Подглядывающая (СИ) - Славина Анастасия

Научил меня быть сильной – пять.

Научил принимать сложные решения – шесть.

Он научил меня прощать – семь.

Наверное, последнее стало самым важным его уроком.

Я дождалась, пока дверь подъезда закроется – и спустилась с крыльца.

Я больше сюда не вернусь.

В это кафе. На эту улицу. В этот город.

Я все оглядывалась, ожидая, что Эй объявится: на вокзале, в автобусе, на остановках. Сложно было поверить, что мне больше не от чего и не от кого бежать. И только, когда я проснулась в автобусе после ночного переезда, когда снова, как в первый раз, увидела питерские каналы, то, наконец, поверила: все закончилось.

Эй исчез из моей жизни.

Вернее, это я исчезла из его жизни, потому что в моей он периодически появлялся.

В первый раз я увидела его в новостях через пару дней после моего возвращения в Питер. Он пришел на выставку, прихватив с десяток репортеров, и заявил в лицо Стропилову, что тот – вор. Потом я увидела их обоих в ток-шоу «Пусть говорят». Так что следующие несколько недель я телевизор не включала. А когда все же решилась включить – попала на кадры окровавленного Эя. Как я узнала позже, его «заказал» муж одной из моделей тайных фото. Похоже, у Эя не было шанса остаться целым и невредимым – он словно лез на рожон. Что творилось в его голове?..

Я представилась сестрой Эя и каждый день, пока он был в реанимации, узнавала у врачей о его состоянии. Он быстро шел на поправку, на нем заживало как на собаке.

Когда его перевели в общую палату, я исчезла – меня он так ни разу и не увидел.

Ни цветов, ни подарков. Лишь слово на салфетке. «Выздоравливай».

Салфетка.

Ту, что подарил мне Эй, я выбросила, но память медвежьим капканом вцепилась в буквы. Адрес – питерский.

И сейчас я уже в который раз за последние месяцы проезжаю мимо этой таинственной высотки. Но войти не решаюсь – прошлое должно оставаться в прошлом.

Паркуюсь в соседнем дворе, отношу заказной торт улыбчивой старушке.

Возвращаюсь к машине. Поглядываю на высотку, приложив ладонь козырьком ко лбу: июньское солнце отражается в окнах, слепит глаза.

Сегодня – день летнего солнцестояния. И это все, что я знаю об этом дне. Какая была бы цифра обратного отсчета? Понятия не имею. Это незнание делает меня свободной. Иногда оно даже делает меня счастливой.

В моей жизни много Питера, книг, кофе и музыки в наушниках. Немного Леши – моего начальника. Бывает, он остается у меня до утра.

Я перевожу тексты, работаю в службе доставки, хожу в кино, всерьез подумываю завести собаку. Мне легко и светло, меня ничто не тянет на дно. И это одна из причин, почему я не захожу в высотку – не хочу менять то, что и так хорошо. Особенно, если к этим переменам имеет отношение Эй.

Забрасываю рюкзак на заднее сидение. Обходя машину, сверяюсь с планом доставок – и замираю, так и не открыв переднюю дверь.

Есть совпадения, после которых хочется обернуться.

На этот раз я и в самом деле оборачиваюсь – потому что образ, который я уловила в отражении стекла, показался мне знакомым. Но, даже обернувшись, я не сразу понимаю, что меня привлекло. По тротуару, крепко взявшись за руки, идут мужчина и женщина. На ней – сарафан цвета лаванды. Волосы развеваются на ветру. На нем – тенниска и светлые брюки, «полицейские» солнцезащитные очки, на запястье – кожаные браслеты. Может, именно их выхватило мое зрение? Браслеты – как на Сережином фото в сети?

Но нет, мужчина вовсе не похож на Сережу, и мое внимание куда больше привлекает женщина – молодая, красивая, счастливая. Она кажется мне знакомой и незнакомой одновременно.

Невольно я следую за ними – и это подглядывание напоминает мне о том, что произошло полтора года назад. Я вот так же кралась за этой женщиной. Только тогда на ней было распахнутое пальто, а ее волосы казались мокрыми, как после душа. Неудивительно, что я не сразу ее узнала.

Пара останавливается у кафе.

Я не даю себе времени на размышление – и подхожу к ним.

– Ппривет! – улыбаюсь, с некоторым опозданием осознав, что выгляжу, наверное, как промоутер: майка с логотипом службы доставки, напряженная улыбка, волосы туго стянуты в хвост.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Женщина оборачивается – и я вижу ее глаза разного цвета. Один – серый, другой – серый пополам с зеленым. Ее взгляд мягкий, открытый, но все заставляет держать дистанцию.

Героиня моей истории полтора года спустя. Такая неожиданная, приятная, волнующая встреча!

Теперь я улыбаюсь широко и искреннее.

Она ничего обо мне не знает, а я о ней – многое. Ей двадцать семь. Воспитывалась в приюте. Хулиганка. Однажды устроилась горничной к известному писателю – и обокрала его.

А не тот ли писатель сейчас держит ее за руку?

Я гуглила его фото после рассказа Эя. На снимках, правда, писатель всегда в костюме и с тростью. Но этот мужчина тоже высокого роста, и в его темных волосах так же проглядывает седина, хотя ему только за тридцать. Конечно, я знала бы наверняка, сними он очки. Взгляд писателя – патока со стеклянной крошкой – такая же его отличительная черта, как у меня – заикание.

Как же его зовут? Виконт? Герцог?

Граф!

Он смотрит на свою спутницу, но обращается ко мне.

– Никаких автографов! – Граф будто невидимой тростью проводит между нами черту. Да, этот тон голоса лучше сочетается с золотыми запонками, чем с кожаными браслетами.

– Я нне с вами здоровалась! – моя улыбка мельчает, а щеки теплеют. После расставания с Эем я успела подзабыть, что мужчины умеют так разговаривать.

– Твоя знакомая, Крис? – он по-прежнему общается лишь со своей спутницей – будто меня здесь и нет. Нахал!

– Нет, – Крис легонько толкает его плечом. Смотрит на меня.

Воровка и писатель.

Огонь и лед.

Что между ними может быть общего?

И все же, они смотрятся, как отличная команда. Будто им все по плечу.

– Когда-то я ттоже сочиняла истории – как и вы, Граф. Правда, это были истории ттолько для меня.

Теперь Граф заинтересован мной настолько, что удостаивает меня мимолетным взглядом, – и снова переключает внимание на свою спутницу. Будто год ее не видел.

– Я пподглядывала за людьми.

О, наконец, я привлекла его внимание! Он смотрит на меня, сдвинув солнцезащитные очки на кончик носа. Таким взглядом можно вскрывать консервные банки.

– И как это... – он поджимает губы, – происходило?

Граф вовсе не располагает к откровениям – как, мне казалось, должно быть у писателей. Чувствую себя так, будто он допрашивает меня.

Не верит мне. Или делает вид, что не верит.

– Обычно я сидела в кафе или в ббаре. Спиной к ппосетителям, лицом к окну или зеркалу – и в отражении ннаблюдала за людьми. Я ввыбирала того, кто ввыделялся из толпы, – особенного, притягивающего взгляд. Того, кто ммог рассказать мне свою историю, сам того нне зная, – и внимательно его слушала. Однажды в окне кафе я увидела вашу спутницу. Я видела ее мельком, всего ппару секунд – но даже это заставило меня нарушить пправило – и ппойти за ней. Уверена, если бы вы увидели тто же, что и я, – сами бы бросились следом.

Крис замерла. Ее красивые глаза словно помутнели.

Граф ловит каждое мое слово.

– Ддекабрь. А она – в распахнутом пальто. Без пперчаток. Без шапки. С мокрыми волосами, хотя ни дождя, ни снега. Ввидите, как я люблю истории, Граф?

– Недурно. Мы собирались пропустить по стаканчику холодного чая. Присоединитесь к нам?

Не дожидаясь моего ответа, он тянет Крис за руку в ближайшее кафе.

Иду следом.

Звонит мой мобильный – я отключаю звук.

Мы занимаем места за деревянным столиком под навесом-парусом. Граф заказывает кувшин холодного чая. В полной тишине вы дожидаемся, пока официант принесет заказ. Потом приподнимаем стаканы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– За знакомство, – констатирует Граф. – Кстати, как тебя зовут?

– Эмма.

Он отнимает стакан от губ, не сделав глотка.

– Эмма… – повторяет Граф таким тоном, словно мое имя что-то меняет. И выпивает стакан до дна.