Маг-крестоносец - Кристофер Сташеф

— Не забывайте о ваших женах, друзья.

— Я своей куплю ожерелье и иголки, — мечтательно проговорил Омар, — а еще — несколько отрезов фламандской шерсти.

— А потом — домой, в Новгород? — спросил Менчин. Иван кивнул:

— Сначала в Краков, пожалуй, а потом — домой.

Сидевшая у ног караванщиков Балкис подумала о варварах, скачущих верхом на конях, и решила, что, когда караванщики тронутся в обратный путь, она с ними не пойдет.

И вот месяц спустя, когда караван покидал город, кошка как ни в чем не бывало взобралась на одну из корзин, но как только мулы вступили в лес, она спрыгнула на землю и затерялась среди деревьев. Балкис провожала взглядом караван, пока из глаз не скрылся последний мул, следом за которым верхом на лошади ехал Омар, и ей вдруг стало грустно и очень одиноко.

Но тут ее спинки коснулась шершавая, как древесная кора, рука — легонько, как перышко.

Глава 2

Балкис от этого прикосновения испуганно сжалась, но мелодичный голос произнес:

— Не бойся, маленькая. Ты вся окутана волшебством дриад, и этого достаточно для того, чтобы ты завоевала наши сердца.

Балкис благодарно мяукнула. Взглянув в лицо дриады — коричневое, с потеками смолы, увенчанное короной зеленых игл, она поняла, что будет чувствовать себя как дома, где бы ни странствовала.

Аллюстрийские древесные духи горячо полюбили Балкис. Они нянчились с ней, баловали ее, любовались ее играми, а порой и сами играли с ней — игриво шевелили ветвями, а кошка бросалась на них и порой промахивалась, не успевала поймать, но все же иногда ей удавалось вцепиться лапами в ветку. Когда Балкис становилась голодна, дриады показывали ей, где гнездятся насекомые, вредные для их древесины. По ночам Балкис охотилась самостоятельно и ловила мышей. Лес был полон запахов, которые пугали ее, но она старалась держаться поближе к деревьям, зная, что они защитят ее, если ей будет грозить опасность. На всякий случай дриады научили Балкис при опасности взбираться наверх по ветвям деревьев, а потом, ласково и бережно, обучили тому, как спускаться вниз.

Но вот наконец одна из дриад как-то раз горько вздохнула и сказала своим сестрам:

— Она ведь не должна стать нашей зверушкой, как бы нам это ни нравилось.

— Верно, сестрица Сосна, — сказала другая. — Она только кажется кошкой.

Все дриады это понимали.

— Пойдем, маленькая, — сказала дриада-Ель, — иди туда, куда я укажу.

Она опустила игольчатую лапу до земли. Шаг за шагом Балкис пошла в ту сторону, куда указывала Ель.

— Сюда, моя маленькая, иди сюда, — позвала дриада-Кедр и протянула ветку навстречу кошке.

Вот так они повели ее от дерева к дереву, все глубже в чащу леса, и вели, пока не вывели на просторную поляну. Посередине поляны стояла хижина под соломенной крышей. Половину поляны занимал огород, а в огороде мотыжила грядки седая старушка в деревянных башмаках, длинной шерстяной юбке и домотканой блузе.

— Тебе надо выучить одно-единственное людское слово, — сказала Балкис последняя из провожавших ее дриад. — Это слово «мама». — Затем дриада коснулась лба Балкис и проговорила нараспев:

Расставаться с тобою нам больно,Но таков уж у нас уговор:Жить в кошачьем обличье довольно,Станешь девочкой ты с этих пор.

У Балкис закружилась голова. Она встряхнулась и робко шагнула вперед... но какой же неуклюжей она вдруг себе показалась! Опустив взгляд, она с ужасом увидела маленькие пухлые ручки на месте своих ловких передних лапок.

— Не огорчайся, маленькая сестрица, — утешила Балкис дриада голосом, полным сочувствия. — Ты быстро привыкнешь к переменам и вскоре станешь такой же проворной и ловкой, как была.

Балкис протестующе мяукнула, но с губ ее сорвался крик. Трудившаяся на огороде старушка удивленно, озабоченно обернулась.

— Теперь ступай к этой женщине, — сказала дриада. — Она непременно станет заботиться о тебе, ибо у нее никогда не было своих детишек, хотя она всем сердцем этого желала.

С этими словами дриада ласково подтолкнула новоявленную девочку Балкис мягкой веткой.

Старушка бросила мотыгу и побежала навстречу девочке. Подбежав, она увидела перед собой полуторагодовалого ребенка, от пояса до плеч обернутого в парчовое одеяльце. Ребенок полз по траве на четвереньках. Полуторагодовалая кошка — это вполне взрослое животное, а полуторагодовалая девочка — еще младенец.

— Ах ты, бедняжка! — вскричала старушка, опустилась на колени, протянула руки к ребенку.

Балкис посмотрела на нее, часто моргая. Разрез глаз бледнолицей малышки показался старушке странноватым, но она ничего не сказала. Губы девочки, похожие на лепестки розы, разжались, и она произнесла:

— Ма-ма?

Сердце старушки дрогнуло. Она бережно взяла ребенка на руки, прижала к груди.

— Увы, детка, я не твоя мама, но я найду ее. Ну, пойдем же, пойдем ко мне в домик, там я напою тебя теплым молоком и накормлю мягким хлебушком. А когда мой муж вернется домой, я все расскажу ему, и он расскажет о тебе по всему окрестному лесу, и мы найдем твою маму.

Старик Людвиг так же обрадовался ребенку, как его жена Грета. Но как ни был он рад, он все же послушно обошел все хижины в разбросанной по лесу деревушке, всюду спрашивая, не потерялся ли у кого ребенок. Выяснилось, что никто ребенка не терял, и Людвиг с Гретой этому очень порадовались, хотя и понимали, что рано или поздно родители станут искать девочку. Правда, старики слыхали о том, что, бывало, детей заводили в лес и бросали там. Они приютили малышку и всей душой надеялись на то, что сумеют оставить ее у себя навсегда. Грета прижала ее к груди и проговорила:

— Я назову тебя Лайзель.

Но малышка покачала головой, капризно надула губки и произнесла второе в своей жизни слово:

— Балкис.

Грета изумленно вытаращила глаза, но тут же радостно рассмеялась.

— Пусть будет так, если это твое истинное имя. Будешь зваться «Балкис».

Настоящие родители, естественно, так и не объявились. Девочка подрастала, и Людвиг с Гретой понемногу стали забывать, что она — подкидыш, и считали собственной дочкой. Поначалу в ответ на ласковые разговоры стариков Балкис отвечала только мяуканьем, и это их умиляло. Но когда девочка научилась ходить, порой рано утром или ближе к вечеру она отправлялась на прогулку в лес, чтобы поговорить с деревьями, и старушка Грета, наблюдая за своей приемной дочуркой, была готова поклясться, что слышит, как ели и сосны отвечают девочке.

Прошел целый год, и вот как-то раз Балкис выглянула за дверь и увидела во дворе играющих неуклюжих котят. Ей ужасно захотелось принять участие в их забавах, только похожих на настоящую драку, но она понимала, что уже слишком взрослая для этого. По возрасту она была как бы взрослой кошкой, у которой вполне могли быть свои котята. И все же она затрепетала от непреодолимого желания — ей вдруг безумно захотелось прижать к себе маленькое, теплое, пушистое тельце, ощутить, как котенок тыкается в ее живот маленьким носиком...