Пророчица (СИ) - Ксюша Ангел

— Ты просто… ты… Ненавижу! — Я ударила кулаками ему в грудь, понимая, что это не причинит особого вреда. Хотелось куда‑то деть гнев, выплеснуть обиду. Кричать, пока не охрипну.

Влад снова обнял меня.

— Да — да, я чудовище. Ты слишком часто повторяешь это, чтобы я поверил. — Показалось, в его голосе прозвучала горечь. Едва прикрытая иронией, беззащитная. Словно Влад открылся мне на секунду. Так, как не открывался никогда.

— Я не думаю, что ты чудовище, — сказала я тихо. — Но и замуж за тебя не пойду. Все слишком сложно. Нужно время…

Он улыбнулся. Близкий. Сердце невольно сжалось, а затем забилось быстро — быстро, даже болезненно.

— Так ты дашь нам время?

Не говори «да». Даже не вздумай. Ловушки Влада всегда заманчивы.

Он улыбался. А я… я почему‑то почувствовала себя счастливой. Улыбнулась в ответ, руки сами потянулись обнять. Возможно, я и правда многого не знала. Возможно, просто нужно поговорить — не здесь, в спокойной обстановке, попросить объяснить детальнее. Он, конечно, не подарок, но если прогнал меня, чтобы защитить…

Мысли разорвал резкий звук. Я уже слышала такие — в кино. Звук оглушил, отразился эхом где‑то вдали и вернулся звоном в ушах. А еще, казалось, испугал Влада. Зеленые глаза расширились, он посмотрел на меня, нахмурился… Расслабил объятия, размял бок, словно устал. Словно был тяжелый день.

— Что это было? — шепотом спросила я.

Он улыбнулся, нервно, неестественно. Посмотрел на ладонь. Затем резко посерьезнел, надавил мне на плечи — сильно, побуждая упасть на землю.

— Ложись!

Я подчинилась, все еще не понимая, что происходит. Не было вопросов и желания ослушаться. Тишину разорвал еще один звук — и Влад опустился рядом — сначала на колени, потом завалился на бок. Снег тут же окрасился красным — кровь отливала бордовым в темноте, растекалась неровной кляксой, впитывалась в снежную кашу.

— Влад, — позвала я.

Он не шевелился, глаза были закрыты.

На меня навалился страх. Дикий, леденящий.

Я подползла ближе, взяла его за руку, тут же ощутив что‑то липкое и теплое. Посмотрела на ладонь — кровь. Где‑то невдалеке послышался шорох, затем еще один выстрел. Я инстинктивно пригнулась, обняла Влада, пытаясь прикрыть от пуль. Его ранили. Ранили! Черт!

— Влад, очнись! — Потрясла его, но он никак не отреагировал. Я отвернула воротник, попыталась нащупать пульс, мысленно ругая себя за то, что пропускала уроки по ОБЖ в школе. Тщетно. Ничего. — Не смей умирать!

Кто‑то коснулся плеча, и я зажмурилась. Ну, вот и все. Сейчас меня тоже пристрелят. «И умерли в один день», — пронеслось в голове. Нелепо. Глупо. Как же глупо так умереть!

— Эй, Полевая, вставай давай!

Я открыла глаза.

— Глеб…

Глеб тяжело дышал. Рукав на дутой куртке разорван на плече, джинсы испачканы грязью, лицо — испуганное, слегка сумасшедшее.

— В нас стреляли, — растерянно сказала я.

— Я в курсе. — Он огляделся. — Где Макаров?

— Филипп? — удивилась я. — Его не было с нами. Надо в больницу, Влад ранен!

— Вижу, — буркнул он. — Вставай.

Я послушно поднялась. Глеб тоже пощупал пульс, удовлетворенно кивнул.

— Жив.

У меня словно камень с души свалился.

— Сейчас приедет скорая. — Он выглядел уверенным, и это помогало мне держаться. Я чувствовала, что начинается истерика, с трудом держалась на ногах. — Все будет хорошо.

— Глеб, в нас стреляли! Тот человек… он все еще где‑то здесь. — Я испуганно огляделась. Снизила тон до шепота. — Надо спрятаться!

— Не надо, — сказал он. Посмотрел на свои ботинки. — Она больше не опасна. Я ее вырубил и вызвал полицию.

— Ее? Ты знаешь, того… ту, кто стрелял? Это была женщина?

Глеб положил руки на капот, вздохнул. На лице — тоска, словно то, что собирался сказать, могло ранить его самого.

— Знаю. Это была Юлиана.

Глава 22. Надежда

Я сидела на лавочке и курила.

У той клиники, где столкнулась с Владом. Словно одной ногой шагнула в тот мир, в котором жила раньше. В котором сумасшедшие женщины не стреляют в моих мужчин.

Вчерашний вечер — как сцена из кино. Скорая. Врачи с носилками. Кровь везде, мои ладони — и те в крови. Дефибриллятор. Чьи‑то руки держат меня, я вырываюсь, плачу…

Кто‑то говорит на ухо, что все будет хорошо. Я поворачиваю голову — Филипп. Когда он успел приехать? Глеб невдалеке беседует с полицейским, показывает на меня. Я моргаю, пытаясь прогнать слезы — тщетно.

Я не успела ее рассмотреть. К тому времени, как приехала полиция, она пришла в себя и кричала что‑то Глебу, плакала. Хорошо, что он связал ее. Она лежала невдалеке, одетая в красную куртку. Символично.

Я не смотрела в ее сторону. Сидела на снегу рядом с Владом, сжимала его руку и шептала, как мантру:

— Только не умирай. Прошу, живи!

— Жив, — повторила я. — Пока жив…

Мир застыл, проблемы показались несущественными, обиды — глупыми, сомнения — лишними.

— Только живи…

Потом Влада увезла скорая. Я хотела поехать с ним, но меня начали допрашивать, и пришлось остаться. Отвечала я путано, постоянно добавляя ненужные детали, забывая важные. В голове шумело, внутри образовался вакуум — тянущая пустота и безысходность.

Не помню, что происходило дальше.

Обрывки фраз, ободряющие слова. Потом я уже еду куда‑то, Глеб обнимает за плечи, гладит по голове. Молчит. Он, как всегда, знает, что мне нужно. Тишина. И надежда.

— Он выберется, — это все, что он сказал за всю дорогу.

Выберется…

В клинике царила подозрительная тишина. Пустые коридоры, молчаливые медсестры. Кирилл встретил нас у дверей отделения, на его высоком лбу пролегла морщинка, под глазами образовались темные круги.

Он бегло осмотрел меня, но потом, видимо, понял, что кровь на руках принадлежит Владу.

— Как он? — спросил Глеб. Филипп молчал, стоял в стороне и не смотрел на брата.

— Борется. — Кирилл поморщился и опустил глаза. Нехорошо ведь, когда врачи в глаза не смотрят? — Задета печень и пищевод. Влад потерял много крови, но он борется.

Я вновь почувствовала, что плачу. Словно то была не я, а кто‑то другой в моем теле. Чужие слезы на щеках. Вихрь мыслей в голове, из которых ни одна не была разумной.

Минуты ожидания показались часами, часы — вечностью. Широкие коридоры, закрытые двери операционной, красная лампочка. Казалось, она включилась у меня в мозгу.