Французское наследство - Дарья Булатникова

Махнув рукой на возможность навести хоть какой-то порядок, следователь увлек за собой Агнию, чтобы спокойно расспросить где-нибудь в другом помещении. Но как на грех, в тот момент, когда они вышли в прихожую, тело Воти подняли, чтобы переложить в черный пластиковый мешок. Голова убитого запрокинулась, и укоризненный взгляд его карих глаз уставился прямо на бедную женщину. И без того измученная Агния немедленно лишилась чувств и кулём свалилась на руки ближайших оперативников.

До крайности раздосадованный, следователь вернулся на кухню, вытурил оттуда всю публику, кроме Лёльки, выпил кружку воды и устало плюхнулся на табуретку. Некоторое время он молчал, потом пожаловался:

— Да что ж это за ночь такая, сначала вызов на убийство в дачном поселке, где теплая компания бомжей перепилась в пустующем с осени доме до поросячьего визга и развлеклась битьем банок с томатным соком. Внезапно приехал хозяин дачи, увидел в своем доме кучу тел, залитых кровью, и поставил всех на уши. Мы туда почти час добирались. За это время пьяницы ожили и стали расползаться, как тараканы, по соседним участкам. Пришлось оперативной бригаде их ловить. И тут же погнали сюда… А уж тут — полный абзац: девица в безумной раскраске, Гийом этот придурочный, змеи со шкафа валятся. И, главное, допросить никого толком невозможно…

— Ну, допросите меня, — предложила Лёлька, которой стало жаль беднягу. — Только давайте я чайник включу и кофе нам сделаю.

— Кофе это хорошо. Кофе — это совершенно нормально, а если вы еще и змеюгу куда-нибудь приберете, будет совсем здорово, — обрадовался следователь и достал бланки протокола. Настенные часы показывали половину пятого утра…

Когда Лёлька заканчивала давать показания, на кухню заглянул один из оперативников и сообщил, что хозяйка квартиры более-менее пришла в себя и в состоянии общаться. Следователь, которого, как оказалось, звали Арсением Петровичем, моментально отправился к Агнии в салон. Войдя туда он несколько оробел, хотя из беседы с Лёлькой узнал о неординарной профессии её подруги и был готов к соответствующему интерьеру.

Агния возлежала на широком кожаном диване, укрытая бархатной мантией радикально-черного цвета. Выглядела она ужасно — бледное лицо, темные круги под глазами. У её изголовья устроился огромный черный кот, один глаз которого был желтым, а второй — ярко-зеленым. Потолок комнаты был черным, а ковер на полу — наоборот — снежно-белым. На белом фоне четко выделялись грязные отпечатки обуви сотрудников следственной группы. А так как группа приехала сюда непосредственно с дачи, залитой томатным соком, то было похоже, что по ковру бродила парочка вампиров после кровавого пиршества.

Кроме дивана, в комнате был только круглый стол, покрытый алым шелком, несколько стульев с резными высокими спинками и старинный буфет. К содержимому буфета Арсений Петрович долго присматривался: там виднелись пыльные бутылки темного стекла с залитым сургучом горлышками, какие-то потрепанные фолианты и множество оплавленных свечей. Ржавый канделябр с пятью толстенными свечами красовался и на столе рядом с хрустальным шаром. Пахло в комнате травами и воском. Агния сбросила с себя накидку и, пошатываясь, поднялась.

— Вы можете лежать, — сочувственно кивнул ей следователь. — Нам придется долго беседовать, а вы ещё не пришли в себя.

— Нет уж, лучше подняться, а то потом будет кружиться голова.

С этими словами она приблизилась к буфету и извлекла из него не какое-нибудь колдовское зелье, а пачку «Парламента» и здоровенную чугунную пепельницу. Водрузив её на стол, она немедленно закурила. Кот громко мякнул и, укоризненно глянув разноцветными глазами на хозяйку, поспешно удалился.

Арсений Петрович, успевший разложить на столе бумаги, произнес:

— Итак, Агния Львовна Сташевская. Возраст…

— Двадцать девять лет, — тяжко вздохнула Агния, словно возраст был на данный момент её главной проблемой.

Лёлька в это время маялась на кухне. В квартире царила какая-то напряженная тишина, изредка прерываемая приглушенными и непонятными звуками. В них чудились то резкий скрип, то бесовской хохот, то быстрые шаги. В конце концов, Лёлька не выдержала и, крадучись, вышла в прихожую. Ей пришла в голову мысль позвонить Олегу и сообщить, где она находится и почему. Но трубки на аппарате почему-то не было. Странно, обычно её никуда не уносили, а если уносили, то после разговора клали на место.

Лёлька озадаченно посмотрела по сторонам и под ноги: на темном ковровом покрытии прихожей белел старательно выведенный контур человеческого тела. «И зачем они это делают? — задумалась она. — Чтобы подольше действовало на психику? Ведь тело Воти и фотографировали, и снимали на видео. Так ведь нет — изобразили фигуру, как в дешевом детективе. Аньке и без того тошно, а тут еще этот силуэт».

Тут в глубине квартиры снова раздался странный хохот и глухие не то взрывы, не то выстрелы. Потом в туалете кто-то спустил воду. Лёлька настороженно замерла, но из туалета никто не вышел. «Черт знает что происходит в этом доме!» — пробормотала про себя Лёлька, возвращаясь на кухню. Там над своей пустой мисочкой грустно сидел Воланд. «И кот откуда-то материализовался, его ведь здесь не было». Она налила в миску молока. Хотела покормить и питона, но совершенно не представляла, что он ест.

В коридоре послышался быстрый топот босых ног и хихиканье. Лёлька, как ошпаренная, выскочила из кухни, но никого не увидела. Тогда она нажала кнопку на телефонном аппарате. Лампочка замигала, но сигнала трубки не было слышно. Что за чертовщина? И Лёлька отправилась искать трубку. В приемной её не было. Там, кажется, вообще ничего не было, кроме нескольких кресел и стеклянного столика, испачканных белым порошком для снятия отпечатков пальцев. В салон Лёлька заглянуть не решилась и, выйдя из приемной, приблизилась к двери Левиной комнаты. Тут она сразу поняла, откуда доносилась большая часть странных звуков — за дверью слышалось визгливое хихиканье и громкие вскрики.

— Чем они там, черт побери, занимаются? — прошипела Лёлька. Из комнаты послышались протяжные стоны, что-то упало и покатилось по полу. — Неужели эта безумная парочка все-таки поладила и, не теряя времени, занялась любовью?

Тут раздались странные хлопки и индейский клич. Если это секс, то, по меньшей мере, слегка странный… Не в силах сдержать любопытство, Лёлька осторожно приоткрыла дверь и заглянула в щелочку. Лева и Лулу плечом к плечу сидели у дисплея и резались в какую-то «стрелялку». Разозлившись, Лёлька громко постучала, но оба даже ухом не повели. Тогда она вошла и демонстративно поискала трубку — её не было и тут. Спрашивать что-либо у ненормальных было бесполезно — они не отрывали взглядов от экрана, на котором изрыгал огонь ствол здоровенной гаубицы и метались разлетающиеся на кровавые ошметки фигуры противных полуразложившихся зомби. Мельком взглянув на это безобразие, Лёлька ощутила настоятельную потребность посетить туалет.

И тут её ждала неожиданность. Стены и потолок крошечного помещения были разрисованы из баллончика красной нитрокраской. Рисунки не отличались разнообразием — в основном это были перевернутые пятиконечные звезды в круге и опять же перевернутые изображения крестов. Композицию дополняли несколько кривоватых каббалистических знаков, а прямо над бачком унитаза красовалась устрашающая фигура рогатого мужика с огромными зубами. Нарисована она была неумело, но вдохновенно. Забыв, зачем пришла, Лёлька ошарашенно уставилась на дикую роспись. Не далее как три дня назад она забегала к Агнии, и тогда помещение туалета сияло стерильной белизной.

Она ворвалась в салон в тот момент, когда Агния описывала появление в своей квартире Лулу. Замолчав на полуслове, она вопросительно уставилась на Лёльку. Следователь, старательно строчивший протокол, поднял голову и уронил ручку при виде Лёлькиной перекошенной физиономии.

— Что за чертовщина намалевана у тебя в туалете? — выпалила Лёлька с ходу.

— Не знаю, — удивилась Агния. — А что там нарисовано?

— Говорю же, чертовщина. Перевернутые кресты, пентаграммы, а в центре композиции — Люцифер.

— Ни фига себе! — ахнула Агния. — Ничего такого до нашего с Вотей ухода из дома не было. Я бы обратила внимание. И милиция ничего мне не сказала… — она вопросительно уставилась на Арсения Петровича.

Следователь пожал плечами:

— Откуда нам знать? Думали, так и было, мало ли, какие у хозяев вкусы. Я, например, видел в одной квартире ванную, расписанную сюжетами из «Кама-сутры»…

— То «Кама-сутра», классика, можно сказать, а то — Антихрист со всеми атрибутами! — разозлилась Лёлька.

Агния сорвалась с места и помчалась в туалет. Через минуту она вернулась в глубокой задумчивости и, плюхнувшись обратно на диван, печально покачала головой: