Как просыпается Солнце - Леонид Фёдоров

Однажды на выставке картин старейшего уральского художника я обратил внимание на небольшой этюд, изображавший уголок озера Таватуй. По груде каменных плит и склонившейся над водой березе узнал место. Здесь я провел немало времени, пытая свое рыбачье счастье. Художник с удивительной точностью воспроизвел уголок берега, изобразил даже полузатопленный киль разбитой волнами лодки и внес в пейзаж что-то свое, придавшее ему неуловимую прелесть.

Только здесь, стоя перед этюдом, я обратил внимание на нежные краски зари, плывущие по воде блики. Почему-то никогда до этого я не обращал внимания на скорбную позу березы, склонившейся над водой. Тихая грусть, свойственная северной природе, перемешалась с величавым спокойствием и могучей силой.

Найти это место нетрудно. От Мурзинки в сторону озера идет торная тропа. Там, где она делает крутую излучину, обходя камни, начинается еле приметная стежка, ведущая к небольшой озерной заводи. Здесь даже в самые сильные ветры вода остается зеркальной, отражая плывущие в небе облака. Оттого, что со стороны озера заводь отделена подводными камнями, не дающими доступа лодкам, рыбаки здесь не останавливаются и берег не изуродован кострищами и порубками.

У самого берега, обточенный временем и водой, лежит большой валун, напоминающий поверженного фантастического зверя. И, когда ветер коснется вершины старой, с зажившими на стволе рубцами березы, она начинает скрипеть пронзительно и тонко, как плакальщица на деревенских похоронах.

У человека в душе всегда таится тяга к прекрасному. Может быть, поэтому, возвращаясь из леса, каждый из нас несет домой букетик цветов, иной раз просто веточку цветущего волчьего лыка. Поставленные в воду, они целую неделю напоминают о лесных далях, чистом прозрачном воздухе.

Но, когда я вижу возвращающихся из загородной прогулки людей с охапками веток черемухи, пихты, во мне поднимаются горечь и возмущение за поруганную природу. Многие губят ее по незнанию и легкомыслию, но сколько среди этих людей таких, что видят в ней лишь средство наживы. Это они на улицах города протягивают вам букеты незабудок, купавок или редчайших венериных башмачков. Отмеривают стаканами землянику, сиплыми от водки голосами предлагают кучку выловленных ершей. Они выезжают за город не для встречи с прекрасным, лесную красоту они меряют гривенниками и пятаками.

Здравствуй, лес!

Теплые ветры, несущие запахи лесов и лугов, волнуют и манят за собой в путь-дорогу. Выбирай, какая тебе по душе, и шагай к дальнему водоему, в глубину лесной чащи или к развалинам древних каменных палаток. Иди за целебным воздухом, ищи радость от встречи с ликующей землей.

В этот поход можно не брать с собой карту и компас, их с успехом заменят просеки. Они, словно аллеи, рассекают лесные массивы и особенно хороши, когда проходят через гряды холмов. Так и кажется: сквозь чащу, до самого горизонта, пролегла причудливая лента, то ныряющая в распадки, то ползущая по косогорам.

В просеках нет романтики лесных троп, за каждым поворотом которых таится манящее, неизвестное.

И все же я люблю эти лесные аллеи за яркий контраст, какой они создают в солнечный день. После хмурого сумрака просеки очень светлы, пронизаны солнечными лучами. И в то же время серьезны и деловиты, так как несут в лесу особую службу.

Но есть одна деталь, без которой просеки безмолвны и бесполезны. Эта деталь — квартальные столбы. Стоящие на пересечении просек, они вселяют в нас уверенность и спокойствие, словно маяки, всегда укажут правильный путь. Только нужно помнить: номера на столбах всегда идут по порядку с запада на восток и возрастают с севера на юг.

Первые дни лета всегда хороши. Еще сохраняются весенняя свежесть нежной листвы и пышные бутоны соцветий. Все хорошо в этот короткий период — белые ночи, яркие зори, быстро сменяющие друг друга, фонарики светлячков на лесных тропах и соловьиные трели.

Поэтому всегда стараешься встать пораньше, чтоб встретить восход солнца, увидеть, как умывается росой земля. Спешишь в лес с замиранием сердца, с тайным желанием встретить что-то прекрасное и милое, чистое, как первая любовь, которая никогда не повторяется и забыть которую невозможно.

Знал я одного пенсионера-лесничего, который долгие годы садил деревья по склонам глубокого оврага. Приносил из леса рябинки, березки, крохотные сосенки и селил их на новом месте. Не один раз вешние воды и сильные ливни смывали посадки, сводили на нет все труды, а он упорно трудился и добился своего: вылечил язву земли — овраг.

Когда спрашивали, для чего старается, старик отвечал:

— Велика ли радость на красную глину смотреть? Словно с земли кожу содрали. Вот лес разрастется, и не узнать будет этого буерака. Какое мне до этого дело? А мне до всего дело есть, я, братец, на земле не прохожий. Сам леса не увижу? Ну, что ж, другие увидят, может, добрым словом помянут!

Было тому лесничему далеко за семьдесят, а душой оказался моложе многих.

В поисках охотничьих радостей однажды с другом забрались мы в место, богатое глухарями и рябчиками. Еле приметная, почти заросшая тропа, поминутно теряясь в завалах и буреломе, вела в этот край непуганых птиц.

Начало тропы мы обнаружили возле ручья, в котором на мелководье лежала мертвая сойка. Широко раскинув крылья с яркими полосками бирюзовых перьев, она словно пыталась взлететь, еще раз с высоты увидеть этот лес и ручей.

Бродя по лесам, мы часто находили синиц, дятлов и даже белок, убитых людьми, не знающих радости жизни. И на этот раз лежащая в воде птица произвела тягостное впечатление. Мы назвали это место «Бродом мертвой сойки». Название привилось и уже бытует у многих наших друзей второй десяток лет.

Умолкли в прибрежных зарослях соловьи, на опушках появились россыпи духовитой земляники. Наступил разгар лета с пышными одеяниями лесов, шумными ливнями и сполохами далеких зарниц. В эти жаркие дни воздух напоен ароматом цветущей липы. Иногда южные ветры донесут запахи горькой полыни и чебреца, горячей степной земли. Ветер бросит в лицо степные ароматы и умчится, а у меня появляется тоска по дальней дороге, и неожиданно для себя и окружающих начинаю готовить котомку.

Одно время я увлекался живописью. Художника из меня не получилось, но это увлечение помогло мне подметить чудесную по колориту картину природы. Словно волны, одна за другой проходят по земле полосы красок, во сто крат прекраснее небесной радуги.