Мэрилин Монро - Дональд Спото

Грейс, женщина, которой были неведомы тормоза, совершенно свободно вступала в очередные связи. «Она была словно птица», — метко оценил много лет спустя ее переменчивые чувства, миниатюрную фигурку и вольное, смелое поведение Олин Г. Стэнли, довольно долго работавший вместе с Грейс в «Консолидэйтед филм».

Эта женщина была легкомысленна, много и тяжело работала и вела распутную жизнь. У нее имелись амбиции и стремление сделать карьеру. Интриганка. Если она в ком-то нуждалась или чего-то хотела, то просто шла и брала. Вечеринки и спиртное оказались в ее жизни, пожалуй, самым важным, а работа представляла собой лишь средство для достижения указанной цели.

Обе подруги, Грейс и Глэдис, по словам Стэнли, всегда с нетерпением ожидали очередных свиданий. «У них бывало, как бы это сформулировать, множество приключений, множество встреч с парнями из нашей лаборатории или же с окрестных киностудий». Дамочки вместе со своими кавалерами, предварительно нагрузившись парой картонных коробок с контрабандным алкоголем, который в столице кинематографической империи был все-таки вполне доступен и во времена сухого закона, проводили воскресные дни в деревянных домиках, расположенных в горах, или же в развлечениях на океанских пляжах. Если Грейс и Глэдис крутили романы в какой-то другой, будний день и по этой причине не являлись на службу либо покидали лабораторию, чтобы поразвлечься во второй половине рабочего дня, то служебные обязанности этих шустрых особ выполняли коллеги, трудившиеся вместе с ними, — взамен за выпивку или за какой-нибудь доллар-другой. Глэдис Бейкер и Грейс Мак-Ки были типичными для безумных двадцатых годов «молодыми суфражистками» (сейчас сказали бы «феминистками»), которые решили в индивидуальном порядке расширить и углубить недавно завоеванную женщинами поправку к конституции, предоставляющую им избирательные права, пополнив ее разного рода дополнительными привилегиями; последние давали им возможность вести вполне свободную светскую и сексуальную жизнь, что в течение длительного времени считалось исключительно мужской прерогативой.

На самом деле они попросту имитировали — на своем уровне и по-своему — поведение наиболее экстравагантных и скандальных кинозвезд, гипнотизирующие изображения которых каждый день перемещались у них перед глазами на монтажном столике. В 1924 году — разумеется, по совету вездесущей Грейс — Глэдис выкрасила свои светло-каштановые волосы, придав им вызывающий и почти провокационный вишнево-красный цвет. «Пока Грейс не взяла ее в свои руки, — вспоминал в этой связи их общий знакомый Олин Стэнли, — Глэдис на самом деле была никто — эдакая серая мышка. В прежние времена я бы в жизни не оглянулся ей вслед, даже если она оказалась бы единственной девушкой на всей улице».

Был, впрочем, человек, который неоднократно оглядывался ей вдогонку — это был Мартин Эдвард Мортенсен, служащий, который занимался выполнением контрольных замеров в южнокалифорнийской газовой компании; он познакомился с Глэдис летом 1924 года. Сын норвежского иммигранта, родившийся в Калифорнии в 1897 году, он тоже успел пройти через первое супружество, закончившееся несколько лет назад, а сейчас, в возрасте двадцати семи лет, созрел к тому, чтобы утихомириться и основать стабильную семью. Неудержимая бойкость Глэдис и свойственная ее характеру сумасшедшинка, идущие в паре с ее добродушной и незлобивой натурой, с ходу очаровали молодого человека. Помимо этого Мортенсен, воспитанный как набожный лютеранин, был под большим впечатлением от пылкой религиозности Глэдис, хотя наверняка не знал о том, насколько новой и кратковременной является эта сфера ее интересов. В том году Грейс вместе со своим тогдашним кавалером, который навещал обеих дам в их квартирке на Хайперион-авеню и рассказывал о своем не совсем обычном вероисповедании, принимала участие в парочке богослужений, проводившихся движением под названием «Христианская наука» (это было религиозное учение и духовная система исцеления от болезней, о которой у нас будет случай поговорить позднее). Глэдис, как обычно, разделила любопытство Грейс, хотя ни одна из них даже не рассматривала возможность всерьез примкнуть к этой или какой-то иной религии.

Словом, Глэдис представлялась Мортенсену идеальной спутницей жизни. Она, в свою очередь, считала его привлекательным, щедрым и решительным мужчиной, ревность которого льстила ее самолюбию. Кроме того, по внешнему виду он казался старше нее более чем на пять лет, а на скуле у него красовался небольшой рубец (видимо, именно поэтому она подсознательно немного отождествляла его с собственным отцом). Во всяком случае, Глэдис не видела абсолютно никакого повода отвергать его предложение о том, чтобы заключить с ним брак и тем самым обеспечить себе надежное и спокойное будущее.

И тем не менее их супружеский союз, заключенный 11 октября 1924 года, не мог рассматриваться как счастливый, поскольку — и это наверняка можно было предвидеть заранее — Глэдис была не в состоянии сравниться со своим новым мужем по части супружеской верности. Поначалу жизнь Глэдис с Мартином, как о том доверительно делилась много позднее Грейс, была образцовой, тихой и... невыносимо нудной. По истечении четырех месяцев Глэдис — словно бы беря пример с брачных и иных связей своей матушки — без всяких предварительных сигналов просто ушла от мужа, снова поселившись вместе с Грейс. Мортенсен 26 мая 1925 года с болью в сердце подал в Верховный суд штата Калифорния иск о расторжении брака, в котором горестно констатировал, что Глэдис «умышленно и без всякого на то основания покинула [его] и до сих пор не вернулась [к нему]».

Глэдис всячески тянула с ответом, а ее муж несколько раз пытался возвратить сбежавшую супругу назад. В соответствии со словами Олина Стэнли, Мортенсен часто защищал ее от нападок тех сослуживцев, кто как-то унижал ее достоинство. Однажды Стэнли, придя утром на работу, заметил, что один из мужчин, работавших в лаборатории, бросал на Глэдис похотливые взгляды, и услышал слова, адресованные тем человеком одному из приятелей: «Хотелось бы мне поиметь малость этого тела».

Какой-то тип, до которого донеслись эти слова, ответил: «Я слыхал, что ее достаточно просто попросить», после чего немедля вскочил другой мужчина и схватил того субъекта за горло, пронзительно завопив при этом: «Чтоб ты, гад, никогда больше не говорил про нее такие вещи!» И знаете, кто это был? Ну да, Мортенсен. Он все еще сходил с ума по этой девице.

Мортенсен продолжал ждать и не терял надежду, но, поскольку Глэдис ни разу не ответила на неоднократно возобновлявшиеся им попытки примирения, ему в конечном итоге ничего не оставалось, кроме как потребовать от суда вынести окончательный приговор по делу о расторжении его брака с Глэдис. Вердикт был — без всяких возражений с ее стороны — оглашен 15 августа 1928 года. В 1929 году Глэдис узнала от своих друзей или знакомых из штата Огайо, что человек по имени Мартин Эдвард Мортенсен погиб там в результате дорожной аварии. И подумала, что вот так закончился этот период ее жизни.