Люба (СИ) - Даниленко Жанна

— Мы нашли ее. Простите. Мы опоздали. Они держали ее в Саратове, в подвале частного дома. Ракитина и его жену мы взяли в аэропорту Шереметьево при попытке покинуть страну. Они сознались в похищении Тамары и сказали, где ее искать. Она мертва, они не убивали ее, она просто истекла кровью. Ребенка нет. Мы раздали ориентировки, но надежды почти нет, такие морозы.

На могиле Тамары Корецкий поставил памятник. На невысоком постаменте в полный рост стояла фигура необыкновенно красивой женщины из мрамора, она смотрела на всех гордо и свысока.

Два месяца Александр Валерьевич объезжал все дома малютки, заходил во все церкви, пока в Саратове уборщица в пригородной церквушке не дала ему записочку: «Девочка. 25 декабря. Корецкая Любовь Александровна. Так хотела мать». Она рассказала, что когда девочку кормили и перепелёнывали, записочка и выпала. Малышку же отвезли в дом малютки.

Оформление документов заняло две недели. А еще через две недели в квартире Корецкого появилась Люба.

3

Люба

Корецкий принес трехмесячную девочку в клинику. Позади была бессонная ночь. Даже когда ребенок не плакал, Александр Валерьевич боялся, что он уснет и не услышит дочь, или она перевернется и соскользнет с кровати, или уткнется в подушку и задохнется — да мало ли что могло случиться с грудничком! Он так и просидел рядом с ребенком не смыкая глаз. Несмотря на выпитый кофе, веки слипались, и о работе не могло быть и речи. Отдав девочку в детское отделение, попросил внимательно осмотреть, сделать все анализы и определить, насколько его дочь здорова. «Надо найти няню, сегодня, сейчас. Как это сделать?» Корецкий решил попросить помощи у секретарши и пригласил её в кабинет.

— Галя, мне срочно нужна няня и, желательно, круглосуточная. Где можно такую найти? Я никогда этим не занимался. Все так сложно. И как мне определить, порядочный ли человек и можно ли с ним оставить ребенка?

— Александр Валерьевич, попробуйте поговорить с Машей, медсестрой из терапии. Она вчера говорила, что не знает, как ей работать с сентября. Дочка у нее идет в школу, девочка непоседливая, такую одну дома не оставишь, а у Маши никого нет — сама её воспитывает. Остаться дома — жить не на что, работать — как ребенок будет?

— Подожди, Маша — высокая такая, русая?

— Ну да. А вы ее откуда знаете?

— Так она живёт в соседнем подъезде, дочка у нее Женя, оторва-девка. Спасибо, Галя, пригласи-ка ты ее ко мне и сделай кофе покрепче.

Маша вошла в кабинет директора.

— Маша, у меня к вам серьезное предложение. Я предлагаю работу. Зарплата будет гораздо выше, чем вы здесь получаете. Ваш ребенок будет при вас, я могу предоставить отдельную комнату со всеми удобствами, вашу квартиру можете сдавать. Тоже деньги. Работать будете няней и домработницей. Подумайте, только быстро.

— Александр Валерьевич, а что за ребенок?

— Девочка, три месяца, тощая какая-то. Сейчас ее наши педиатры обследуют. Что нужно ребенку, вы знаете лучше, чем я. На одежду, питание и все остальные расходы я буду давать денег столько, сколько потребуется, еще вам придётся готовить для меня.

— Так это ваш ребенок? — удивилась Маша. Немного подумав, ответила на предложение: — Я всё поняла и согласна. Когда надо приступать к работе?"

— Сейчас! Спасительница вы моя! Я сегодня всю ночь не спал. Нет, она не капризничала, просто я боялся… Ест она очень мало, не знаю почему. Обезьяны в этом возрасте едят втрое больше. Еще надо купить кроватку и все остальное. Тамара не успела, а я не знаю, что нужно. Короче, пишите заявление на увольнение и и мы с вами едем в магазин.

Маша с трепетом смотрела на Корецкого. «Значит, он нашел ребенка. Жалко девочку, без матери, и отец у нее никакой». Быстро уладив все формальности (по поводу увольнения), Корецкий с Машей поехали за покупками. В таком магазине женщине ещё бывать не приходилось. Какие тут красивые вещи, белье, обувь! Они купили манеж, постельное детское белье, одеяло, пеленки с кружевами, чепчики. Корецкий записал Машу в книге посетителей и уточнил, что она теперь постоянная клиентка и сама будет покупать всё, что нужно для ребёнка. Еще он выбрал платье и туфли для Женьки.

Все купленное они с Машей сгрузили в квартире Корецкого. Показав ей ее комнату рядом с детской, Александр отправился на работу.

Жизнь налаживалась.

Первым делом Корецкий пошел в педиатрию.

— Ну, что? Как она? — спросил у заведующего отделением.

— Хорошая здоровая девочка, только дефицит веса. Развивается нормально, уже улыбается, голову держит, рост согласно возрасту. Я написал рекомендации по питанию. Вы няню нашли?

— Бог меня спас, а может, ее. Няня уже комнату оформляет. Ладно, давайте я ее домой отвезу.

Маша привязалась к Любе, её дочка тоже полюбила девочку, она играла с ней, что-то все время рассказывала. Сама Женька стала немного спокойней, более ответственной, что ли. Вместо того чтобы бежать на улицу, играть в футбол (что она очень любила), Женя помогала матери по дому или присматривала за Любой. К девяти месяцам девочка показывала буквы, которые называла Женя. Женя радовалась, читала ей свой букварь, потом другие книжки. Иногда Люба начинала стучать ручками по книге, прося, чтобы ей читали. Когда домой приходил Корецкий, Маша выносила из комнаты девочку и обязательно говорила: «Смотри, Любонька, твой папа пришел». Александр Валерьевич был вынужден брать дочь на руки, целовать ее в щечку и что-то ей говорить. Сам он инициативу не проявлял. Весь его интерес ограничивался ежевечерними расспросами Маши о том как у Любы дела, как ела, как развивается; получив информацию, уходил в свой кабинет и там работал. Раз в месяц он привозил домой заведующего педиатрией, тот осматривал ребенка, делал необходимые замеры, вновь и вновь сообщал о дефиците веса и что все остальное в норме и уходил.

Как ни пытались откормить Любу, она все равно оставалась худышкой. Время летело незаметно, Люба росла.

Двадцать пятого декабря Корецкий приехал домой рано, около обеда. На работе он не был. С утра поехал на кладбище, положил две черные розы на могилу жены, просидел там около часа. Затем решил вернуться домой. Он вошел в холл своей квартиры, снял пальто, ботинки. Из комнаты на цыпочках выбежала Люба. Качаясь, подбежала к нему, протянула ручки и сказала:

— Папа, на Бубу.

Корецкий поднял на руки дочку и расплакался. Люба очень серьезно посмотрела ему в глаза и ладошками стала вытирать слезы.

— Какая ты у меня хорошая, — сказал Александр Валерьевич, прижимая к себе ребенка.

— Буба, — услышал он в ответ.

— Маша, вы слышали, она говорит!

Маша вышла из-за двери, платочком вытирая слёзы.

— Александр Валерьевич, сегодня Любе годик. Смотрите, какой она вам подарок сделала, говорить начала.

— Мы не будем праздновать ее день рождения, извините, Маша. Я знаю, что ей год, но радоваться не могу. Сегодня год со дня смерти моей жены.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Корецкий отдал Любу няне и ушел к себе в комнату. Через час в дверь постучали.

— Кто? Маша, это вы?

— Нет, Александр Валерьевич, это Женя. Можно я с вами поговорю?

— Заходи. Что у тебя случилось?

— Случилось не у меня, а у вас. Вы не любите Любу. Почему? Она очень хорошая. Знаете, как с ней интересно играть! Она все буквы знает, а читать никак не может. Я ее прошу хотя бы слоги, а она ни в какую. Люба вам сегодня первые слова сказала. Она сейчас плачет, тихо плачет.

— Женя, ты не права, я люблю дочь, просто я не умею играть с детьми. Тебя мама послала?

— Нет, что вы, она меня к вам не пускает. Она говорит, что вы серьезный человек, и чтобы я со своими глупостями не лезла. Она меня заругает, когда узнает, что я к вам ходила. Но я думаю, что я должна была сказать про Любу. Извините.