — особняк Шарля Сванна, который, должно быть, не слишком высоко ценил его живопись, жилища переплетчика Бенедикта Массона, по ошибке (если
